Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)
- Точно не знаю. Могу лишь предположить. Вероятно, Переверзев на бегу попытался выбросить бумажку в мусорное ведро и не попал. Людмила Семёновна, как дежурный учитель, должна была заставить его поднять бумажку, выбросить в ведро. Да ещё и наказать при этом. Что она, вероятно, сейчас и делает. Своими собственными оригинальными методами. Вы потом её объяснения послушайте. Куда больше удивитесь.
Переверзев тем временем отошёл назад, придирчиво измеряя взглядом расстояние. Остановился на незримой черте. Потоптался, размахнулся и кинул бумажный комок в ведёрко. Не попал. Обернулся к Людмиле Семёновне. Та тряхнула копной тёмно-каштановых, крупно завитых кудрей. Громогласно пообещала:
- Третья попытка, Переверзев. Ещё раз промахнёшься, до окончания школы будешь ходить с кличкой “мазила”.
Шум начал стихать. Видно, угроза показалась нешуточной. Галина Ивановна откровенно хмурилась теперь. Переверзев, напуганный “радужной” перспективой, собрался, сосредоточился и сделал таки удачный бросок.
- Попал! - завопил он радостно. - Я попал, Людмила Семёновна! А вы говорили: мазила!
- Я и сейчас скажу, - вновь легко, без натуги перекрывая поднявшийся гул, невозмутимо ответствовала Людмила Семёновна. - Все, кто с первого раза не попадают в мусорный бачок, все - мазилы.
На лицах мелькавшей вокруг детворы появилось забавное выражение. Чуть ли не каждый первый прикидывал в уме, можно ли его назвать мазилой.
-Ну, хватит, - решила Галина Ивановна. - Пора положить конец этому безобразию. Пойдёмте, Светлана Аркадьевна, я вас познакомлю.
Безобразию надо было положить конец изначально. Светлана, идя вслед за Хмурой, недоумевала. Почему завуч сразу решительно не пресекла развлечение учителя за счёт ученика? Потом, спустя какое-то время она узнала, как свято Галина Ивановна блюдёт педагогическую этику. Но только в присутствии учеников.
Они подошли к женщине-скале, и Галина Ивановна церемонно провозгласила:
- Познакомьтесь, Светлана Аркадьевна, это и есть тот самый замечательный специалист, о котором я вам говорила. Людмила Семёновна Панкратова. А это, Людмила Семёновна, наша новая учительница английского. Вам в пару, так сказать. Кравцова Светлана Аркадьевна. Давайте пройдём в кабинет.
Людмила Семёновна выглядела лет на десять-пятнадцать старше Светланы. Имела соответствующие внешность и комплекцию. Но солидной не выглядела. В её глазах прыгали непонятные смешинки. Она величественно кивнула, явно кого-то пародируя, и пропустила их в кабинет. Вошла последней, закрыла дверь, повернула ключ в замке и встала в воинственной позе, уперев руки в бока.
- Ну! Давай! Прорабатывай!
Светлана деликатно отвернулась. Сделала вид, будто с любопытством разглядывает кабинет, стенды и таблицы, развешанные на стенах. Она готовилась к суховатой нотации и чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав вполне человеческую, возмущённую тираду:
- Люська, тебе сколько лет?! Это что, игрушки?! Ты ведёшь себя хуже учеников! Устроила цирк, понимаете ли! Кто тебя после этого уважать будет, кто будет слушаться?! Ты педагог или где?
Светлану немного покоробило употребление распространённого оборота “или где”. Но она моментально забыла о царапнувшем её недоумении, услыхав ответ женщины-скалы.
- Вот именно, что педагог! - весело отозвалась Панкратова. - И понимаю, как их учить надо. Ну, заставишь ты его пройтись по струночке. Ну, накажешь. Так он у тебя за спиной всё равно будет мимо ведра мусор швырять. А надо, чтобы он всегда туда попадал. И не только он.
- Да, надо, - согласилась Галина Ивановна. - Но не такими же методами!
Голос её звучал раздражённо. От сдержанной корректности не осталось и следа.
- А какими? Какими? - взвилась Панкратова. - Ты считаешь, в данном случае уместно?
- Вполне уместно.
- А ты не помнишь, кто сказал, что наказание воспитывает раба?
Наступила пауза сродни мхатовской. Светлана оторвала взгляд от шкафов с разнообразными книгами, папками, тетрадями, перевела его на спорщиц. Галина Ивановна выглядела сердитой, надутой. У Светланы неприятно сделалось на душе. Не может быть, чтобы завуч не знала, кто так сказал. Даже Светлана знала, хоть им историю педагогики преподавали в институте с пятого на десятое. Но разве можно в наши дни апеллировать к высказываниям Крупской, сделанным в сумасшедшее, дикое время? Ко всему, не была Крупская педагогом. Просто её товарищи разносили по кирпичику старый мир, ей же досталось громить педагогику. Нет, тут что-то не то было. Явно какой-то давний спор, сути которого Светлана не знала и понять не могла. Всем своим существом, тем не менее, была на стороне Галины Ивановны, а не этой… Люськи, пытавшейся воззвать к тени неопрятной старухи, воевавшей с гениальным Макаренко и отправлявшей лучшие детские книги на костёр. Светлана не любила сей исторический персонаж, жену вождя мирового пролетариата. Очочки эти её, мятые шляпки, вечно растрёпанные волосы, как будто заколок тогда не существовало. Уж для фотографирования могла бы и причесаться, подтянуть, поправить одежду. Мы не рабы, рабы немы. Или не мы? Галина Ивановна тем временем немного остыла, взяла себя в руки. Недовольно буркнула:
- Ты предлагаешь вообще не наказывать? Не у Макаренко ли твоего любимого был лозунг “раз плюнешь, три дня моешь”?
- Я? - изумилась Панкратова. Она подошла ближе к завучу. - Да я сейчас наказала этого Переверзева, как тебе и не снилось. Если бы он у тебя три дня коридор подметал, как минимум половина школы ему бы сочувствовала. У Макаренко, между прочим, другие условия были. Надо же понимать. А у меня теперь те же полшколы будут бояться мимо бачка у всех на глазах попасть. Да и в полном одиночестве тоже. Никому не хочется мазилой быть.
Нечто разумное в доводах Панкратовой, безусловно, присутствовало. Светлане не хотелось этого признавать. Не по сердцу пришлась Людмила Семёновна. Вся какая-то… развинченная, разболтанная. То ли дело Галина Ивановна? Ей неудержимо тянуло подражать.
Домой Светлана шла с головой, гудящей от впечатлений, точно пчелиный рой. Учебники, методические пособия, поурочные планирования тащила в руках. Не додумалась взять с собой на собеседование хозяйственную сумку. Шла ведь на работу устраиваться, трудовую книжку отнести, диплом представить, заявление написать. Возвращалась же, как из книжного магазина в удачный день, нагруженная книгами. Хорошо, что родители на работе были. Охнули бы, в ужас пришли. Они так же, как и Светлана, слабо представляли себе обязанности учителя. В честь первого трудового дня дочери на новом поприще они, вернувшись с работы, устроили торжественный ужин, подарочек вручили. Светлана улыбалась, изображала довольного жизнью человека. Если бы только мама с папой знали, какие именно мысли бродили в её голове, какие чувства тяготили сердце. Самостоятельная жизнь. Хм. Она вообще-то возможна, самостоятельная? Нет, не для всех. Для Светланы. Иметь свой дом, хорошую работу, немного друзей. Впрочем, много друзей быть не может. Если это, конечно, друзья, а не приятели. Ещё любимого человека встретить, детей нарожать. Нет, вот мужа как раз не надо. Одного опыта надолго хватило. И всё почему? От принципов своих отступилась. Хотела рыцаря без страха и упрёка? Вот и надо было ждать такого рыцаря. Или самой искать. Нет же, потянулась к яркой погремушке. Думала, её избранник - личность незаурядная. А ему лишь бы повыше взойти. И не важно, по чьим головам. Первая жена, маленький сын, вторая жена, лучшие друзья… Для него, впрочем, лучшими друзьями всегда были нужные люди. И он далеко пойдёт. Обязательно. Через несколько лет так высоко заберётся, что побоится вниз случайно взглянуть во избежание головокружения. Нет, мужа не надо. Любимого человека тоже. Но ведь тогда и детей не будет? Н-да. Детей будет сколько угодно. Правда, чужие дети, не свои. Но чем они хуже? Страшновато завтра на работу выходить. Как-то её примут?
