Неправильная помощница (СИ) - Попова Любовь

Красивый мужчина, радостный такой, светящийся изнутри. В Арсении же притягательна тьма, которая манит меня и возбуждает. Он не улыбается. Он просто смотрит прямо, периодически скашивая на меня колючий взгляд, пробирающий до нутра. Словно следит, чтобы никуда не делась.

Они похожи. Братья. Есть общие черты. Словно двойняшки. Но у Арсения тверже линия подбородка. Другой разрез глаз.

Чувствую, как рядом плачет Мирослава Борисовна, схватившись за ладонь мужа. Наклоняюсь к ней, чтобы сказать.

— Арсений и Данил так похожи. Они двойняшки?

Она поворачивает ко мне заплаканное лицо, тихо смеется, качая головой.

— Бери выше, девочка. Они близнецы.

Я хлопаю ресницами, поднимаю взгляд на мужчин, сравнивая. Блин, а ведь точно. Одно лицо. Но при этом совершенно разное. Я ведь уже видела Даниила, почему не увидела такого потрясающего сходства.

— Офигеть.

— Спасибо, что немного развеселила, а то думала, совсем расклеюсь. Теперь я прямо уверена, что брак Данилы навсегда, теперь ждем, когда второго окольцуют, — она хлопает меня по руке, а у меня внутри все падает.

Я бы не хотела этого, не хотела бы увидеть, как Арсений влюбится настолько, что захочет жениться. Я этого просто не переживу. Тогда мне точно придется уйти с работы…

После красивейшей церемонии, которая заставляет плакать самых стойких, Арсений поднимает меня на затекшие ноги и ведет к столам. Снова пытается усадить за один из главных столов. Я упираюсь сначала.

— Арсений Ярославович, это неудобно, все поймут…

— Еще раз назовешь меня по имени отчеству, дам по заднице…

Я поднимаю отчаянный взгляд, чувствуя, как по телу от воспоминаний ощущения ладони на ягодице растекается приятное тепло.

— Обещаете?

— Нарвешься, Котова. Сидишь тут, рядом, без вопросов. Бери давай, — накладывает он мне салат в тарелку. — Ты же не ела сегодня?

— Не до того было…

— Ну да, мозг выносить дело такое. Даже поесть не успеваешь.

— Вообще-то я съела на кухне оладьи с утра. А вы ели сосиски.

— Ешь, говорю, мы сейчас обратно полетим, не хватало, чтобы ты там от голода в обморок грохнулась, — он пододвигает мне бокал с шампанским, пока я просто смотрю на его профиль. Такая грубая забота, что хочется при всех обнять его и поцеловать в жесткий подбородок.

Мы все пьем за молодых. Чувствую на себе неприятный, скользкий взгляд и вижу, как Рита смотрит и усмехается, салютуя Арсению бокалом.

Внезапно мерзну, по коже мороз. Поворачиваю голову и вижу, как Арсений смотрит в сторону несостоявшейся невесты. Сглатываю, понимая, что не хотела бы попасть под его такое внимание. Даже Рита вон ежится и отворачивается, выпивая свой напиток залпом.

Он же настолько напряжен, что сгибает вилку.

— Что ты хочешь с ней сделать?

— По-хорошему, нужно лишить ее родительских прав и отправить в Европу в местный бордель, — как обухом по голове. — А что ты так смотришь. Мой дед так и делал с теми, кто приводил его в ярость.

— Может не надо. Мне кажется, ребенку будет плохо без матери.

— Ребенку не нужна такая мать.

— Арсений, — накрываю его бедро своей ладонью. — Ну можно же придумать что-то более мягкое, но действенное.

— Даже не знаю, что, — опускает он вилку и накрывает мою руку своей, но тут же ведет выше. Пах еще мягкий, но стоит мне коснуться ширинки, как она становится тверже.

— Уверена, ты придумаешь. Ты ведь самый умный.

— Ой Лиса… — усмехается он уголком губ, прожигая меня насквозь.

— Кстати, почему ты не говорил, что у тебя брат-близнец?

— Хм, сложный вопрос. Пожалуй, хотел узнать, различишь ли ты нас, — говорит он очень тихо, чуть приближая ко мне свое лицо, обдавая терпким мужским запахом, который обволакивает меня, стягивает кожу, словно засохшим семенем. Он словно знает мои мысли, словно чувствует все. Именно поэтому член становится под ладошкой тверже, пульсирует.

— Как ты это поймешь, я ведь могу и обмануть.

— Ты? Обмануть? Вряд ли, малыш. Да и сегодня, когда ты вошла в комнату, ты обратилась только ко мне. Брата даже не заметила. Хотя он стоял ближе, и выглядели мы идентично.

По коже мурашки, по спине мороз. Приятное чувство сковывает мышцы, между ног настоящее цунами.

— Вы разные.

— Это да… Но не все это понимают, — скашивает он взгляд, снова становится напряженным. Я чуть сжимаю его стояк, нащупывая мякоть головки.

— Потанцуешь со мной? — опускаю вторую ладошку на его тяжелый кулак. По телу тут же проходит разряд тока. Стреляет между ног новым импульсом. Даже таким он меня не пугает, наоборот. Меня удивляет и возбуждает тот факт, что я могу обуздать гнев этого хищника. Может быть, даже хочу ощутить его на себе.

— Я не танцую, Маша. Детский сад.

— Ну… Я ведь не говорила, что танцевать мы будем при всех, — делаю многозначительную паузу и поднимаю покорный взгляд. — Арсений Ярославович.

Арсений разжимает кулак, распластав ладонь на столе, прямо над моей, переплетая наши пальцы, ни на секунду не отрывая взгляда. В миг потемневшего. Вздрагиваю от того, как нити возбуждения связывают прочно тело к этому мужчине. Чувствую, как ментально разрывает на мне одежду, тактильной силой демонстрирует, что это будут за танцы. Наедине.

— Пойдем, — поднимается он и дергает меня со стула, чтобы поскорее шла за ним.

Глава 31

Арсений

Кровь еще кипит раздражением и гневом.

Давно меня так не бесили люди, как Рита. Еще в те дни, когда она тянула на себя одеяло, пока Данил строил новые отношения, я уже говорил ему, чтобы дал зарвавшейся суке пизды.

Пришлось самому. Пусть и по-своему. И вот опять. Отомстить она мне решила. Тварь.

— Арс! Больно! — оказывается, я сильно сжимаю руку Маши, пока мы обходим дом.

— Прости, малыш, — расслабляю пальцы, поглаживаю запястье. Меньше всего я хочу, чтобы она меня боялась. Но это не про Котову.

Она тут же улыбается, тянется ко мне всем телом, прижимается, ластится как кошечка. Я просто поднимаю ее под бедра и несу дальше. Толкаю дверь тренажерного зала.

— Ого! Какой огромный! — радостно восклицает девчонка, но сильно осмотреться не успевает.

Я несу ее в зеркальный зал, где обычно принято заниматься фитнесом. Она спрыгивает с меня, оглядывается, усмехаясь. Тянет меня в сторону стопки упругих матов, куда и толкает.

Я устраиваюсь поудобнее, а она включает музыкальный центр, выбирает на телефоне мелодию и подключает к блютузу.

И стоит заиграть треку, под который она танцевала на выступлении, как голова тут же пустеет.

Теперь в ней только порочный образ Маши, которая оглядывается через плечо, скидывая с него лямку…

Она раздевается медленно, аккуратно, словно боится повредить платье. Да Господи, я ей сотни таких куплю, только чтобы каждый день она снимала для меня такое вот. Так смотрела. Так ласкала взглядом.

— Мне тоже начать раздеваться?

— Нет, ты мне нравишься в костюме, — улыбается плутовка, ведя по идеально плоскому животу вверх, к груди. Накрывает полушария, и из меня вырывается рычание.

Маша сладко смеется, начиная под припев вытворять что-то невообразимое. То на руках стоит и ноги раздвинет. То ляжет на пол, растянется по нему, оттопырив пока еще невинный зад. Изгибается волной и приближается ко мне с каждым эротическим движением. Член уже дымится, рвется из брюк, вынуждая елозить по мату. Особенно когда она оказывается на расстоянии вытянутой руки. Я хочу схватить запястье, но она тут же переворачивается от меня, оказавшись спиной. Она скользит по себе руками, открывает застежку лифчика, оставаясь в одних крошечных трусиках.

— Стой на месте, — не выдерживаю я напряжения. — Не двигайся.

Она слушается. Застывает на согнутых ногах, сидя в потрясающе покорной позе.

В зеркалах отражается ее великолепное тело. Тонкие руки, чуть вздернутый носик, изящные изгибы. Но взгляд цепляет пухлые губы. Розовые, чуть приоткрытые.