Трофей мажора (СИ) - Ирис Лана

Антон смотрит на меня в упор и приглушенно смеется.

– Конечно.

– Самоуверенный наглый придурок! Я никогда не буду твоей!

– Будешь, еще как.

– Да ты вообще жениться собрался… на этой… расфуфыренной…

Растягивается в понимающей хитрой улыбке. Он уверен, что видит меня насквозь. Читает, словно перед ним открытая книга. А меня это еще сильнее бесит и выводит из себя.

– Не ревнуй и не бери в голову, я все решу с ней. Поверь, она меня самого раздражает.

Как это решит? Хочет сделать меня своей временной девушкой? Разбить мое сердце еще сильнее?

Я этого не переживу.

Что от меня останется?

И я почти не ревную… только… немного… злюсь…

Смотрю на него во все глаза и не верю, что для него все так просто. Ни извинений, ни сожалений, ни признания в симпатии. Да в конце концов, он вообще занятой парень! От этой мысли я неприятно поеживаюсь. И он так спокойно заявляет мне, что все отлично, будем вместе. По-видимому, в его планах, долго и счастливо. Ну, то есть как долго и счастливо – пока его свадьба с Любой не разлучит наш «идеальный» союз.

Или… пока ему не надоест. Тогда Его Величество выбросить меня за ненадобностью.

– Я не буду твоей.

– Будешь.

– Нет.

– Да.

– Ха-ха-ха, - выкрикиваю ему прямо в лицо. – Хочешь поспорим?

И вновь он коротко смеется, будто я несусветную чушь сказала. Но смотрит на меня с интересом, словно ему нравится этот вызов.

– Очень смешно, Варь. Только ты же понимаешь, что проиграешь?

Мне вот совсем не смешно, я в полном раздрае от всего услышанного, в сильнейшем шоке от всего происходящего. Неужели он не понимает, что так нельзя?

– Хмм… – делаю выражение лица очень задумчивым, не смотря на срывающиеся слезы. – Как оригинально. Эта твоя бесконечная самоуверенность. Где-то я уже это видела… и слышала…

– Но в итоге, к чему привела моя самоуверенность? Я и правда победил. Потому что… для меня нет ничего недосягаемого.

Он сжимает мои плечи сильнее, языком проводит по своей губе. И на мои губы взгляд свой потемневший опускает.

Нет, я не позволю ему поцеловать себя. Больше никогда. Это все обман, это все неправда, ему совершенно нельзя доверять. Я не должна терять голову, не должна терять рассудок.

Я уже никогда не смогу ему довериться.

Никогда.

– Так что, за сколько на этот раз? Неделя? Месяц? Год? – не унимаюсь.

– Прикалываешься? Да я снова за пару дней управлюсь, – дерзко насмехается Антон. – Если ты так хочешь еще раз увидеть, могу и за пару часов…

– Придурок! – остервенело отталкиваю его от себя. – Умоляю, не подходи ко мне больше. Не приближайся! Видеть тебя тошно!

– Ой, только не надо этого дешевого спектакля, Варь, – взрывается он, раздраженно взмахнув руками. – Заканчивай свои бессмысленные обиды. Сама же потом жалеть будешь.

– А тебе будет все равно, да?

– Конечно, я же не влюбляюсь за несколько дней! Это было бы нелепо и глупо. Я вообще, в принципе, не верю в любовь.

Вот он и признался. Я ему совершенно безразлична…

– Ну… – сжимаю края его куртки, запахиваю сильнее на груди, полностью погружаясь в его аромат, губу закусываю до крови, ощущая примесь соли горячих слез. – Если ты не влюблен, тогда зачем тебе быть со мной?

– Разве, ты еще не поняла? Я же объяснил. Мне очень интересно наблюдать за тобой. За твоими реакциями. Ты очень забавная.

– Ммм… – горько насмехаюсь. – И как долго ты собираешься быть рядом со мной?

– Пока не наскучит…

Глава 36

«Пока не наскучит»

Как он мог такое сказать? Я весь день после этого ходила вся не своя, с горем пополам высидела уроки, совершенно не улавливая сути происходящего. Целый день не ела, и не смогла сделать домашнее задание. Следующие дни недели – как в тумане. Потерянная. Выходные провалялась, понедельник еще перетерпела, до отъезда папы по работе. А после – три дня прогуливала школу. Да, да, вы не ослышались…

Кошмар!

Не сделать домашнее задание, прогулять… С полной уверенностью могу сказать: в моей жизни такого еще не было.

Никогда.

Не знаю, что со мной такое, но я забыла все свое самовнушение об учебе, и просто пустила на самотек. Для меня это так необычно, странно, и… Так нельзя. Но я не могу больше видеть эти косые взгляды и перешептывания. Да, Антон разрулил все с этим глупым чатом, да, они не унижают и не кидают оскорбления мне в лицо. Но, несмотря на наставление Антона, кто-то рискнул пойти ему наперекор, вывесил мое фото в холле школы, на котором я с аллергической сыпью, намазанная тонной косметики, бегу о коридору. А еще на дверце школьного шкафчика оставили надпись: Уродина. Очень свежо и лаконично. А главное – ново. Но такие подлянки и смех за спиной – еще больше давит.

Пока что меня, как ни странно, не хватились. Классная наведывалась ко мне на первый день прогула. Я ожидала этого еще тогда, после всего случившегося и распространения тех слухов, и случая в столовой. Она долго стучала в дверь, перед тем как я ей открыла, стыдливо опустив глаза.

– Варь, я дозвониться ни тебе, ни твоему отцу не смогла. Волнуюсь за тебя.

А я ей ответила, что я собираю вещи, мне срочно нужно уехать в деревню, помочь бабушке по хозяйству. И что обязательно вернусь и все выучу.

Но у меня нет ни бабушек, ни дедушек, все умерли еще до моего рождения. Я у родителей поздний ребенок. И я впервые вру учителю. Уверена, она об этом знает, но вместо того, чтобы подловить меня на вранье, заверила, что я могу не волноваться, мне дадут закрыть все пропуски.

– С коллегами мы уже договорились. Только давай не больше недели, Варь. И еще… Я хочу тебе сказать: все забудется, поверь.

– Спасибо, до свидания, – пробурчала я, выдавив из себя невеселую улыбку.

Угу. Они всех прогульщиков так защищают? Конечно– нет. Это жалость, и больше ничего. Просто слухи их ушей тоже коснулись. Несомненно, они прекрасно понимают, что вместо помощи бабушке я заперлась и сижу безвылазно дома. «Обидели такую хорошую девочку» бросила она сочувственно, покидая дом. Но папе они не донесли, он до сих пор не в курсе, свято верит, что я учусь. И мне очень стыдно перед ним, пока он в небольшой командировке, я затравлено отлеживаю бока. В свое оправдание хочу сказать: я себя неважно чувствую. То живот прихватит, то температура поднимется. Не сильная – терпимо. На нервах все это. А врачей я с детства не переношу, сама вылечусь. Завтра точно возьму себя в руки и вернусь на учебу.

Полночь. Дождь тарабанит все сильнее, стучит по стеклу, и это мой любимый звук на свете, если бы, не одно но... Вместе с дождем лютый ветер завывает, качая деревья, и ветви яблони, с шумом и треском периодически царапают стекло и раму окна.

Бззззс… сссс…сссс…

Из-за всего этого уснуть не получается, уже несколько часов, верчусь с одного бока на другой. В этом шуме ничего другого не слышно, все тонет. Самое время хорошенько порыдать, забившись лицом в подушку, но я, не сдержав своего обещания держать лицо, уже выплакала все слезы, в тот день на поле, глядя в его ледяные глаза.

А потом, как-то уже не плакалось.

Еще раз повторюсь: раньше со мной такого не случалось. Я никогда не влюблялась, у меня нет абсолютно никакого опыта в этом плане.

А мой первый опыт влюбленности потерпел разрушительное фиаско.

И этот бессовестный чурбан, не знающий жалости, даже не смягчил удар для меня, задавил своей твердолобой честностью. Он - самая настоящая ледяная глыба. Злой, бесчувственный… вообщем – плохой парень.

Всю неделю после того разговора я его старательно избегала. На звонки и сообщения – игнор. Окно на защелку теперь закрываю всегда, а то мало ли… А когда он меня в коридоре школы подловил, и нагло ухмыльнувшись, поцеловать пытался – пощечину влепила. Он, конечно от такого действия обалдел, а я, пока он обалдевал, быстренько смылась.

Считаю, что правильно сделала. Так ему и надо.

Кутаюсь посильнее в одеяло, дрожа от дикого холода, накидываю почти на голову, и лишь, когда телефон озаряет свет входящего беззвучного сообщения, я вынырнув, протягиваю руку к тумбочке.