Луи Даниэль - Ведьма с Пятой Авеню
— Догадайся, кто признался мне в любви, — Ивива с радостными криками ворвалась к Меган. — Эй, ты где?
Меган сидела в гостиной и делала маникюр. Ивива плюхнулась рядом и стиснула подругу в объятиях.
— Эй, я вообще-то маникюр делаю! — недовольно пробурчала Меган. — Кто в чем признался?
— Он сказал, что любит меня.
— Да? — саркастически заметила Меган. — Восхитительно. И кто же этот счастливчик?
— Джонатан.
— Вот видишь, я оказалась права. И когда же?
— Вчера. Мы прогуливались по парку. В моей жизни не было момента еще более романтичного.
— Что ж, поздравляю, — улыбнулась Меган. — А вот мне не везет…
— Брось, — отмахнулась Ивива. — Ты обязательно кого-нибудь найдешь — в Нью-Йорке полно одиноких мужчин. Все может произойти в самый неожиданный момент.
— Не люблю сюрпризов…
— Попробуй с кем-нибудь познакомиться, сходи на свидание.
— Интересно, где это я смогу познакомиться с нормальным парнем? — скептически ответила Меган.
— Да где угодно! На выходе из магазина, например.
— Или в кинотеатре или в закусочной, а еще лучше в библиотеке — там много умных прыщавых подростков в толстых очках. Лучше сразу повеситься.
— Будь оптимисткой! — попыталась подбодрить ее Ивива.
— Виви, не начинай — всех, кто представлял хоть какой-то интерес, уже разобрали. Нам, не понятым женщинам, остается довольствоваться либо богатыми вдовцами лет под семьдесят либо бедными, но перспективными студентами. На худой конец стану лесбиянкой, говорят, они в постели лучше мужчин.
Ивива решила перевести разговор, пока Меган совсем не впала в уныние.
— Я сегодня видела Нила.
— Да, он приходил.
— Что он сказал?
Меган сделала серьезное лицо.
— Я не могу выдавать секреты своих клиентов. Адвокатская тайна, знаешь ли.
— Так он тебя нанял?
— Угу, — кивнула Меган. — Правда, я скорее нанялась сама. До сих пор жалею, что полезла в это дело.
— А что в нем не так?
Меган одарила Ививу недоверчивым взглядом.
— Я же сказала, что не могу выдать тайну.
— Ну, расскажи, — допытывалась Ивива. — Чего тебе стоит?
— Для начала, лицензии.
— Вот тебе доллар, — сказала Ивива и доставая из кармана купюру. — Я покупаю его тайну — продажных адвокатов еще никто не отменял.
— Идет, — ответила Меган. Ее настроение заметно улучшилось. — Короче, мне это все не нравится. Я уверена, что он солгал. Говорит, что Моника пропала — ни новостей, никаких следов, ничего. Потом объявился ее брат Алекс и начал шантажировать их. В общем, мутное дело. Здесь замешано еще что-то.
— И это все? — удивилась Ивива. — А чего они так боялись, если не причастны к ее исчезновению?
— Не знаю. В общем, все, что я могу сейчас сделать, так это послать запрос на Алекса. Благо, связей у меня хватает.
— А как насчет записки?
— Кристин думала, что Монику убили. Еще перед смертью она позвонила Нилу и сказала, что Алекс где-то рядом.
— Так значит он в Нью-Йорке?
— Да.
— Она видела его и узнала, — догадалась Ивива и ее глаза округлились. — Быть может, он имел доступ в наш дом!
— Я понимаю твой ход мыслей, Виви.
— Если Тейлор платила ему огромные деньги за молчание, то что ему мешало поселиться на Пятой Авеню?
— Ничего, — Меган вдруг осенило. — Ты хочешь сказать… — Алекс может быть гораздо ближе, чем мы думаем.
После разговора с Ививой, Меган захотелось немного развеяться. День принес ей множество новых впечатлений, и она решила пройтись по магазинам. Оставив машину на стоянке, Меган вошла в огромный супермаркет, чтобы купить любимые пирожные. Это улучшало ее настроение и помогало думать.
Правда, потом приходилось скидывать ненавистные килограммы в фитнес-зале.
Как назло, последнюю упаковку увел прямо из — под носа какой-то парень. Пришлось примириться с вечной жизненной несправедливостью.
Меган побрела обратно на парковку и заметила, что ее машину подпер серебристый «Шевроле».
— Вот черт!
Она несколько раз ударила машину по капоту.
— Эй! — послышалось за спиной. — Что вы делаете?
Меган обернулась. К машине подбежал запыхавшийся мужчина лет тридцати. Высокий, с черными курчавыми волосами и красивыми карими глазами. Он сразу приглянулся Меган, но принципы есть принципы и результаты даже малейшего пренебрежения ими могут оказаться весьма непредсказуемыми.
— Вы меня подперли! Что мне еще оставалось делать?
— О, извините. Эти супермаркеты… совсем негде оставить машину.
— Правда? А я вот вижу кучу свободных мест.
Мужчина заметно покраснел.
— Когда я приехал, их не было.
— Ладно, отгоните машину, — снисходительно сказала Меган. — И, пожалуйста, побыстрее.
Мужчина припарковал «Шевроле» на соседнее с Меган место.
— Извините, а вы не та девушка, которая кричала мне вслед, что я засранец? — поинтересовался мужчина, опустив стекло.
— Она самая, — раздраженно ответила Меган.
— Тогда это вам, — незнакомец протянул ей коробку с пирожными.
Меган вдруг вспомнились слова Ививы о том, что все может произойти в самый неожиданный момент. Почему бы и не принять этот подарок судьбы?
Приехав домой, она открыла коробку и обнаружила внутри номер телефона. — Что ж, рада познакомиться, Роберт, — мечтательно улыбнулась Меган, наслаждаясь прекрасным вкусом любимого лакомства.
Кортни сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и курила. Она всегда совершала этот ритуал после секса. Джеймс неторопливо одевался.
— Где мои джинсы?
— Посмотри под кроватью, — флегматично ответила Кортни.
— Нашел.
— Джеймс, мы не должны больше встречаться.
— Это твое право. Объясни хотя бы, почему? — поинтересовался он, натягивая джинсы.
— Я поняла, что люблю Дерека и хочу сохранить семью.
Джеймс открыл окно в спальне и перемахнул одной ногой через подоконник. Кортни улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.
— Прощай, Джеймс, — прошептала она. — Прощай, Кортни, — ласково ответил любовник, и в последний раз вылез через волшебное окно семейства Дорс.
Глава 11 Вдохнови меня на глупость
Семейный психотерапевт Авраам Зигельман считался самым маститым в Нью-Йорке. Многие обращались к нему за помощью и успешно проходили курс терапии, выкладывая из карманов кругленькие суммы.
Старый, местами лысый еврей вызывал исключительно отталкивающее впечатление. Но, все же, в своем деле он был профессионал. Его голос всегда звучал тихо и монотонно. Как-то успокаивающе. Каждое его слово глубоко врезалось в память, оставляя после себя безмятежную легкость.
