Глория Нейджи - Дом в Хамптоне
Летом ей все нравилось — запах моря, шоколадный загар, песок под ногами и еще много-много мороженого. Летом она даже любила город. Долгие жаркие ночи. Прогулки по Бродвею после кино. Открытые, потеплевшие после зимы лица людей. Лето всегда было временем отдыха, даже когда она работала в полную силу.
Когда она впервые после колледжа попала в город, каждое лето они компанией снимали домик, чтобы провести там выходные дни. Суббота и воскресенье были для них такими же желанными, как рождественские подарки для сирот. Неделя пролетала, как во сне, и наступление пятницы было лучшим вознаграждением за труды. В эти летние сезоны все загорали до черноты. Тогда еще не думали о морщинах, об опасности заболевания раком кожи. Тогда они еще ничего не знали о солнце, пожалуй, кроме того, что Земля вертится вокруг него, что оно согревает и от него ты становишься счастливее.
Это было беззаботное время: молодость, лень, разлитая вокруг, постоянное предвкушение наслаждений и ожидание счастья. Мечты и размышления о мужчинах, воображаемых или реальных, ласковый морской бриз. И все это пронизано ярким солнцем.
В те летние сезоны, ты была молодой и свободной. Ни аэробики, ни диеты — и врачам нечего было лечить. Это было до того, как стали предупреждать об опасности случайных половых связей, о вреде аэрозолей и медицинских препаратов, о токсичных отходах и их влиянии на здоровье.
Когда наступил четвертый летний сезон в городе, ее пляжные мечты стали подергиваться дымкой сомнения, а надежды на сказочного принца слегка потускнели. Однажды, на вечеринке у приятелей, претендующих на богему, она увидела Гарри Харта. Он что-то горячо доказывал единственной привлекательной женщине в этой компании. Через некоторое время он прошел рядом и взглянул на нее. Вид у него был чрезвычайно напыщенный и важный. Он взял со стола стакан с какой-то выпивкой и протянул ей.
— Привет! Что такая милая девушка, как вы, делает в таком месте? — спросил он, подтверждая ее первое впечатление о нем как о несносном зануде.
Она засмеялась, потому что тогда девушки не спорили с мужчинами. Даже с такими занудами.
— Могу задать вам тот же вопрос, — ответила она, чувствуя уверенность в своих силах.
Потом произошло нечто странное. Он посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся. О, что это была за улыбка! Тихая, сладкая, дьявольская. Детская улыбка. Улыбка ребенка, который неожиданно разгадал загадку.
Она тоже пристально посмотрела ему в глаза. Таких светлых, лучистых, ярко-голубых глаз она до сих пор не встречала. Прекрасные, необыкновенные глаза. Глубокие, всепроникающие и разоблачающие.
— Знаешь, я расстроен, и мне сейчас не очень весело. Правда. Спроси, кого хочешь. Я работаю с этими ребятами. Должен признаться, все это время я был так одинок. Ненавижу есть и пить в одиночестве. И я подумал — что за проклятье? Я назначил девушке свидание, но мы поссорились, и она вернулась в город. Думаю, все здесь уже набрались и сейчас начнутся танцы. Давай поедем куда-нибудь пообедаем?
С тех пор они были неразлучны. И все же каждое лето она продолжала мечтать о новом романе. Желание из области подсознания. Она ждала призрака любви, как ждут в ненастье солнца.
Она так и не ощутила прилива бодрости, которого ждала от этого прекрасного солнечного летнего утра. Слишком тревожно было вокруг. Джина вдруг осознала, что этим летом не сможет быть счастлива, как обычно. От сильного волнения она стала задыхаться. На глаза навернулись слезы. Пересилив себя, она стала наблюдать, как Джереми выходит из воды. Стройный, длинноногий, уже почти мужчина. Над верхней губой пробивается пушок. Остальное в нем закрылось для нее навсегда. Она не будет больше никогда одевать, купать его, смотреть, как что-то растет и меняется у него между ног.
Ей вдруг стало очень тоскливо. Со страстным желанием она обратилась к Богу: «Господи! Верни все назад!» Невыносимая тоска по детству ее мальчика. Когда его волосы локонами вились вокруг пухлых нежных щечек. Толстенькие розовые ножки. Два зуба, одиноко торчащие во рту, когда он смеялся, — один сверху, другой снизу. Когда он нетвердой походкой ковылял за ней и, чтобы не упасть, крепко держался ручонкой за ее подол. Когда он обнимал ее, казалось, что их сердца стучат в унисон. Тогда каждый день происходило новое чудо…
Тоска затопила ее.
«Я хочу вернуть то время». Эта мысль пронзала ее насквозь и сжигала сердце. Слезы брызнули из глаз. «Господи, Джина, в Бейруте люди едят мертвецов, парню вдребезги разбивают голову, когда он спокойно идет по улице… Вот проблемы!.. То, что ты сейчас ощущаешь, это всего лишь жалость к самой себе, которая никогда не помогает. Ты должна быть благодарна за то, что было. Когда-то ты могла иронично, с беспристрастным оптимизмом относиться к тому, что с тобой происходит».
Что за мир, в котором одна женщина устраивает выставки дамских сумочек, а другая надеется получить кусок мертвечины, чтобы ее семья смогла выжить. Все равно каждый день приближает их к смерти. Это то, о чем должен думать каждый взрослый. Теперь эти мысли ждут и ее. Средний возраст. Мужчины гораздо реже стали обращать на нее внимание. На расческе стало оставаться слишком много волос. Когда улыбаешься, на лице появляется слишком много ненужных морщин.
Лето все быстрее и быстрее набирает обороты. Не успеешь оглянуться, как уже Рождество, потом мгновение — и снова лето. Кажется, между этими двумя временами года нет ничего реального. Весна и осень — всего лишь связующие звенья. Они проносятся, словно сон, ничего не оставляя в памяти. Наступит зима, и мы все начинаем думать о лете. Может быть, наша настоящая жизнь и состоит из трех летних месяцев?
Она содрогнулась. Снова хлынули слезы.
«Я никогда не была особенной и никогда уже не буду. Я просто сделана из другого теста. Выросла на восточном побережье, в обычной добропорядочной семье. Ходила в колледж, получала хорошие отметки, закончила университет, начала работать, встретила парня, вышла замуж, родила ребенка, стала корреспондентом газеты. Но все без особого таланта. Ничего выдающегося. Благодаря замужеству достигла достатка, опять-таки среднего. У меня интересная работа, хорошая эрудиция, есть чувство юмора. Мне нравится мой образ жизни. Но в нем нет ничего особенного. Я не Джейн Фонда и не Джейн Поли. Сама посредственность. У меня никогда не было никаких особых интересов, хобби или особых физических достоинств. Я не оставлю никакого следа в универсуме».
Когда ей было тринадцать, она была очень красивой девочкой. И тогда она вдруг обнаружила, что ей не чуждо чувство зависти. Однажды ее тетя Ида, которая была мудрой женщиной, пристально посмотрела на нее и сказала: «Джина, дорогая, позволь мне дать тебе несколько советов, которые уберегут тебя от печалей и огорчений в этой жизни. Вокруг себя ты всегда увидишь кого-то, кто будет красивее, наряднее, богаче тебя. Так было, и будет всегда. Не трать бесполезно время на зависть. Это будет омрачать твою жизнь, и ты так ничего и не добьешься».
