Джейн Грин - Всё может быть
— Ммм... — я пытаюсь выиграть время.
— Что ты надумала? — спрашивает он.
— Наверное, не пойду, — говорю я. — Я сейчас вспомнила, что обещала Джо сходить с ней в кино.
— Ладно, — ворчит он. — А потом, после кино?
— Ты опять думаешь о сексе, да?
— Я мужчина, Либби. Я думаю о сексе каждые шесть секунд.
Я смеюсь.
— Приходи ко мне после фильма! — предлагает он.
— Вот что: приходи ты ко мне.
— Ты терпеть не можешь мою квартиру, да?
— Не совсем. Просто моя мне больше нравится.
— Знаю, — говорит он. — В этом-то и проблема. Мне тоже моя больше нравится.
Через пять минут звонит Джулс.
— Я только что съела целую тонну курицы, которая осталась со вчерашнего дня, тонну кускуса, целый пакет чипсов — большой пакет — и шоколадку «Марс». А теперь сижу и смотрю на рогалик с лососем. Я толстая. Я жирная. Я ужасная.
— Ты не толстая. Да, ты объелась, и что с того? Ты же ничего вредного не съела, только здоровую пищу.
— С каких пор «Марс» — это здоровая пища?
— Ну ладно, может, кроме «Марса». Просто съешь на ужин салат, и все будет в порядке.
— Не думаю, — стонет она. — У меня нет силы воли. Я хочу доесть курицу.
— Ну тогда завтра все исправишь. Все будет хорошо. Нельзя потолстеть, если всего один день объедаться.
— Правда?
— Да.
— А что ты будешь на ужин?
— Не знаю. Если тебе станет от этого легче, могу съесть китайский фаст-фуд.
— Мне станет намного легче. Что ты закажешь?
— Ммм... дай-ка подумать. Как насчет жареных свиных ребрышек, курицы, риса и орехов кешью в желтом фасолевом соусе?
— Недостаточно вредно. Какой рис?
— На пару?
— Нет, пусть будет обжаренный в яйце.
— Хорошо. Теперь ты счастлива?
— Еще нет. Что за китайский ужин без водорослей?
— Отлично. Закажу еще и водоросли. Теперь ты довольна?
— Очень довольна. Боже, Либби, какая ты обжора.
И мы обе начинаем смеяться.
Я не иду в кино, за что Джо набрасывается на меня, но ем китайский ужин, хотя мне удается немного схитрить, по крайней мере я надеюсь на это. Я только что получила нового клиента — компанию по производству невероятных таблеток, поглощающих жир, которые сейчас очень популярны в Америке и только-только появились у нас.
Сама не знаю, что это за таблетки, наверное из каких-нибудь моллюсков, но по идее они должны притягивать все жировые клетки. Когда ты ешь, жир вроде как не усваивается, а проходит через организм. У нас в офисе лежала целая куча бутылочек, и, прежде чем уйти, я стащила парочку. В инструкции говорится: принимайте от двух до четырех таблеток непосредственно перед едой, запивая большим стаканом воды. На всякий случай я решаю принять шесть.
— Вот черт!
Я разглядываю в зеркало свой толстый живот и проверяю инструкцию. Интересно, как скоро таблетки подействуют? Я сижу перед телевизором и жду, когда же жир испарится из моего тела, но, похоже, ничего не происходит и мой живот не становится меньше. Черт, уже слишком поздно. Придется Нику с этим смириться.
Хмм, может, покачать пресс? Я закрепляю ноги под кроватью и начинаю думать, почему я так редко делаю упражнения, ведь это так легко. И раз. И два. И три. И четыре. И пять. Боже, почему я уже запыхалась? И шесть. И семь. И восемь. И девять. Больше не могу.
Я встаю и смотрю в зеркало. Раскраснелась, как свекла, и совсем не похожа на спортсменку. Какого черта, дай-ка я закурю. Только зажигаю сигарету, как раздается звонок в дверь. О боже! Посмотрите на меня — я на чучело похожа.
— Чем это ты занимаешься? — спрашивает Ник, целуя меня и приглаживая мои взъерошенные волосы.
— Тебе лучше не знать.
— Скажи.
— Аэробикой.
— Брр, не говори мне про аэробику. Ненавижу упражнения.
— Тебе они и не нужны, — говорю я, поглаживая идеально твердые кубики мышц у него на животе. — Вот ты взгляни на это! — Я выпячиваю живот, решая, что уж лучше честно все показать.
Ник в ужасе восклицает:
— Что это?
— Знаю, знаю, — говорю я. — Ужасный живот.
Ник придвигается ближе, опускается на колени и прикладывает одно ухо к животу. — Да, Либби, — он глубокомысленно кивает, — у тебя живот раздулся от обжорства.
Я начинаю смеяться.
— Мой диагноз, — продолжает он, постукивая по животу и изображая доктора, — передозировка китайской еды.
Как он узнал?
— Как ты узнал?
Ник встает и невозмутимо пожимает плечами.
— Такая у нас, врачей, работа.
Я поворачиваюсь и вижу улики, оставленные на кухне, — коробочки из фольги и белые картонные крышки. Я собиралась прибраться, потому что не хотела, чтобы Ник, да и вообще любой мужчина узнал, что я практически существую за счет китайского фаст-фуда. Я бы предпочла, чтобы он думал, что я ем салат-латук и копченый лосось, как настоящая леди, но уже поздно.
— Мы можем еще успеть до закрытия выпить по одной, — говорит Ник. — Не хочешь сходить в бар?
— Конечно! — охотно соглашаюсь я, сажусь и натягиваю кроссовки. — Куда ты хочешь?
— Может, в «Вестборн»?
— Отлично.
Мы идем в «Вестборн», и, как ни странно, это первое место, где и я, и Ник чувствуем себя одинаково уютно. «Вестборн» немного похож на паб, и Ник расслабляется. И это достаточно модное место — по крайней мере там полно трастафарианцев из Ноттинг Хилла, — чтобы расслабилась я.
Вечер теплый, поэтому мы сидим на улице за деревянным столом, и только мне приходит мысль, что нам так хорошо вместе, как Ник снова начинает вздыхать.
— Что еще случилось?
Он вздыхает.
— Послушай, Ник, ведь что-то не так, да?
Он снова вздыхает и смотрит на меня.
— Ты мне очень нравишься, Либби, — начинает он.
Мое сердце падает, потому что я знаю, что он скажет дальше. Он скажет «но».
— Нет, ты мне действительно нравишься. Но... — И он замолкает.
— Ты мне тоже очень нравишься, — некстати заявляю я.
— Я знаю, — говорит он. — Это-то меня и беспокоит.
О черт, Джулс все неправильно поняла. Он знает, что нравится мне, и по всем правилам его это испугало. Боже, ну почему я не изображала из себя недотрогу, почему не попыталась казаться холодной?
— Я просто не знаю, что делать.
— Я не понимаю.
— Мне так уже давно никто не нравился. За последний год у меня было несколько женщин, с которыми я мог бы завязать какие-то отношения, но я этого не сделал, потому что я не готов к ответственности, и сначала не хотел строить серьезные отношения с тобой, но ты так мне нравишься, что все получилось само собой.
— Ник, — говорю я очень медленно, — ты слишком серьезно ко всему относишься, а у нас все не так. Между нами нет никакой привязанности, мы просто развлекаемся друг с другом, так что же в этом плохого?
