Алика Смехова - А и Б сидели на трубе…
На третий день позвонила Татьяна.
– Привет, дорогая, мне кажется, у тебя проблемы, и твое самочувствие тут ни при чем. Скажи, почему сегодня не приехала и даже не позвонила?
– Это хорошо, что ты звонишь, мне надо поговорить с тобой, но я бы не хотела по телефону. – Арина никогда теперь не забывала о Борисовой службе безопасности.
Татьяна выслушала ее рассказ, не перебивая, а когда Арина наконец замолчала, начала вслух размышлять:
– Мы давно знакомы, ты знаешь, как я тобой дорожу, а потому прими то, что я скажу, спокойно… Мне кажется, он неадекватный человек с очень подвижной психикой. А кроме того, в вашей истории замешано много других людей. Здесь завязалась большая интрига, и вряд ли в его ближнем окружении есть люди, которые хорошо к тебе относятся. И потом, судя по тому, как ты описываешь его поведение, он все время находится в неадекватном состоянии. Он пьет? Принимает таблетки? Колется?
Арина даже не удивилась тому, что Татьяна попала в точку, и рассказала про алкоголь и китайские таблетки, про Карла и его психоаналитические сеансы.
– Понимаешь, я хочу вычеркнуть его из жизни, а если я рожу этого ребенка, я уже никогда не смогу забыть Бориса…
– Нет, не сейчас. Раньше надо было, когда я предлагала. И потом, я уверена: что бы я тебе теперь ни сказала, ты все равно его оставишь. Этот ребенок – дитя любви. Может, ваша встреча состоялась лишь для того, чтобы он родился…
Возвращаясь от Татьяны, Арина думала о том, что подруга права: она не может вычеркнуть из своей жизни Бориса, ей трудно себе представить, что человек, которого она любит, бросил ее с еще не родившимся ребенком, и что они расстались уже навсегда. Она ведь так хотела этого ребенка, неужели теперь, когда он уже живет в ней, она сможет его погубить?
От Татьяны она приехала к гинекологу, с которым накануне договорилась об аборте. Он сделал УЗИ и показал ей маленькое зернышко с пульсирующей точкой-сердцем. И Арина вдруг почувствовала себя счастливой. Если Борис не хочет брать на себя ответственность, это сделает она сама, ей хватит на это сил.
– На какое число записывать? – спросил врач.
Арина посмотрела на него с удивлением.
– Конечно, при таком раннем сроке я мог бы предложить вам таблетку, иногда помогает, но имейте в виду: после нее часто приходится делать чистку, так как не все выходит. Еще могу предложить вакуумный аборт – это такой миниаборт…
Арина с облегчением вздохнула:
– Извините, я передумала! – И, не дожидаясь ответной реакции, молча оделась и вышла из кабинета.
– Ну и артистка! – раздраженно сказал врач сестре. – А кто у нас следующий?
Глава 23. Колдунья
Дома зазвонил телефон, Алеша рванулся к нему, и Арина вдруг поняла, что он тоже скучает по Борису и тоже ждет звонка. Тогда она решила поговорить с сыном как со взрослым и – с этих пор – единственным своим мужчиной. Она объяснила ему про ребенка, который скоро родится, про то, что до его рождения они будут жить вдвоем, и что он, Алеша, – ее единственная опора.
– А у нашего ребенка тоже будет папа и Борис, как у меня? – спросил Алеша.
– Да, сынок, у него тоже будет папа, только ребеночкин папа меня обидел, и у твоего брата или сестренки папа будет только в том случае, если он попросит прощения. Ты меня понимаешь?
Алеша обнял ее:
– Да, мамочка, – и ушел к себе в комнату, а когда вернулся, протянул Арине рисунок. – Это я своему брату нарисовал. Мама, я не хочу девочку, я хочу брата. Можно?
В театре Арина пела теперь больше обычного, участвовала в концертах, выезжала на корпоративы. Она запретила себе вести внутренний диалог с Борисом и жила как в тумане, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Единственное, что изменилось, – она теперь всегда перед сном и по утрам читала молитвы, как Борис. Ей нужна была защита, и уповать она могла только на Бога, о котором прежде никогда не думала так упорно и постоянно, как теперь.
Так прошло два месяца, и однажды ночью у ее дома остановилась машина, и в ворота позвонили. Домофон не работал. Арина была одна: Алешу забрал Толик, а домработница Наташа получила выходной. Арина вышла к воротам, на всякий случай держа в руках газовый баллончик:
– Кто там? – и сама удивилась, как слабо и неуверенно звучал ее голос.
– Открой, это я!
Очнулась она уже в постели, поглупевшая от радости, с лицом, мокрым от слез. Глаза Бориса тоже были красными. Они целовались, выясняли отношения, обнимались, перебивали друг друга, живот уже немного мешал, но Борис, кажется, не обращал на него внимания. Этой ночью Арина не уснула ни на секунду, боялась, что все это сон, боялась, что, когда проснется, Бориса рядом не окажется. Утром они, голые, завтракали, и Арина, разливая кофе, спросила:
– А мой живот тебе не мешал?
Борис внимательно посмотрел на нее и спокойно сказал:
– Это не мой ребенок, но я хочу в этом удостовериться, поэтому тебе придется сделать анализ.
Арина онемела, она изо всех сил старалась держаться, чтобы не разбить эту хрупкую радость встречи.
Улыбнувшись, ответила:
– Хорошо, если настаиваешь, давай сделаем прямо сейчас, не дожидаясь, пока ребенок родится. Я не хочу, чтобы оставшиеся семь месяцев ты жил с этой дикой мыслью.
Больше к этому они не возвращались. Арина заметила, что за время их разлуки в нем поселились нелепая обида и какая-то маниакальная уверенность в том, что она хотела причинить ему зло. Внимательно рассмотрев свою любимую яичницу с помидорами, приготовленную Ариной, он вдруг тихо сказал:
– Прошу тебя, перестань колдовать…
– Боря, милый, о чем ты?!
– Я знаю, ты мне что-то подсыпаешь в еду, – и он отставил яичницу.
Арина растерялась:
– Но ведь я тоже хочу тебя видеть и хочу быть с тобой, – значит, и ты колдуешь?
– Отрекись от сатаны.
– Борис, ты бредишь?! – Она испугалась.
– Если ты не перестанешь колдовать, я прекращу с тобой отношения.
Это звучало так нелепо из уст врослого мужчины, что Арина, улыбаясь, громко произнесла:
– Отрекаюсь! – лишь бы закончить этот бред.
Борис вернулся к яичнице. После завтрака он предложил провести день вместе, и когда они ехали по субботней Москве, свободной от дорожной суеты рабочего дня, спросил:
– Когда заберешь машину?
– Когда захочешь, сам отдашь, – ответила Арина.
Разговор не клеился. Арина видела, что вернувшийся Борис – уже не тот пылкий влюбленный, каким она видела его все эти месяцы.
Меж тем он внимательно следил за дорогой, и когда их подрезал черный «Кайенн», сказал:
– Вот и ты могла бы ездить на «Кайенне»!
– Я не жадная, пускай и другой девушке счастье улыбнется.
– И я не жадный: хотя мы с тобой два месяца не виделись, ремонт в доме твоих родителей продолжают и деньги твоему отцу на постановку я выделил.
