Татьяна Алюшина - Крымский роман
Стояло совсем ранее утро.
Очень яркое, еще не выцветшее от дневного зноя небо почти сливалось с морем. Пейзажи, пролетавшие мимо, просто захватывали дух: горы, подсвеченные рассветным солнцем, сосны, кустарники с яркими желтыми цветами, спускающиеся к самой дороге, серые глыбы скал. И над всем этим плыла музыка!..
Наталья почувствовала такое умиротворение и чистую звенящую радость, словно соприкоснулась с чем-то очень высоким на мгновение… Почувствовала, как замирает сердце, останавливается дыхание от единения с этим миром и этой красотой!
Мелодия закончилась, что-то стал говорить диктор, прерывая этот удивительный миг.
– Я Дине не позвонила, как она там? – вспомнила Наталья.
– Еще очень рано, она, наверное, спит, не беспокойся. Приедем – позвонишь, – успокоил Антон. И спросил: – Скажи мне лучше, о чем это вчера говорил твой друг Сергей?
– Не хочу я об этом. Такая красота вокруг… Смотри! – ответила она, уходя от ответа.
– И все-таки! – настаивал Антон.
– Ты, наверное, был очень хорошим агентом или «шпиёном», как это у вас там называется?
– Не был я ни агентом, ни «шпиёном», я же не разведчик. Я работал в аналитическом отделе. Просто я умный.
– И настойчивый, – добавила она.
– Да. Так что давай рассказывай, о чем речь!
– Да ничего интересного. Он предлагает мне судиться с бывшим мужем. А я не хочу и не буду.
– Что, собственность не поделили? – продолжал настаивать на подробностях Ринков.
– Ничего мы не делили, – ответила Наталья, – я просто ушла – и все.
– Что значит: «ушла – и все»? – допытывался он. – К кому-то конкретно, к другому мужчине?
– Нет, просто в никуда. Взяла сумку с вещами и ушла. Правда, он дал мне немного денег, чтобы с голоду не померла, и на том спасибо.
– Сколько это – «немного»? И что у него осталось?
– У него остались фирма с миллионными оборотами, квартира, две машины… А «немного» – это на хорошую поездку в Европу. Сережке просто хочется меня защитить, ну, и ему кажется, что надо восстановить справедливость. – Наталья задумалась, уговаривая себя успокоиться, и продолжила: – Мы вместе строили бизнес, с нуля. Оба вложили в эту фирму все, что могли: он – мозги и жгучее желание денег, я – связи, стратегию, знания – все остальное. А дальше – как обычно: «Я крутой, все мое, а ты иди попробуй что-то доказать: недвижимость на родителей, машины на родственников оформлены! В уставе три учредителя, мифических, тебя там и близко нет, ну, все сама знаешь, сама все документы и бухгалтерию вела». А я и не собиралась что-то там просить или доказывать – просто ушла. Все, конец истории, это неинтересно…
– Интересно, – удивился Антон. – Ты же умная. Если вела бухгалтерию, все его ходы-выходы знаешь. Что, альтруизм, Наталья?
– Да не хочу я! – завелась тут же она в ответ. – Как вы не понимаете? Копаться в этом дерьме, копейки считать, лишний раз себе напоминать, что дура была и человека не разглядела. Что мне это – из огня да в полымя. Я еще от первого прессинга по долгам не отошла, а полезла что-то строить! Ну, построила, а с кем строила – только потом разглядела. Да и бог с ним…
– Вот ему точно морду набью! – зло пообещал Ринков.
– Да брось ты, это неинтересно. Он несчастный человек, его даже жалко! – отмахнулась, чуть скривившись, Ната. – И он не один такой, таких сейчас большинство. Так трястись над своими деньгами, каждый раз испытывать предынфарктное состояние, когда приходится их не на себя, любимого, тратить, а на жену, или маму родную, или любовницу! Им же жить некогда – только трясутся: не дай бог потерять бабки! У таких ведь ничего нет – ни любви, ни семьи нормальной, ни смелости. Самое интересное, что все равно потеряют – когда так боишься, обязательно потеряешь! А вы говорите – судиться… чего с больным человеком судиться.
Наталья задумалась, понемногу остывая от своей запальчивости, и продолжила:
– Мне не надо этого. Деньги я зарабатываю, мне и маме хватает. Амбиций таких, чтобы за три тысячи баксов платье носить, у меня нет. Машину покупать я не собираюсь пока – не люблю я автомобильное движение в Москве. Если что-то глобальное – ремонт или мебель новую, или шуба нужна, так я пару месяцев поавралю и справляюсь. Можно, конечно, путешествовать, но так, как я хочу, не получается.
– А как ты хочешь? Что-то экстремальное?
– Боже упаси!
Она задумалась, как лучше объяснить, это были очень личные мысли, но все же решилась поделиться:
– Я очень люблю Чехию, Испанию, Португалию, но не так, как все. Моря и солнца мне здесь хватает, я к маме по нескольку раз в году езжу, загорать я не люблю, звездность отеля меня мало волнует. Я вот с Прагой абсолютно совпадаю, чувствую ее, очень люблю по ней гулять, но не езжу, потому что это все не то. Мне хочется вдвоем, взявшись за руки, брести по улицам неизвестно куда, заходить в маленькие магазинчики, рассматривать всякие безделушки, сесть в подвернувшемся кафе, выпить пива, а если это Испания, то вина… Чтобы никуда не торопиться, заблудиться вдвоем в городе, брести к морю, зайти в таверну, подальше от туристов, попробовать местные деликатесы, вернуться в гостиницу, лучше простую, с балконом, видом на море, открытыми дверьми, летящими легкими занавесками… – Наталья спохватилась: – Извини, тебе, наверное, неинтересно.
– Интересно! Очень! – каким-то приглушенным голосом ответил Ринков.
Он стал притормаживать, съехал на обочину и остановил машину.
– Давай выйдем, постоим, – предложил он и стал выбираться из машины.
Антон довольно часто бывал в Европе по делам своей фирмы.
А когда переговоры и дела заканчивались, он с трудом переносил вечера перед отъездом, когда оставалось время и можно было осмотреть город.
Он хотел и подсознательно даже мечтал о таком вот отдыхе, о котором говорила Ната.
Именно так: вдвоем, за руки, потеряться вдвоем в чужом городе, брести неизвестно куда, заходить в кафе, целоваться. Он гнал от себя эти ожидания, потому что был уверен – в его жизни такого никогда не будет. Не будет у него такой женщины, во всем созвучной его душе.
Где ее найдешь-то, созвучную?
Сейчас, когда Наталья делилась своими очень личными мыслями, у него перехватило дыхание, так это совпадало с его ожиданиями.
Они стояли – она впереди, он сзади, обнимая ее руками за талию – и смотрели на картину, открывающуюся перед ними. Крутой склон, поросший можжевельником, море, спускающиеся к морю горы, встающее солнце…
– Мы обязательно поедем в Прагу, и в Испанию, и в Португалию, и будем гулять, взявшись за руки, – пообещал Антон.
