Наталья Штурм - Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови
Телефон мой не работал. Роуминг исчез за несколько километров до электростанции. Позвонить домой я не могла…
С трудом мы с директором сумели уговорить повести нас в соседнее здание в диспетчерскую, где был коммутатор. Не помню, по каким причинам, но звонить можно было только в определенный час дня.
Трубку в доме никто не снимал.
Я позвонила Роберту на мобильный. Ответа не было.
Я набрала мобильный дочери.
Она ответила.
– Ляль, у меня все в порядке – я буду завтра. Почему трубку не берете? Что случилось? – скороговоркой прокричала я.
Молчание… Потом взволнованный вскрик: «Мам!..» – и связь прервалась.
Диспетчер снова и снова пытался соединить меня с Москвой, но все было бесполезно.
Я испугалась. Не знала, что думать.
Может быть, Роберт обидел мою дочь? Первое, что мне пришло в голову. В газетах часто пишут, как отчимы пристают к детям и домогаются их. Конечно, подумать такое про Роберта невозможно. Но всего год назад я не верила, что меня могут ограбить. Тем не менее это случилось.
В машине по пути в аэропорт я закурила.
Курить я бросила давно, да никогда особенно серьезно и не увлекалась. Так, от случая к случаю.
Поселок Ясногорск остался позади. И праздник, и восторг зрителей тоже. Впереди была голая холодная степь, и сердце тоскливо сжималось от жутких предположений. Проклятая неизвестность – как в анекдоте.
Вскоре включился роуминг, и я снова стала дозваниваться до Москвы. Бесполезно – ни один из телефонов не отвечал. Я даже не знала, встретят ли меня.
В бизнес-классе самолета, кроме нас, летело практически все руководство Харанорской ГРЭС. Моим соседом оказался Самый Главный.
Помню, он говорил, что я его любимая певица. Точно помню, что обсуждали какие-то совместные планы.
Но потом нам принесли коньяк.
Не искушенный алкоголем организм благодарно принял первую рюмку и мгновенно опьянел.
Всю оставшуюся дорогу я, всхлипывая, рассказывала потенциальному спонсору, как безумно люблю своего мужа, что скоро у нас будет много детей, а пока он не подходит к телефону, и я боюсь за свою дочь.
Потенциальный спонсор с тоской поглядывал в иллюминатор в надежде скорее увидеть аэропорт Домодедово и тактично мне поддакивал.
В аэропорту как ни в чем не бывало меня встречал Роберт. Его лицо сохранило следы обильного возлияния. Он молча взял у меня концертный кофр, и мы направились к стоянке.
– Где Лена? – жестко спросила я.
– В колледже, – ответил он.
– Почему трубку не брали?
– Мы на тебя обиделись.
– ?!
– Ты отключила телефон, и мы решили, что не нужны тебе.
– Там связи нет!
– Так не бывает!
– Поезжай да проверь, что тебе еще сказать…
Мы молча доехали до Назарьева, я пересела в свою машину и поехала в Солнцево в колледж.
Лялька радостно бросилась мне навстречу по коридору. Тринадцать лет, высокая, стройная, черноглазая. Белая кожа, темные волосы, смешливая и раскрепощенная, вся светится от каких-то своих девичьих радостей.
Девочка моя любимая! Солнышко мое… Счастливая и беззаботная. Такая родненькая. Глазки – черные маслины. Наивный и чистый взгляд. Как сохранить мне все это в тебе подольше… Каждый миг, когда я вижу тебя, я счастлива. Спасибо, что ты такая светлая, открытая – совсем, совсем моя – и больше ничья.
Мы обнялись, и я ее поцеловала. Она застеснялась – мимо проскользнул какой-то пацан со спущенными до половины задницы штанами.
– Почему ты трубку не брала? Что происходило в доме?
Раз ребенок в порядке – можно начинать сердиться…
– Мам, это ужас какой-то. Роберт выпивал два дня, из дома вообще не выходил. Даже в спальню вашу не поднимался. Так и спал возле телевизора в гостиной. А когда ты позвонила, он запретил мне подходить к телефону. Я только успела сказать: «Мам!», он мобильник мой выхватил и отключил.
– Что за бред? Зачем?
– Он сказал, что тебе не до нас… Мам, можно я пойду, у нас сейчас время прогулки? – заволновалась дочка. Мимо опять прошел вахлак со спущенными штанами.
Ну, конечно, прогулка для ребенка – дело святое! Вне конкуренции… Именно там с подругами перетираются все девчоночьи переживания, происходят переглядки с мальчиками и все самое интересное.
– Хочешь, возьмем девчонок, в ресторан сейчас съездим пообедать? – предложила я.
Лена неодобрительно скуксила личико:
– Мам, не хочу в ресторан! Лучше позвони друзьям на «Пиццу-фабрику», пусть нам пиццу привезут… с колбаской. Только, чур, самую большую!
Вахлак со штанами потерял терпение, сел на подоконник и уставился на нас.
– А хочешь, две закажу, – я кивнула в сторону ухажера.
– Ура! Ура! – захлопала в ладоши дочка и, чмокнув меня на прощание, отправилась с друзьями на прогулку.
…Через два дня у дочки был день рождения.
Все это время мы с Робертом не разговаривали.
Вечером поехали отпраздновать, как обычно, в «Царскую охоту». Так сказать – где поближе.
Роберт демонстративно запивал тосты соком. Даже к клюквенной наливке, которую приносят в качестве комплимента, не притронулся.
…В ту ночь мы помирились.
Люсин звонок застал меня за приготовлением обеда.
– Можешь говорить? – срывающимся голосом спросила она.
Непонятно было, плачет она или смеется.
– Что, опять Жучинский отличился? – предвосхитила я события.
С тех пор как Сергей Сергеевич ушел к Люсе, прошел ровно год. За это время он успел еще пять раз вернуться к жене и снова уйти к Люсе. Этакая швейная машинка «Зингер».
Люся не огорчалась из-за его непоследовательности, потому как наблюдала в этом наметившуюся положительную динамику.
– Раз уже начал уходить – значит, скоро уйдет совсем, – горячо убеждала меня вроде неглупая подруга.
Она приготовилась ждать… еще восемнадцать лет.
На этот раз похоже было, что его машинка зависла в положении «Туда», а «Сюда» уже возвращаться не хотела.
– Он сказал, что больше не придет никогда! – захлебывалась слезами Люся. – Он сказал, что он плохой, а я хорошая. Что лучше меня у него никого не было и не будет, поэтому он уходит! Я ничего не понимаю. Может, он обиделся на что-нибудь?!
– На что еще этот урод мог обидеться – только если на себя! – предположила я.
– Вчера я позвонила ему в офис, трубку взяла секретарша. Сказала: «Его сейчас нет. Кто его спрашивает? Что передать?» Я ответила: «Его спрашивает Людмила Жучинская. Пусть перезвонит домой». А что в этом такого – секретарше-то все равно, а мне приятно лишний раз назваться такой фамилией. После этого он сбросил мне сообщение: «Не жди, я не приду». Я тут же перезвонила и начала плакать. Вот тогда он и сказал, что не достоин меня и решил все окон-ча-а-ательно… – последние слова потонули в Люсином реве.
