Изабель Вульф - Стеклянная свадьба
– Да, – тихо ответил он. – Изменил. Но это неважно, – повторил он. – Меня к этому подтолкнули. Я… я немного выпил, это был просто… один из таких случаев.
– Пожалуйста, скажи мне с кем? – настойчиво допытывалась я, чувствуя, как мои ладони становятся влажными.
– Я…
– Пожалуйста, Питер. Мне хочется знать.
– Ну…
– Просто назови мне ее имя.
– Нет.
– Давай, скажи мне!
– Не могу.
– Можешь!
– Послушай, я…
– Назови мне ее имя, Питер.
– Хорошо, – со вздохом сдался он. – Это Энди Метцлер.
Мои руки взметнулись к губам.
– Ты спал с мужчиной?!
Питер с изумлением воззрился на меня. Казалось, он просто шокирован.
– Нет, с этим все в порядке, – сказал он. – Ты не понимаешь.
– Нет, не в порядке, – огрызнулась я. – Абсолютно Не в Порядке, Питер!
– В порядке, – настаивал он.
– Нет, черт побери.
– Все в порядке, Фейт, видишь ли, Энди женщина.
– Что?
– Энди Метцлер женщина, – повторил он.
Я открыла рот от изумления.
– Ты никогда не говорил мне об этом.
– Ты никогда не спрашивала.
– Но ты никогда не говорил – только «Энди это, Энди то», – я не имела ни малейшего представления, что это женщина.
– Что ж, – тихо сказал он. – Она женщина. Согласен, это довольно странное имя для женщины. Но она ведь американка.
– Понятно, – медленно произнесла я. – Как Энди Макдауэлл.
– Да, – согласился он. – Так.
– И ты вступил с ней в связь? Он кивнул.
– Когда?
Он вертел в руках солонку.
– Когда, Питер?
– Во вторник.
– Во вторник? Вчера? О да, конечно, – кивнув, заметила я. – Ты собирался пригласить ее на ленч в «Ритц». Чтобы отпраздновать. Что ж, действительно отпраздновали.
– Послушай, одно за другим, – робко начал он. – Она давно проявляла ко мне интерес, Фейт, и подбиралась ко мне несколько месяцев. Честно говоря – со дня нашего знакомства. А ты стала относиться ко мне с подозрением, мне все это надоело, а к ней я чувствовал огромную благодарность за то, что она нашла мне работу, так что я просто не смог… отказать.
– А, понятно, – насмешливо бросила я. – Ты переспал с ней, чтобы не оскорбить ее чувства. Какой джентльмен. Я так горжусь тобой, Питер. Ты, наверное, снял номер?
– Да, – тихо сказал он. – Мы сняли номер. И внезапно в тот момент, в тот ужасный момент, когда он произнес «мы», я вдруг почувствовала, что правдивость не самое привлекательное качество Питера.
– Так что она получила свое вознаграждение, – мрачно заметила я, ощущая, как у меня в горле застрял огромный комок. – Какая ирония судьбы, – пробормотала я, сжимая и разжимая салфетку, – какая ирония. Последние две недели я была просто одержима мыслями о какой-то шотландке по имени Джин, которая оказалась французом Жаном; а теперь ты рассказываешь мне о романе с американкой по имени Энди, которую я всегда считала мужчиной!
– Да…
Я покачала головой и с горечью прошептала:
– Что ж, что ж, что ж… – затем подняла на него глаза и сказала: – Это так больно.
– Извини, – сказал он. – Я не хотел причинять тебе боль. Но она вынудила меня.
– Не будь смешным, – бросила я.
– Но это действительно так, – устало повторил он. – Я ясно дал ей понять, что женат. Но теперь, когда наши профессиональные отношения подошли к концу, она просто…
– Решила перевести их в личные.
– Да. О, я не знаю… Она… так надавила на меня.
– Я не верю тебе, – прошипела я. – Думаю, ты спал с ней, потому что хотел этого.
– Нет, не хотел.
– Лжец!
– Говори потише.
– Признайся!
– Хорошо, да, хотел!
– Ты хотел!
– Да. Раз ты вынуждаешь меня признаться в этом, да, черт побери! Хотел!
– Ублюдок! – выпалила я и сама была поражена, услышав свои слова, потому что никогда в жизни так его не называла.
– Я находился в состоянии такого стресса, Фейт, – простонал он и опустил голову на правую руку. – Эти последние шесть месяцев были сущим адом. Да и ты стала нападать на меня. Не давала мне покоя, гонялась за мной, словно терьер за крысой, и постоянно твердила то про эту женщину, то про эту жевательную резинку, то про эти сигареты.
– Эта резинка! – воскликнула я. – Эта жевательная резинка предназначалась ей. – Он молчал. – Ведь так? – спросила я. – Ты же не любишь ее и никогда не любил. И сигареты тоже предназначались для нее, правда? – Питер с несчастным видом кивнул. – Ты держал резинку и сигареты для нее наготове. Как галантно. «Лаки Страйк»! – фыркнула я. – Итак, у вас роман, – повторила я на повышенных тонах, – с этой, как ты тогда сказал? – «девчонкой»? О боже.
– Послушай, это произошло как-то спонтанно, – сказал он. – Под влиянием момента.
– Это неправда! – воскликнула я.
– Ш-ш-ш! Не кричи.
– Ты уже давно хотел переспать с ней.
– Нет.
– Да, хотел. Я поняла это благодаря Кейти.
– Кейти? При чем здесь она?
– Ее психоаналитическая болтовня. Она постоянно толкует про фрейдистские оговорки, сам знаешь? И про «многозначительные умолчания». И мне кажется весьма многозначительным тот факт, что ты ни разу не упомянул о том, что Энди женщина.
– Об этом не заходила речь, – заявил он.
– Заходила, – возразила я. – На днях ты перечислял мне всех знакомых женщин – всех до единой. Как странно, Питер, – жестко сказала я, – что ты не упомянул ее! – Его лицо и шея покрылись красными пятнами. – Ты даже назвал мне имена двух женщин-коллег Энди, но предусмотрительно опустил ее. Теперь я понимаю почему! – торжествующе закончила я. – Ты не хотел, чтобы я знала. Потому что сам ты уже знал, что хочешь затащить ее в постель.
– Я… я…
– Не отрицай этого, – с презрением бросила я.
– Я… Ладно, – сказал он. – Ладно, признаю это. Она очень привлекательная. Одинокая. Я ей нравлюсь. И да, она нравится мне.
– Она блондинка с короткими волосами, – внезапно воскликнула я. Меня словно озарило. Французы называют это éclaircissement.[60] Энди – это та неизвестная блондинка, которую сфотографировали с Питером в Куаглино. – Она блондинка с короткими волосами, – повторила я снова.
– Да, – подтвердил он. – Но откуда, черт побери, ты знаешь?
– Потому что… – О боже, я не могу сказать ему. – Потому что… О, это женская интуиция, – объяснила я. – Меня тошнит, – заявила я, вертя в руках ложку для пудинга. – У тебя роман. Как ты мог?
– Я сейчас объясню, – сказал он, тоже повышая голос. – Ты все время обвиняла меня в том, что у меня роман, так что, когда подвернулась такая возможность, я подумал: «Черт побери, почему бы и нет?»
Я почувствовала, что мы привлекаем внимание окружающих.
– Что-нибудь на десерт? – спросил официант. – И я был бы весьма признателен вам, сэр и мадам, если бы вы говорили немного тише.
