Кэтрин Куксон - Друг по четвергам
Сестры ушли, и совсем не тихо – Мэгги постаралась как можно громче хлопнуть дверью. Эдди повернулся к Ханне и проворчал:
– Девчонке требуются ежовые рукавицы. Уж я-то за нее возьмусь.
* * *
Дэвид с удовольствием пил чай. При этом он охотно болтал, в основном с Эдди и о Питере. Эдди резюмировал:
– Думаю, тебе чертовски с ним повезло, – и Дэвид ответил:
– Никто не убежден в этом больше меня!
Повернувшись к Ханне, Эдди заявил:
– Не знаю, что ты, миссис, задумала делать дальше, зато знаю, какое дело я задумал для тебя. Я заберу всё это на кухню и сам помою посуду, а ты со своим дружком поднимешься и представишь его моей жене.
– О, нет! Помнишь, что сказала Джейни?
– Да, как же, помню, мне-то она всыплет по первое число, если приведу к ней гостя. Но ежу ж понятно, что, не повидав его, она тоже миндальничать не станет. Может, это один такой случай их познакомить. – Эдди повернулся к Дэвиду и заметил: – Я не приглашаю тебя заглядывать к нам в каждое воскресенье, потому как сразу видно, что от тебя в моем семействе сплошной переполох, да, небось, тебе и самому хватило одного раза. Что скажешь?
– Ну, думаю, решение лучше оставить за твоей женой. Если она пригласит меня на воскресный обед, то, пожалуй, ты ничего не сможешь поделать.
– Чёрт! Вот ещё один проныра, способный вылезти сухим из воды. – Эдди взял поднос и уже на выходе заметил: – Ханна, оставь всё и делай, что я сказал.
Ханна пропищала притворно послушным голоском:
– Да, дорогой зять. Сделаю всё, что угодно, лишь бы тебе угодить.
– Понимаю, почему ты приходишь сюда по выходным, – сказал Дэвид. – Это настоящий дом.
– О, тебе легко говорить. Просто ты пока не видел, как они спорят: когда Джейни кричит, что не может больше терпеть, а Эдди собирается эмигрировать в Австралию. Что ж, давай с этим покончим. Не сомневаюсь, что после твоего ухода воплей тут будет предостаточно.
На лестничной площадке Ханна постучалась в дверь спальни Джейни и спросила:
– Можно нам войти?
– Нет, нельзя!
Ханна открыла дверь и сказала:
– Спасибо, сестра.
Она поманила Дэвида в комнату, и он увидел лежащую пластом жену кокни, воспитанную в монастыре.
– Добрый день, миссис Харпер. Простите, что застал вас в дурном самочувствии.
Джейни сначала уставилась на незваного гостя, а потом проартикулировала хорошо поставленным голосом:
– Это несправедливо. Ненавижу, когда меня ставят в невыгодное положение.
Ханна отвернулась и посмотрела в окно. О Боже, Боже… Ну точно сестра Вероника, читающая одну из своих утренних нотаций:
«Ты жуешь слова и выплёвываешь их сквозь сжатые губы. Каждое произнесённое тобой слово родилось в голове. Оно должно прозвучать полностью независимо от того, используется ли для похвалы или для порицания, или же в обычной болтовне о погоде. Начинать нужно, как уже было сказано, в глубине рта, и… Нет, Дженет Бейкер, мы не будем произносить: “На дворе трава, на траве дрова”, – я вижу, как ты уже шевелишь губами, проговаривая эту избитую фразу. Вместо этого ты внятно скажешь: “Я здесь, чтобы научиться правильно говорить по-английски, и сестра Вероника добьется от меня правильного произношения, даже если ей придётся сегодня задержать весь класс на полчаса, а это значит, хоккея не будет”».
Ханна повернулась к кровати. Боже! Без сомнения, сестра Вероника может гордиться выучкой Джейни.
– Ханна упоминала, что вы имеете дело с большим количеством самых разнообразных книг, если я правильно поняла.
– Да, можно сказать и так – с большим количеством самых разнообразных книг. В подвале под моей квартирой хранится по меньшей мере тысячи три томов, и это только один такой склад. Пожалуй, уместно назвать моего работодателя мистера Джиллимена книгоманьяком.
– Должно быть, у вас очень интересное занятие.
– Не знаю, интересное ли, но могу заверить, что это очень пыльное и вызывающее жажду занятие. Кроме того, оно действительно изнуряет и отнимает массу времени, поскольку мой начальник по мере возможности старается не пропускать ни одной распродажи. Он может пойти за одной конкретной книгой, а вернуться с пятьюдесятью или даже сотней.
– Раньше я много читала, когда выдавался досуг, конечно, – сказала Джейни. – Помню, заканчивая школу, я наслаждалась сочинениями Хью Уолпола, его «Хрониками Хэррисов».
– Ах, да, «Хроники Хэррисов». Его ведь посвятили в рыцари, не правда ли?
– О, неужели?
– Да; не знаю, за творчество или за заслуги на другом поприще, но он сочинил несколько отличных историй.
Ханна думала: «Хью Уолпол и “Хроники Хэррисов”...» Сомнительно, чтобы Дэвид когда-нибудь читал подобные романтичные книги. Ой, ей придётся выйти из комнаты, потому что если Джейни продолжит в том же духе, от смеха не удержаться. Но ведь это настоящая Джейни, отчего же так смешно?
Направившись к двери, Ханна посмотрела на Дэвида и сказала:
– Я оставлю вас, спуститесь потом сами, хорошо? Хочу посмотреть, почему младшие члены семьи притихли.
Она отметила, что сестра не сказала: «О, не уходи, Ханна», а только странно ей улыбнулась.
После того как дверь за Ханной закрылась, Джейни глубоко вздохнула. Затем снова заговорила, но не срывающимся на фальцет поставленным в монастыре голосом, а низким и серьёзным тоном:
– У нас немного времени: кто-нибудь из детей непременно войдёт, но я хочу кое-что у вас спросить.
Прежде чем она продолжила, Дэвид взял её за руку и сказал:
– Ответ – да: я серьезно отношусь к вашей сестре, очень серьезно. Как такое могло случиться всего за четыре дня, сам не знаю… видите ли, все произошло даже скорее – менее, чем за четыре минуты, наверное, с того момента как я впервые увидел Ханну. Да, я очень серьезно к ней отношусь.
– Так... так вы ее не обидите, я имею в виду... не используете её и не бросите?
– О, пожалуйста! У вас, конечно, не было достаточно времени, чтобы составить мнение обо мне, но я надеялся, что такого вы не предположите.
– Простите. Но я люблю Ханну и должна заботиться о ней. По сути она еще девушка, хоть и замужем за неким индивидом вот уже четыре года. Хамфри никогда не был с ней честен, как мне кажется. Тем не менее она настолько ему предана, что меня от этого буквально тошнит. В ее глазах он, знаете ли, ангельски добрый и на редкость рассудительный. Насколько я видела, с самого начала его доброта служила исключительно его личным целям, и мне очень интересно, к чему он собственно стремится, особенно учитывая их нынешний образ жизни. Она рассказывала вам что-нибудь о Хамфри, я имею в виду, личное?
