Кэтти Эмерсон - Отброшенная в прошлое
— Что же изменило твое настроение? Новый сон?
Лорен со вздохом выключила горелку и, осторожно сняв кастрюлю с плиты, поставила ее на подставку для горячего с надписью «Кухня Лорен».
— Я ведь никогда не могла бы обмануть тебя, правда?
— Надеюсь, что ты не будешь я пытаться. То, что ты видела, было скверно?
Она подошла и прильнула к нему.
— Не обязательно, чтобы это было скверно. Главное, это есть.
Он обнял жену, ища слов понимания, но не находил. Он только старался ее успокоить.
— Я правда думала, что избавилась от этих снов.
— Понимаю, дорогая. Я тоже на это надеялся, — он гладил ее шелковистые каштановые волосы, рассеянно теребя один из локонов, пока она не подняла голову и не поглядела на него.
— Ты хочешь рассказать мне об этом?
— Хочу. Словно бы я репетирую перед встречей с твоим доктором Бьюмонтом, — она вздохнула, затем вдруг выпалила на одном дыхании. — Сегодня утром я встречалась следи Слифорд. Кажется, это она научила меня всему, что я знаю о вышивке.
Задолго до того, как Лорен вошла в кабинет, она решила быть во всем откровенной с доктором Бьюмонтом. Это было обещано Адаму. Может быть, доктор и в самом деле поможет. И еще, она надеялась получить от него профессиональный совет, как лучше смягчить возможные конфликты с мужем.
Во вторник пригрезившаяся ей встреча следи Слифорд в шестнадцатом веке была еще жива в памяти, вплоть до деталей узоров вышивки. Прошло четыре дня, и видений пока не было. Она вела нормальную жизнь, спала по восемь часов. Весь долгий уик-энд они с Адамом, по молчаливому согласию, не касались неприятных тем и просто наслаждались обществом друг друга.
Первым ее впечатлением от кабинета Джарвиса Бьюмонта была его безликость, незапоминаемость. Она где-то слышала, что фрейдовские кушетки вместе с фрейдовскими психоаналитиками уже не в моде, но огромный стол и глубокое кресло сбивали ее с толку. Женщина-психотерапевт, казалось Лорен, предпочла бы для беседы уютный угловой диван. Кажется, она видела что-то подобное в последней телевизионной драме.
Сам Бьюмонт, однако, был гораздо менее устрашающим, чем его обстановка, так что, несмотря на разделявший врача и пациента громадный стол, Лорен начала расслабляться, сев в мягкое кресло для клиентов, и пока хозяин вводил ее в курс дела, остатки се нервозности постепенно таяли.
— Я получил в общих чертах описание характера ваших снов, — сказал ей доктор, — но хотел бы услышать подробности от вас самой.
— В том порядке, как они мне снились, или в порядке хронологии событий?
— Как для вас удобнее, миссис Райдер. Она вдруг заколебалась и вместо ответа задала еще вопрос:
— А это необычно, когда сны, так сказать, бывают на историческую тему?
— Да нет, более или менее обычно. В вашей голове память как бы проигрывает в разных вариантах драму, которая, когда придет время, можно надеяться, приведет вас к катарсису. Смотрите на это как на игру вашего подсознания, которая должна вывести вас на то, что реально стоит за вашим сном.
— Вы хотите сказать, что я как бы вызываю оттуда костюмированную драму, вместо того, чтобы вспомнить действительные события из своей жизни?
Бьюмонт, откинувшись в кресле, поглядел на нее удивленно. Его круглые очки блеснули.
— Вы говорите — костюмированная драма? Эта неосведомленность почему-то показалась ей забавной.
— Разве Адам не говорил вам, что все мои сны происходят в Старой Англии, в шестнадцатом веке?
Бьюмонт слегка нахмурился:
— Ваш муж не коснулся этой детали, — после минутного размышления его лицо прояснилось. — Но, в общем, и это не так уж необычно. Костюмированная драма, пользуясь вашим выражением…
— Ну, сюжет такой…
Пытаясь говорить непринужденно, Лорен начала с девочки на яблоне. Он слушал ее, не перебивая, и определенное им для беседы время почти истекло. Она заканчивала рассказывать о своих ощущениях, когда языки пламени лизнули ее ноги… К этому моменту ее непринужденность истощилась.
— ..Руки мои были привязаны к столбу над головой, вокруг меня сложены ветки и поленья. Я была босиком, так что ощущала острые сучки и грубую кору. И сам столб тоже был грубым, просто толстым бревном, способным поддерживать меня в вертикальном положении, так чтобы все эти кровопийцы в толпе могли наблюдать мою агонию.
Доктор Бьюмонт не делал комментариев. Он только добавлял еще какие-то записи к тем, что делал по ходу ее рассказа, затем поднял глаза и посмотрел на нее.
— Ваш муж говорил, что вы страдали амнезией. В оставшиеся несколько минут я хотел бы, чтобы вы попытались вспомнить о ее наступлении. Не скажете ли вы мне, какое ваше самое раннее воспоминание?
Лорен глубоко вздохнула. Она должна была подготовиться к ответу на этот вопрос. Имело ли смысл что-нибудь утаивать, включая подробности их отношений с Робом, как и ее беспокойство, узнает ли о них Адам? В конце концов, Бьюмонт ведь должен знать факты, чтобы ее консультировать.
И вдруг вместо этого она услышала, как говорит следующее:
— Мое самое раннее воспоминание — это как меня поколотили, когда мне было четыре года.
— За что вас наказали?
— За сгоревшее мясо.
— Вы могли бы вспомнить об этом побольше? Кто вас бил?
— Мама.
…Запахло горелым. Мясо они ели нечасто, а тут была целая оленья нога, которую ее отцу подарил сэр Рэндалл. Мать хмурилась, думая, за какие это услуги такой подарок. Рыцарь не отличался щедростью.
— Мне сказали, чтобы я поворачивала мясо на вертеле и не останавливалась, — сказала Лорен тихим, испуганным голосом. — Но у огня было так горячо, — она поглядела на доктора виновато. — Я хотела просто подышать свежим воздухом, сударь, и тут пламя ужасно вспыхнуло!
Она так живо представила себе эту картину… В домике была всего одна комната с пыльным земляным полом.
Усталая изможденная женщина, ее мать, обрушилась на нее с бранью и побоями. Лорен вздрагивала под ее ударами. У матери были грубые натруженные руки. Лорен чуть не упала. Она теребила складки передника, и грубая льняная ткань раздражала кожу пальцев…
— Миссис Райдер?
Лорен уставилась на Бьюмонта, будто только что увидела его. Такой солидный господин, подумала она, должно быть, очень богат и может позволить себе прекрасный стол.
— Миссис Райдер! — Бьюмонт так испугался, что потянулся к ней через стол и схватил за руку. — Сядьте, пожалуйста. Нет оснований для тревоги.
Когда это она успела встать? Смущенная, Лорен подчинилась.
— Простите, — пробормотала она. — Все это вдруг так живо мне представилось…
Бьюмонт попытался взять нить беседы в свои руки.
— Вы говорите, вам было четыре года, когда это произошло?
