Татьяна Тронина - Роман с куклой
– Ты не веришь в чудеса, Ева?
– Не особенно… Мне эти чудеса до лампочки, – хмыкнула эта особа ангельского вида. Иве даже дышать стало легче – наконец-то она вывела Еву на чистую воду! – И потом, даже сами священнослужители к мироточению относятся неоднозначно.
– А говоришь, что веришь… – пропела Ива.
– Мне не нужны чудеса, чтобы верить в Бога. Я и без них в него верю… – снова хмыкнула Ева. – Я тебе даже больше скажу, Иветта, – даже если мне первые умы человечества скажут, что Его нет, и приведут самые-самые неопровержимые доказательства, и по телевизору их покажут, и в газетах пропечатают – я все равно в Него буду верить. Это все равно, как не верить в то, что у человека есть душа! А Бог – это душа мира. И вообще, что такое вера? Это ведь не только поклоны бить, это еще – не делать никому зла.
«Она говорит о зле! Она, которая испортила все, которая испоганила мою жизнь…» Ива вспомнила сегодняшнее свое свидание с Толиком Праховым, и ей стало совсем нехорошо. Во всем была виновата Ева.
– Какая интересная у тебя философия…
– Самая обыкновенная, – равнодушно сказала Ева. – Я вот еще что думаю… Я думаю, что люди сами не замечают, как творят это зло.
«Вот именно! – едва не закричала Ива. – Ты даже не заметила, как прошлась по мне, словно танк!»
– Воображают, будто дьявол – это нечто с картин Босха. Рога и копыта. Фильмы всякие мистические со спецэффектами снимают – про Пятую печать, Апокалипсис и прочую ерунду, – от чего у зрителя мороз по коже и бессонница до утра. А на самом деле все проще: все те гадости, которые мы творим по отношению друг к другу, – это и есть дьявол. Но кто в это поверит, без спецэффектов-то? И Бог без чудес тоже никому не нужен. Не исключено – я чего-то не до конца понимаю, и, возможно, все мои рассуждения – ересь… – Ева зубами откусила нитку. – …но мне не нужны ни доказательства, ни страшные картинки.
В словах Евы была странная логика, но именно потому, что это были слова Евы, Ива не могла с этим согласиться.
– А наказание? – с жадным любопытством спросила она. – Ты, Ева, веришь в то, что за каждый плохой поступок человек будет наказан?
– Верю. Все в этом мире находится в равновесии, каждое рождение возмещается смертью. И наоборот. Если я кому-нибудь наступлю на ногу – значит, мне тоже кто-то наступит. Так или иначе. В прямом или переносном смысле. Завтра или тридцать лет спустя…
«Ты отняла у меня Даниила, значит, кто-то должен отнять его у тебя. Ах, если бы этому можно было поверить! Какое слабое утешение…»
– Прямо Ветхий Завет какой-то… – вздохнула Ива. – Око за око!
Она все ждала, что к ним снова выйдет Михайловский, но так и не дождалась.
А совсем поздно вечером ей позвонил Толя Прахов.
– Ива, ты не спишь? – ласково спросил он.
– Нет еще… А что случилось? – встревожилась она.
– Все в порядке, просто я решил пожелать тебе доброй ночи…
Ива затихла.
– Алло, алло! Ива, ты меня слышишь?..
– Да, прекрасно. Толя, эти сантименты совершенно ни к чему, – сухо произнесла она. – Я ведь тебе не нравлюсь, да и ты мне – тоже. Это была ошибка.
Прахов вздохнул, как показалось Иве – облегченно.
– Но мы останемся друзьями? – неуверенно спросил он.
– Безусловно!
* * *– …как дрова вез! – сердито сказала Ева, захлопывая дверцу машины. – Где ты права получал, милый?..
– О-о-о… Какие мы нежные! – опустив боковое стекло, огрызнулся таксист – юркий мужичонка со слишком черными, точно наклеенными усиками на узком лице.
Ева замахнулась сумочкой, но машина уже сорвалась с места.
– Поганец… – с ненавистью пробормотала Ева, перед зеркальной витриной поправляя на себе кожаную бледно-лиловую курточку. Под курточкой был новый костюм цвета слоновой кости – им Ева хотела поразить Шуру Лопаткину.
– Ева! Ты на кого ругаешься? – подбежала к ней Шура.
– Привет! Да вот, вез меня один ненормальный… По встречной мчался, представляешь?.. Я такого страха натерпелась!..
Шура подхватила Еву под локоть и повлекла в сторону ближайшего кафе.
– Забудь! Ева, у меня такие новости…
– А по телефону нельзя было рассказать?
– Нет! И потом, как бы я еще выманила тебя в город… – засмеялась Шура. – Между прочим, я с работы, не успела даже переодеться!
– А как тебе мой новый костюм?
– Потрясающе… – Они забежали в кафе. К счастью, был свободный столик, как раз у окна. Унылый официант принес меню. – Мне звонил один человек. Угадай – кто? Так, пожалуйста, сырный киш и двойной латте…
– Кто? Я не знаю… А мне «эспрессо» и творожную запеканку!
Официант ушел.
Шура наклонилась к Еве и прошептала той на ухо с такой интонацией, словно сообщала дату конца света:
– Ярик!
Ева отпрянула. Холод разлился в груди, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Тебе звонил Ярослав Иванько? Зачем? – угрюмо спросила она.
– Господи, неужели ты всерьез могла подумать, что моя скромная особа интересует Ярика?.. Он о тебе спрашивал!
– Обо мне? – Официант принес заказ. Ева отпила кофе – и не почувствовала вкуса. Вернее, почувствовала – это была сплошная горечь. Она потянулась к сахарнице. – Что ему надо было?..
– Он хотел узнать, как ты живешь. Говорил, что соскучился. Хотел увидеть тебя.
– А ты что ему сказала?
– Я ему сказала, что ты вышла замуж и все у тебя распрекрасно. Что тебе никто не нужен, а уж он, Ярик, – тем более. Он оставил свой телефон. Я сначала не хотела его записывать, а потом все-таки записала…
– Зачем?
– Ну, а вдруг ты еще раз захочешь напомнить ему, какой он подлец и гадина?.. – резонно возразила Шурочка и положила на стол бумажку с рядами цифр. – Тем более что у Ярика, по-моему, жизнь не так удачно сложилась. Лишний раз напомнить ему, что он сглупил когда-то, – очень полезно и приятно.
– Делать мне больше нечего! – с холодной яростью произнесла Ева. – Нет, ничего не хочу о нем слышать!
– Ну, как знаешь… – пожала плечами Шурочка. – Тогда забудем о Ярике. Расскажи, как у тебя дела? Как твой Михайловский?
– Прекрасно, – усмехнулась Ева. – Он очень мил. Я ни о чем не жалею… Да, кстати, мы встречаемся с ним через час и едем в гости к Сазонову – помнишь такого?
– Господи, конечно! Кстати, утром перед работой смотрела телевизор – Николай Ильич требовал запретить содержание бойцовых собак в городе…
– Очень разумное требование! Еще бы выселить всех дураков за сто первый километр…
– Ева, тогда бы Москва опустела! – засмеялась Шура, и вслед за ней – подруга. Еве вдруг стало очень легко. «А я ведь в самом деле мечтала о том, что Ярик еще не раз пожалеет о том, что бросил меня… Так ему и надо!»
