Мой муж — зомби (СИ) - Траум Катерина

Оставив машину за оградой, мы с Матвеем тихонько просочились через ворота. Во мне лишь теплилась надежда, что домработница не караулила у окна и не выскочит нам навстречу — тогда всё будет насмарку. К счастью, удалось сойти с мощёной тропинки и, пригнувшись под окнами первого этажа, ринуться огибать дом. Бокор зачем-то пошёл со мной, на что я обернулась и остановила его яростным шёпотом:

— Куда? Иди через дверь…

— Сначала убедимся, что ты сможешь залезть.

Презрительно фыркнув, я продолжила путь, отчаянно проваливаясь в землю каблуками. И за кого он меня принимает? Да он просто не сбегал с уроков из женской гимназии под самым носом у вездесущего директора. И по водосточным трубам скатывались! Правда, мне тогда было пятнадцать, и жопка у меня была поменьше.

Остановившись под крепкой раскидистой берёзой, которая планировалась как средство подъёма, я с тоской глянула вверх.

— Чёрт…

— Идея — дерьмо, — тут же кивнул Матвей. — Может, у садовника в его каморке есть лестница?

— Не такой высоты, — грустно вздохнула я и не без облегчения скинула туфли.

— Как знаешь, но я не буду потом из тебя делать зомби со сломанной шеей. Неэстетично.

Вот уж спасибо. Прям полегчало. Смерив его как можно более гордым взглядом, я потянулась к нижней ветке, но не достала буквально чуть-чуть, чтобы ухватиться. Подпрыгнула. Ногти скользнули по коре, собрали кучу грязи, но зацепиться не помогли: всё-таки я не женщина-кошка.

Внезапно крепкие руки обхватили меня за бёдра, на что я протестующе пискнула:

— Поставь!

— Ты по-другому не достанешь!

Глубоко вдохнув, я позволила Матвею приподнять себя, старательно при этом игнорируя мысль о его ладонях на своём теле. Сосредоточилась на задаче — взявшись за ветку, со всех сил подтянулась и сумела-таки забраться на первую «ступень». Отлично. Цепляясь за ветки поменьше, я осторожно выпрямилась, уже примеряясь для следующего подъёма, и тут густо покраснела.

Юбка. Расклешённая.

— Всё, иди отсюда, — прошипела я Матвею, который с улыбкой чеширского кота наблюдал за мной с земли и — даю руку на отсечение — мог заценить каждый завиток французского кружева на моих ягодицах.

— Шикарно смотришься, — ехидно прищурился он, как будто от солнца, даже приложив ладонь ко лбу «козырьком». — А уж для соседей вид вообще отличный.

Поморщившись и проглотив ругательства, я перевела взгляд на ожидающие меня ветки. Сдаётся, он мне ещё долго будет это припоминать… Главное, самой забыть как можно скорее — и забылось бы, если бы бёдра не горели от ещё как будто ощущаемого твёрдого касания. Мысли путались — но кажется, именно это вкупе с врождённой упрямостью и злостью помогло ухватиться за следующую ветку и, уперев босую ступню в ствол берёзы, вскарабкаться выше.

Закрепившись, я победно убрала мешающую прядь волос за ухо и глянула вниз, но Матвей уже ушёл в дом. Видимо, поверил наконец, что я справлюсь. Дерево было старое, крошилась под пальцами кора, но главное — хватало высоты. Мешалась лишь юбка: при подъёме на следующую ветку я крепко зацепилась за острый сучок, и громкий треск ткани стал похоронным маршем для одного из любимых платьев. Жёлтый лоскут остался одиноко болтаться среди листьев.

Грустить об этом было некогда. На высоте второго этажа ветер гулял куда сильнее, облизывая ноги до мурашек. Предплечья и икры покрывались слоем царапин от всех случайных веток, хлещущих кожу. Чем выше, тем они тоньше и ненадёжнее — впервые грудь сдавило страхом, когда я забралась на уровень промежутка между вторым и третьим этажом.

Отсюда уже и впрямь можно упасть довольно серьёзно.

Упрямо закусив губу, я вскинула голову в поисках следующей опоры и разочарованно ахнула. Дерево практически кончилось — бесполезные верхние ветки не доставали до крыши. Твою мать, почему мне казалось, что оно выше?! Потенциальных опор не осталось: ни одна из последних веток не выдержала бы мой вес. Даже та, за которую я до судороги цеплялась всеми пальцами ног сейчас, и то угрожающе покачивалась на ветру.

Окно над моей головой открылось, и из него показалась макушка Матвея.

— Живей, они под дверью ждут! — прошептал он, явно не желая издавать лишний шум.

— Не могу… ухватиться не за что, — сглотнув, отозвалась я.

— Руки давай!

Не знаю, откуда взялось столько храбрости — казалось, что уже просто некуда отступать. Только довериться вспышке в болотных глазах бокора и под его немигающим взглядом несмело выпрямиться. Держаться было не за что, моя голова оказалась напротив железного отлива окна, и в какой-то момент кроме слабой опоры под пятками не было вообще ничего — полная невесомость и огнём охвативший ужас.

— Ты не упадёшь, — твёрдо заверил Матвей и до самого пояса перекинулся через окно, протягивая мне руки. — Хватайся.

Я качнулась от нового порыва ветра и закусила губу, чтобы не заорать от страха. Дважды просить не пришлось — ухватившись за его костлявые пальцы, с надеждой посмотрела ему в глаза. Серьёзно, он сможет меня поднять?

Оказалось, боялась зря. Он сцепил зубы, но медленно втащил меня в комнату, только пару раз тяжело выдохнул. Правда, едва только я ступила на подоконник, согнулся пополам и утёр пот со лба.

— Шевелись, — бросил он, пока я вкатывалась в спальню, от шока до сих пор не веря, что мы впрямь это сделали.

Саднили полученные царапины, бешено долбило в рёбра сердце, а уже надо было соображать, что делать дальше. Я мельком оценила обстановку: оставленный мною полумрак, привязанный за щиколотку к шкафу Вадик, с глухими протяжными стонами выписывающий круги по комнате. Живописные вмятины на изголовье кровати. И неприятный сладковатый запах смерти, которого тут не было утром…

— Твою мать, — только и осталось подвести итог и попросить Матвея: — Закрой окно.

Пока он выполнял просьбу и задвигал обратно шторы, я кинулась приводить всё в божеский вид. Убрать и закинуть под кровать верёвку, не глядя стянуть через голову рваное платье и выхватить из шкафа мужской махровый халат. Закутавшись в него и удачно спрятав исцарапанные конечности, закидала подушками изголовье кровати. Следующим пунктом был Вадик: вытащила из тумбочки привезённые Женькой линзы и подошла к муженьку, которого уже уговаривал вести себя спокойно его бокор.

— Вадим, стой смирно…

— Что это? — ахнула я, кинув взгляд на его тело, открытое благодаря распахнутому халату.

На груди Вадима живописно разливались тёмно-розовые, местами тёмно-синюшные пятна. Они уходили на левый бок и судя по тому, как несмотря на команду хозяина дёргал головой зомби — причиняли боль. Мои кишки перекувыркнулись с жалобным внутренним стоном, который удалось подавить, задержав дыхание.

— Трупные пятна, — невозмутимо констатировал Матвей. — Моя вина.

— Потом разберёмся. — Я быстро запахнула халат на груди Вадима, скрывая ужасную картину и от себя самой.

Примерившись к его глазам, подцепила линзу и вставила на положенное место. У зомби не было слезы, и моё ковыряние в своей радужке он не воспринял никак. Где-то в затылке у меня скребнулось, что я по-хозяйски лапала труп голыми руками, но сейчас точно было не до перчаток.

— Сойдёт, — кивнула я, посмотрев на результат: цвет глаз Вадима стал почти прежним, тумана больше не было заметно. Осмысленности особо не прибавилось, но рассеянность внимания можно списать на лекарства.

В дверь раздался осторожный стук:

— Матвей, там всё в поря…

Я изобразила громкую зевоту и последним штрихом кинула на постель раскрытый ноутбук Вадима, до этого стоявший на комоде.

— Нина Аркадьевна? Да мы уснули… сейчас…

Походя ногой затолкав рваное платье под кровать, я прошла к двери и распахнула её. Для убедительности поёжилась, как ото сна, и плотнее закуталась в халат.

— Что за шум? — наигранно недовольно задрала бровь, окинув взглядом домработницу и выглядывающую из-за её спины Вику, чьи стрекозиные очки нельзя было перепутать ни с какими другими.