Людмила Молчанова - Научи меня
- Хорошо еще, что машину только в кювет вынесло. Да еще и пустой он шел, - "успокоил" меня мужчина средних лет, приехав решать вопросы по поводу возмещения ущерба. Приехал он воинственно, надо заметить, но сразу успокоился, стоило ему увидеть, что я спокойно согласилась на все требования. - Так бы тебе пришлось возмещать стоимость груза и еще за вторую машину пару лимонов отдать. Все не так уж плохо обошлось.
Я оглянулась на мирно спящего Кирилла, совершенно не подозревающего о том, что происходит. Меня обуяло неожиданное желание снова стать ребенком, за которого всегда принимают решение, ограждая от тягостей мира.
- Да, - сухо ответила я. - Повезло.
Единственной опорой и поддержкой для меня в те дни стал именно Митя. Он когда узнал о том, что брат погиб, все бросил и приехал ко мне. Я была как никогда ему благодарна за помощь, за то, что не стал осуждать Ваньку и обвинять его, хотя брат ему никогда особо не нравился.
До похорон Ваньки мне пришлось переехать в его дом, потому что перевозить Кирилла было тяжело. Лично мне тяжело, потому что я отвечала за организацию похорон, ездила на опознание, договаривалась насчет всех прочих формальностей. Пришлось взять отпуск, хотя начальство выглядело не особо радостным. Плевать.
- Ты как? - сегодня должны были состояться похороны, и Митя взял отгул, чтобы помочь мне - не только физически, но и морально. Он ходил вокруг меня, не зная, как подступиться, а я ничего не чувствовала. Отключила все в себе.
- Я почти готова.
- Я не об этом, - мужчина за руку меня потянул и заставил опуститься на диван. Сел рядом и голову наклонил, пытливо в глаза вглядываясь. - Я люблю тебя. Очень люблю. И ты всегда можешь на меня положиться. Не держи все в себе.
- Я до сих пор не понимаю...
- Я тоже не понимаю, - он крепче сжал мою руку и притянул к себе, заставляя положить голову на плечо. У меня даже спина напряжена была. Если бы я хоть маленькую слабину себе дала, то сломалась бы. А жалость Митькина груз еще тяжелее делала. - Но ты должна жить дальше. Жизнь не заканчивается. У тебя есть я, у тебя есть мама. Ваньку уже не вернешь, Кать.
- Не вернешь, - не моргая, глухо повторила я.
Митя головой завертел, не зная, что еще сказать. А мне и не нужно ничего было. О чем говорить-то?
- Спасибо тебе, - неожиданно поблагодарила я, и мой голос заставил мужчину вздрогнуть.
Он виновато глаза отвел и заерзал.
- Не благодари. За это не благодарят.
- Я не знаю, что бы делала, если бы тебя рядом не было, - ни словом не соврала. Только Митька меня сейчас поддерживал. И так приятно было чувствовать, как кто-то, неважно, что случится, прикрывает твою спину и поддерживает тебя. - Наверное, просто не справилась бы. Спасибо тебе.
Он рвано улыбнулся, притянул меня покрепче и по спине погладил.
- Пойдем. Нас ждут уже.
Дальше - длинные, бездушные похороны, на которых собралась куча народу. Я не знала почти никого, изредка попадались знакомые лица соседей, бывших одноклассников брата и некоторых общих знакомых. На приличном расстоянии от всех остальных стояла Надя со своей семьей. И хотя каждый здесь был одет в траур, их троица умудрялась как-то выделяться. Они смотрели очень чужеродно и холодно, если можно так сказать.
В тот день мы не разговаривали - Надя с родителями сразу уехали после официальной части. Да и я, в принципе, поехала за ними следом. Мне не хотелось пачкать память о брата так называемыми "поминками", больше похожими на фарс.
Большинство, как и везде, пришло на похороны с целью поглазеть на других, посплетничать о трагедии в нашей семье, исподтишка поглядеть на то, как я и мать ведем себя. И да, поесть от души.
Для поминок снимали зал. Вся процессия сохраняла вежливую и приличествующую мероприятию тишину, но некоторые ерзали и поглядывали на часы. Почти перед самым приездом я услышала разговор нашей соседки и ее внучки, которые сидели передо мной.
- Ба, мы скоро приедем уже? - девочке не сиделось и вообще, ребенка угнетала атмосфера вынужденного молчания и бездействия.
- Да хватит ерзать, сейчас приедем, - раздраженно ответила соседка, одергивая внучку за длинный рукав черной вязаной кофточки. - У тебя шило в одном месте?
- Я не могу-у больше, - заканючил ребенок. - Лучше бы я утром поела.
- Тише ты, - шикнула старушка, воровато оглянувшись на сидящих рядом людей, которые были заняты своими делами. - Можешь помолчать ты пять минут? Сейчас приедем и поешь. Потерпи.
Я губы нервно облизнула и отвернулась к окну, невидяще глядя на проносящиеся мимо улицы. Стало неуютно, душно и тяжело сразу, как будто камень на грудь положили, который дышать мешает. Я почувствовала, что если останусь на поминки, то не выдержу. Это выше моих сил.
Только мы из автобуса вышли, я направилась к матери, которая в своей черной юбке и наглухо закрытой кофте на привидение походила. А цвет лица только усиливал это впечатление.
- Мам, ты справишься одна?
Она пытливо на меня взглянула. Я лучше нее знала, как выглядела - круги под глазами, покусанные губы особенно ярко смотрящиеся на бледном, изможденном лице. Краше в гроб кладут.
- Тебе плохо? У тебя голова кружится?
- Нет, я устала. Просто я подумала, что здесь уже не очень нужна, поэтому могу домой поехать.
- Езжай, доченька, езжай, - мама неожиданно сильно обхватила меня за плечи и крепко обняла. Она едва доставала мне до плеча, но я снова почувствовала себя маленькой девочкой, какой была много лет назад. Стало немного легче. - Что бы я без тебя делала, Катюш.
- Мам...
- Все-все, это я так, расчувствовалась, - мама тыльной стороной ладони вытерла мокрые щеки. - Иди, тебе отдохнуть действительно нужно. И Митю забирай. Иди.
После похорон Надька долго не появлялась и не давала о себе знать, с неделю где-то. И уже когда Митька стал на Кирилла коситься недовольно, когда тот плакал и маму звал, я решила позвонить. Та оказалась дома, и когда я ей о сыне напомнила, она запнулась сразу и молчала довольно долго. Мне почему-то представилось, как она оглядывается на свою мать в поисках правильного ответа.
- Хорошо, - наконец, дала согласие Надежда. - Я сейчас приеду. Кирилл у меня дома или у тебя?
- У нас, - отрывисто ответила я. - Адрес помнишь?
- Да, ждите.
- Ну что, она приедет за ним? - как только я трубку повесила, Митя накинулся на меня с вопросами. Кирилл очень тосковал без мамы, которую не видел неделю - плохо спал, плохо ел, не слушался. А Митьке по нервам его плач бил, и он бедный не знал, куда деваться.
- Приедет, - я к Кире повернулась и широко улыбнулась, протягивая руки. - Ну что, пойдешь к маме? Она сейчас приедет.
