Наташа Колесникова - Война чувств
— Нет! — жестко приказал Зеленин. — Я должен знать, кто он, что он. Сегодня же. Упустишь — пеняй на себя, Миша. Расклад такой: оставь Игоря, пусть возьмет тачку, дождется Людку и за ней. Куда она дернется, я должен знать. А ты за мужиком. Держи меня на связи, если он поедет на машине — я должен знать маршрут. Попросим ребят из ГАИ тормознуть козла.
— Все понял, босс, какие дела! Значит, трогать нельзя? — Булкин жестом приказал Игорю выходить из машины.
— Сомневаюсь, что ты понял! — заорал Зеленин.
— Ясно. Конец связи.
Наскоро объяснив Игорю задачу, Булкин оставил его у дома. Серый «жигуленок» круто развернулся и двинулся по Можайскому шоссе вслед за Травниковым. Булкину хотелось спросить Зеленина, как быть, если мужик поедет на метро, там не тормознешь, не проверишь документы, но не стал этого делать, Дмитрий и так был зол дальше некуда. На месте разберется, что-нибудь придумает. Первый раз, что ли?! Но как же хотелось набить морду этому шакалу — за всех обманутых мужиков!
Глава 13
Епифанов долго звонил в дверь своей квартиры, надеясь, что жена откроет ему, но тщетно. Пришлось отпирать замки своими ключами.
— Лера! Ты дома? — спросил он, войдя в квартиру. — Лера?!
Тишина. Только в ванной из душа хлестала вода. Он подошел к двери, дернул за ручку — закрыто. А ведь она никогда не запиралась в их новой квартире, когда принимала душ. Посторонних тут нет, стесняться некого. Но и своих, наверное, теперь тоже нет.
— Лера! — крикнул он. Шум воды на мгновение стих.
— Жора, это ты? Я душ принимаю. Иди на кухню, ужин на плите, я позже присоединюсь.
Она, видите ли, позже присоединится! Да с каких это пор Лера стала принимать душ незадолго до его прихода с работы? Обычно она мылась перед тем, как лечь в постель. Но сегодня… Ну что, действительно, вернулся муж из командировки раньше срока?
Епифанов помчался в спальню — кровать была тщательно заправлена и — холодная. В его кабинете стоял диван — тоже вроде бы в порядке. В гостиной… а вот там диван выглядел странно, будто его спешно разглаживали, но так и не разгладили. Епифанов провел рукой по серому велюру — теплый. В ужасе отдернул руку, будто с кипятком соприкоснулся. Теплый! Так вот где все это произошло… происходило непонятно сколько раз, пока он занимался своими магазинами, расширял бизнес, чтобы обеспечить любимую жену, красавицу-умницу… С ненавистью посмотрел на диван, словно тот был виноват во всем случившемся. Разумеется, диван не виноват, но теперь даже садиться на него было противно. Может, выбросить, к чертовой матери?!
Возиться не хотелось. И вообще — ничего не хотелось. Какая-то непривычная пустота в душе — ни тревоги, ни сожалений, ни даже ревности. Предательство человека, в которого он верил, который был стержнем его бытия, более того — смыслом жизни и работы, настолько ошеломило, что ничего не хотелось.
Епифанов пошел на кухню, включил телевизор, достал из холодильника остатки курицы Панченко, понятное дело, холодной, отломил кусок и стал есть, слушая сообщения о криминальных новостях в столице. Новости были обыкновенные — кого-то убили в подъезде собственного дома, кого-то задержали… он не любил такие передачи, надоела эта беспрестанная чернуха, но сейчас смотрел на экран и жевал курицу. Она и холодная была вкусной, да что из этого? Все деликатесы мира, вместе взятые, не могли вывести его из состояния ступора.
В ванной хлопнула дверь, на кухню вошла Лера в длинном халате поверх спортивного костюма.
— Жора, ты почему ешь курицу? Я же приготовила мясо по-испански… Извини, пока готовила, извазюкалась вся. Мясо надо салом шпиговать, брызги, решила помыться перед твоим приходом.
Перед его приходом… Врет. Откуда она знала, что он приедет сегодня раньше?
— Помылась?
— Да. Ой, слушай, а что это передают? Кого-то убили? Кажется, этот человек был знакомым Людкиного мужа.
Лера взяла пульт, увеличила громкость.
— Выключи, — поморщился Епифанов.
— Нет, это жутко интересно. Неужели тот самый, про которого Людка говорила? Я хочу послушать. А ты курицу…
— Надо же доесть ее, черт побери! — заорал Епифанов. — Сделай потише, устроила тут какофонию!
— Ничего я не устроила. А ты почему такой злой? Неприятности с твоими магазинами, да?
Вот дура, а! Да нет, не дура, прикидывается. Неприятности есть, от злобного Канарца можно чего угодно ожидать, но дело не в этом, не в этом, мать твою!..
Показалось — в прихожей хлопнула дверь… Да нет, показалось, это, наверное, из телевизора послышалось. Лера уменьшила громкость, вышла из кухни. Но через минуту вернулась.
— Жора, что с тобой происходит? — спросила она.
— А с тобой?
— Ничего. Я работаю в школе, потом бегу домой, готовлю ужин любимому мужу. Стою у плиты, придумываю всякие экстравагантные блюда, а муж приходит и жрет холодную курятину из холодильника!
«Любимый муж», «стою у плиты», «придумываю…» — какая пошлость! И как у нее язык не отвалится после этих слов?! Не отвалится, вон Макс Бородулин тоже верил своей…
— На сей раз муж вернулся раньше… из командировки, — с намеком сказал Епифанов.
— Что ты имеешь в виду?
— А что бывает в таких случаях, не знаешь, да?
— Ты меня подозреваешь, Жора? Знаешь, мне надоело все это! — Громко хлопнув дверью, Лера ушла из кухни.
Епифанов торопливо вытер руки полотенцем, пошел за ней в спальню.
— Лера, это не шуточки! Я тебя предупреждаю! У нас дочка растет, не стоит ее травмировать. Ты должна все честно рассказать мне, пусть все будет цивилизованно.
— Мне нечего тебе рассказывать!
— Значит, не хочешь?
— Я уже сказала.
— Ну, смотри! Отправишься в свой Оренбург! Я тебе устрою это, можешь не сомневаться! — закричал Епифанов.
— Ты угрожаешь мне?! — возмутилась Лера. — Как ты смеешь говорить в таком тоне? Я… я ни в чем не виновата перед тобой! Не смей так говорить! А то сам поедешь отсюда!
— Ладно, там видно будет, кто куда поедет, — сказал Епифанов и выбежал из спальни.
Лера упала на кровать и заплакала, уткнувшись лицом в покрывало. Конечно, она сама виновата, но разве можно говорить ей такое — отправишься в свой Оренбург? Неужели она заслужила эти слова? Готовила, старалась… А он приехал раньше времени и стал орать… Дурак!
Епифанов вернулся на кухню, растерянно огляделся, будто где-то здесь мог скрываться виновник всех его неприятностей. Никого не было, но кухня все равно казалась чужой, как и вся эта квартира. Неуютная, холодная… Зря он сказал, что отправит ее в Оренбург, это неприлично, нервы, нервы… На пределе. Нужно что-то сделать, но что? Для начала выпить. Вот это дельная мысль, а иначе — как все это вытерпеть?
