Керстин Гир - Я сказала правду
– Конечно же, нет, – раздраженно произнесла я. Ну, ладно, ладно, я действительно была влюблена в Оле, но никогда не позволяла себе в этом признаться. – Ас чего Миа так решила?
– Ну, потому что у нас тогда почти уже что-то было, – мечтательно проговорил Оле. – У тебя и меня.
– Да, но только почти. Потому что вскоре снова появилась Миа.
– Точно. – Оле протянул мне свой стакан. Я плеснула в него водки. – Как раз когда все уже пошло на лад. Это так похоже на нее. Она всегда завидует чужому счастью.
– Не надо тебе было возобновлять с ней отношения. – В моем голосе прозвучала досада. Я все еще хорошо помнила тот вечер, когда Оле сообщил мне, что они с Миа снова сошлись. А ведь я была уверена, что между ними все кончено.
– Да нет, я... А, ладно, это долгая история.
– Тогда не рассказывай мне ее. – В тот вечер, помню, я собиралась произнести одну из классических фраз вроде: «Не хочешь зайти ко мне на чашечку кофе?» Вместо этого я пробубнила: «О, как замечательно. Я очень за тебя рада» и «Конечно же, мы останемся друзьями». Это был жуткий момент.
– Да нет, я расскажу, – упорствовал Оле. – Это должно когда-нибудь выйти наружу. Как ты думаешь, почему мы так торопились со свадьбой, а?
– Потому что... О! Потому что Миа думала, что она беременна? – осенило меня. Это же меняло все дело, теперь мой взгляд на ситуацию стал кардинально иным.
– Точно. Ну, так она, по крайней мере, утверждала. Но потом выяснилось, что все- таки нет. – Оле откинул со лба светлые пряди волос. – И, честно говоря, я обрадовался, потому, что не имел уверенности, что ребенок от меня. Ведь до этого мы с ней порвали, потому что Миа влюбилась в другого. В этом вся она, Миа. Вечно у нее все временно. Я сниму ботинки, ладно?
Я отрицательно покачала головой:
– Я все еще хочу, чтобы ты ушел. Я устала. – И это была правда. Я смертельно устала. Проклятые таблетки! Не могли же они подействовать так быстро!
– Это так на тебя похоже. – Оле снял ботинки и одарил меня нежным взглядом. – Ты считаешь, что это аморально. И ты не хочешь, чтобы я совершил что-то аморальное. Ты такая милая. Такая порядочная. В отличие от Миа. Настоящее сокровище. Я и, правда, могу начистить этому Джо рожу.
– А я могу начистить рожу тебе, – огрызнулась я, но Оле этого не слышал.
– Знаешь что? Я сейчас приму дуга, а потом мы сможем уютно устроиться в постели
и поговорить о том, какой ты замечательный человек. – Он начал стягивать с себя одежду. – Глупо, что у меня с собой нет зубной щетки. С другой стороны, я же не мог всего предвидеть, правда?
Я безропотно наблюдала за тем, как Оле, нелепо размахивая руками, разделся, бросил вещи на стул, а потом совершенно голый повернулся ко мне и спросил:
– А можно воспользоваться твоей зубной пастой?
– В косметичке, – произнесла я, отведя взгляд. – Но не вздумай трогать мою зубную щетку.
– Не волнуйся, я почищу зубы пальцем, сопунчик.
Оле, шатаясь, прошлепал в ванную.
Как только он закрыл за собой дверь, я оживилась, сделала глубокий вдох, активизировав оставшиеся во мне силы, присела, собрала с пола все валявшиеся там таблетки и швырнула их к другим в ящик тумбочки, рядом с Библией. Я пересчитала таблетки: тридцать одна. Две я проглотила, где еще две? Одна закатилась под шкаф, а одна пропала бесследно – сколько я ее ни искала, найти не смогла. Я выругалась про себя. Эти таблетки – самое ценное, что у меня есть, это мой билет на тот свет. А теперь я никак не могу их проглотить. Оле заметит, что со мной что-то не так, и тогда меня ждут промывание желудка и одиночная камера в психушке. Что же мне делать?
А если я сейчас возьму себя в руки, все сложу и свалю, пока Оле не вышел из ванной? Закину
таблетки в сумочку, надену туфли и рвану к лифту? Я могла бы взять такси до другого отеля и там совершенно спокойно...
Не успела я додумать мысль, как Оле с повязанным вокруг бедер полотенцем прошлепал из ванной мимо меня.
– Надо же. От такого душа я почти протрезвел.
– Дорогой Оле, если ты протрезвел, тогда будь так любезен, возьми такси и поезжай домой, – произнесла я и снова зевнула. Все мое тело словно налилось свинцом. Но это ощущение тяжести было довольно приятным. Напряжение, которое я много недель чувствовала в шее где-то в области затылка, наконец отступило.
– Ну, я не настолько трезвый. Думаю, что еще не скоро у меня будут два промилле. К тому же моя идея просто супер. У Миа глаза на лоб вылезут. И твоему Джо это будет хорошим уроком.
– Слушай, Оле, не строй из себя идиота, при чем здесь Джо? Ну как ты не понимаешь, что он об этом вообще ничего не узнает? А Миа, скорее всего, наймет киллера, чтобы он убил меня из-за угла, – об этом ты подумал? И о том, что я этого совсем не хочу!
– Подумал! Но неужели мне хоть раз нельзя повести себя эгоистично? Такая возможность бывает раз в жизни, ее нельзя упускать! Миа тебе ничего не сделает. Если она и наймет киллера, то закажет ему меня. А тебе нужно только притвориться, что между нами что-то есть.
– Вот еще!
– Пожалуйста, Герри, ну сделай это для меня, – умоляющим тоном попросил Оле и налил себе водки. – Я всю жизнь буду лечить тебе зубы бесплатно. Ставить лучшие пломбы. Кстати, сопунчик, у тебя очень хорошие, ухоженные зубы. Я тебе когда-нибудь об этом говорил?
– Да, на последнем профилактическом осмотре. И не называй меня сопунчиком.
– Извини, сопунчик. Я говорю так только потому, что пьяный. И потому, что я всегда хотел тебе это сказать.
У меня вдруг ослабли колени, но ощущение нельзя назвать неприятным. Казалось, до этого они были сильно напряжены, а теперь вдруг расслабились. Я плюхнулась на кровать.
– Ты ведь выпила всего два бокала шампанского, – сказал Оле. – Ты самая трезвая из нас. И должна будешь призвать меня к порядку, если в голову мне придут какие-нибудь неприличные мысли. Я на тебя надеюсь.
– Но я слишком устала для того, чтобы мне самой в голову пришли неприличные мысли. – Я откинулась на кровати. А розовые действуют быстро.
– Что? Эй, ты же не собираешься спать! Ночь еще только начинается. Сейчас всего половина десятого. Как насчет романтического вечера?
Я сбросила туфли, расстегнула молнию на платье и лежа, как змея, вылезла из него.
– Ты не повесишь его на стул? – спросила я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не закрыть глаза. – Оно стоит четыреста тридцать евро.
Оле схватил платье и повесил его на стоящий за его спиной стул.
– Слушай, Герри, если ты собираешься продолжать раздеваться, я, со своей стороны, не могу ничего гарантировать, – произнес он.
– Еще лифчик, пожалуйста – протянула я, чувствуя, что глаза уже закрываются. – А то я вздохнуть не могу.
