Энн Мэтер - Кто приручит тигра
Мысли ее стали более связными. Она была настолько поглощена тем, как происшедшее повлияет на ее жизнь, что даже не начинала обдумывать то, как ей поступить. Что она может сделать? Она замужем за Винсенте Сантосом. И в этой чужой стране у нее нет надежды, что этот брак будет признан недействительным. Все козыри у него в руках. У него есть власть, богатство, огромное влияние. Она вручила себя ему, и вот наступило время расплаты.
Лимузин въехал на двор Минха-Терры. Выходя из машины, Доминик была не уверена, что сможет держаться на ногах. Ее опасения оказались напрасными, и она быстро пошла к террасе. Обернувшись, она увидела, что Сальвадор следует за ней с двумя ее чемоданами, и взбежала по ступеням в гостиную.
Она резко остановилась: при ее появлении с низкого дивана поднялся Винсенте и стоял, глядя на нее. Ее щеки и шею залил густой румянец, и она отчаянно пожалела, что ей не пришло в голову переодеть свое черное платье. Она, наверное, выглядит ужасно нелепо в середине дня. Винсенте в своем темном костюме, в рубашке с расстегнутым воротом казался совершенно спокойным и очень привлекательным.
И почему должно быть иначе, отчаянно подумала она. Он все еще считает, что у него легковерная, полная обожания жена!
— Где ты была? — спросил он. Не звучали ли его слова обвиняюще?
— У Роулингсов! — ответила она негромким напряженным голосом.
— Почему?
— Из-за одежды, конечно! — Она постаралась справиться с захлестывающим ее гневом.
— Ее мог забрать Сальвадор, — бесстрастно заметил он, следя за нею прищуренными глазами. Казалось, он чувствует, что она на пределе, потому что не пытался приблизиться к ней.
— Да, мог. Но я предпочла взять ее сама.
Доминик услышала у себя за спиной шаги: в комнату вошел Сальвадор.
— Я отнесу вещи в вашу комнату, сеньора, — сказал он невыразительно.
Сжав губы, Доминик покачала головой.
— Нет. Нет, не надо, — резко ответила она. — Оставьте их — оставьте их в холле!
Теперь глаза Винсенте потемнели от досады, и он нетерпеливо махнул рукой.
— Отнеси их в комнату, Сальвадор, — отрывисто приказал он.
— Да, сеньор. — Сальвадор проигнорировал распоряжение Доминик и вышел через арку. Краешком глаза она увидела, как он идет наверх, и гнев ее еще усилился.
— В этом была необходимость? — невесело спросил Винсенте. — Ясно, что ты чем-то расстроена, но к чему была эта ребяческая истерика?
— Ребяческая истерика! — повторила дрожащим голосом Доминик. — По-твоему, вот что это такое?
Винсенте подошел к столику с бутылками.
— Выпей чего-нибудь, — хладнокровно посоветовал он. — Это тебя успокоит.
Доминик нерешительно застыла у двери, чувствуя, что еще немного — и она потеряет остатки с таким трудом сохраняемого спокойствия. Он так хладнокровен, так спокоен! Неужели он не догадывается, что она узнала? Конечно, догадывается! Он должен был знать, что рано или поздно она обязательно узнает! Уж не думает ли он, что своим равнодушным отношением уменьшит важность того, что ей предстоит сказать?
— Винсенте! — гневно сказала она. — Не пытайся меня успокоить. Ты, наверное, имеешь представление о том, что меня расстроило!
Он повернулся, небрежно прислонившись к столу.
— Несомненно, Марион Роулингс пыталась устроить неприятности, — цинично заметил он.
Доминик переплела пальцы, опуская голову. Он пожал плечами и добавил:
— Ты однажды сказала мне, что мне известно, что она за женщина. — Он пристально всмотрелся в нее. — Тебе это тоже известно.
— Да, но… Ведь это совсем другое дело. Это нечто бесспорное. Нечто, что даже Марион не могла бы выдумать!
— Ты уверена? Доминик подняла взгляд.
— Конечно, я уверена. Или ты отрицаешь, что раньше был женат?
На лице Винсенте не отразилось никаких чувств. Оно было как маска, и Доминик с отчаянием подумала: увидит ли она когда-нибудь, хоть мельком, человека, скрывающегося за этой маской? Накануне ночью она решила, что нашла настоящего Винсенте, того Винсенте, которого не могла тронуть ни одна из этих женщин с их позами, но теперь она чувствовала неуверенность, неопределенность.
Наконец он скучающе ответил:
— Нет, я этого не отрицаю. И из-за этого весь спектакль? Почему это подняло такую бурю страстей? — Он раздраженно воскликнул:
— Господи, какое это имеет отношение к нам? Доминик изумленно посмотрела на него.
— Ты должен был сказать мне!
— Почему? Почему? Это помешало бы тебе выйти за меня замуж? Ты бы отвергла мое предложение на этом основании? Ради Бога, Доминик, ты же не ребенок! — Он отвернулся и, налив себе щедрую порцию виски, осушил рюмку одним глотком. — Почему мой предыдущий брак так смущает тебя? — яростно пробормотал он. — Я был молод — глуп! Я научился на моих ошибках Доминик дрожала.
— Ты… ты любил ее?
Он резко повернулся к ней, глядя ей в глаза с сардоническим выражением на лице.
— Любил? Что такое любовь? Сомневаюсь, чтобы ты имела об этом хоть малейшее представление! Уж, конечно, она не имеет ничего общего с чувством, которое, по твоим словам, ты ко мне питаешь — и которое не устояло перед таким пустяковым известием!
— Это не все! — воскликнула Доминик, обхватывая себя руками, пытаясь унять дрожь, сотрясающую все ее тело.
— Ах, нет? Что же еще? Какие низости совершил я? — Он налил себе еще рюмку. — Что за волнующие разговоры ты вела! И ты не пыталась меня защитить? Не это ли долг верной женушки?
Доминик запнулась.
— Я… я не вела этого разговора. Я… я услышала случайно…
— А, подслушивающий, который никогда не слышит ничего хорошего о себе, а в данном случае о своем муже! — Он проглотил свое виски. — Продолжай, пожалуйста! Я сгораю от любопытства.
— Почему ты женился на мне? — Доминик произнесла эти слова почти шепотом. Винсенте вздохнул.
— Разве ты не знаешь? — Он коротко, невесело хохотнул. — Уверен, что знаешь! Я женился на тебе, чтобы отнять тебя у Хардинга. Доминик прижала руку к горлу.
— Не… не может быть!
— Не может? — насмешливо нахмурился Винсенте. — А я думал, именно поэтому!
Доминик отвернулась, закрыв лицо руками.
— О, Боже! — простонала она. — О, Боже! Лучше бы я умерла!
Винсенте быстро подошел к ней и резко повернул лицом к себе.
— Ты ведь это хотела услышать, правда? Ведь именно это ты уже слышала от Марион Роулингс, так?
— Да! — Она говорила чуть слышно.
— Я так и подумал. Как очаровательна эта женщина! Надо мне будет когда-нибудь послать ей цветы. Может быть, черные орхидеи! Доминик подняла на него взгляд.
— Как ты можешь здесь стоять и говорить так… так беззаботно о том, что касается нас обоих? Почему? Почему ты это сделал? На лице Винсенте читалось презрение.
