По льду (СИ) - Кострова Анна

Николай оторвался от книги, прижав ее к груди, и наклонился вперед.

— Я чувствую себя очень неловко, — его щеки снова порозовели.

Костенко улыбнулась и смерила его удивленным взором, будто бы никак не могла взять в толк, почему Коле неловко от заурядной ночевки.

— Ночевать со мной в палатке было вполне прилично и … героично! Ты ведь знал, что я боюсь насекомых.

— А команда не знала! — Литвинов направил взор на Лисов, которые активно обсуждали кемпинг. — И теперь все посылают на нас косые взгляды. А то, что ты сейчас здесь, только подпитывает их догадки.

— Да брось ты! — Аня оглянулась назад.

— Бросить? — бровь Коли приняла форму дуги. — Выдержать напористый взгляд твоего друга было непросто! Он отчитал меня как школьника после того, как увидел нас вместе. Это в твоих глазах ночевка со мной оказалась приличной. А Федя так вовсе не считает.

— Ты смешной и забавный, — сказала вдруг Аня вместо оправданий. Уголки ее губ вздернулись вверх.

Николай забавного и смешного видел в этом мало. Он лишь томно вздохнул и перевел внимание на книгу: на их разговор уже слетелись командные уши. Подкармливать их изголодавшееся любопытство он был не намерен.

— Ты ведь просто мой друг, — сделав акцент на последнем слове, сказала Костенко. Она знала, что Лисы их слушали, и хотела, чтобы услышали. — Я же могу так считать? — уже спокойно спросила она.

— Пожалуй.

Такая формулировка Коле вполне нравилась. По крайней мере, с таким убеждением ему будет проще: роящиеся в голове мысли не будут давить на него. Дружба не встанет между ним и хоккеем. В конце концов, Александр Юрьевич не вправе выбирать Николаю друзей.

— Не думала, что «Война и мир» еще в моде. Мне казалось, это давно наскучивший роман, который навязывают в школе, — сказала Аня, присев по левую сторону от Николая.

— Классика всегда в моде, — спокойно ответил Литвинов и перелистнул страницу. — Особенно если герои откликаются у тебя в сердце.

— И чем же роман Толстого привлек тебя? — в ее глазах виднелось разразившееся любопытство.

— В нем гораздо больше смысла, чем в современном мире.

Аня, сложив руки на груди, откинулась на спинку сиденья, обитого мягкой черной тканью. Посмотрела на проход между рядами и следы от кроссовок, оставленные на серебристом покрытии, и уставилась в одну точку. На миг она смолкла, обдумывая слова Литвинова. Затем улыбнулась, вообразив, насколько богат и интересен внутренний мир Николая, который пока не поддавался изучению, словно он был покрыт панцирем или стальным куполом.

За месяц Костенко составила себе его автопортрет, однако деталей в нем все же не хватало. Николай казался ей моментами черствым, что он оправдывал сдержанностью, а иногда слишком чувствительным. Он был умен во многом и мог разобраться в самом неподатливом обычному разуму вопросе, но наивен в простых вещах. Он разбирался в науке и экономике, но не смыслил в любви. Он кружился во взрослом и серьезном мире, но ни разу не сидел под ночным небом и не обсуждал с девушками нелепые истории. Вчерашний разговор в кругу команды, в котором была затронута личность Александра Юрьевича, показал ей, что в устройстве внутреннего мира Литвинова все не так просто и что главная причина — его отец. Что же все-таки между ними происходило, оставалось для Костенко тайной за семью печатями.

В момент, когда Аня повернула голову в его сторону, Николай склонился над книгой и задумчиво нахмурил густые светлые брови, подперев подбородок двумя пальцами. Его взгляд был серьезным. Сосредоточенность на сюжете романа Толстого почему-то позабавила Костенко. Тщательно изучив острые очертания его лица, она потянулась к нему, тонкими холодными пальцами коснувшись его щеки.

Николай дернулся и растерянно взглянул на нее. Дыхание замедлилось, а пальцы оказались прижатыми резко захлопнутой книгой.

— У тебя пластырь отклеивается, — пояснила Костенко, заметив обескураженность Литвинова.

Расстояние между ними было катастрофически близким. И Коле это вовсе не нравилось. Он откашлялся и отодвинулся от нее на одно сиденье. Положил книгу на колени, высунув прижатые пальцы, и поджал губы в тонкую полоску. Он чувствовал, что Костенко хотела узнать правду о том, о чем так неосторожно обмолвился вчера Ильин. Обижать Аню ему не хотелось. Но единственный шанс сохранить баланс — дать отпор и установить между ними границу, которая с каждым днем теряла свою черту.

— Зачем ты уделяешь так много времени моей личности? — ровным голосом спросил Коля. — В команде много других перспективных игроков, о которых, кстати, еще не вышло ни единого поста в социальных сетях. Думаю, тебе стоит переключиться на них.

В глазах Ани выражалось недоумение от того, как быстро менялся Николай в своих решениях. Еще пару минут назад он готов был стать ей другом, а сейчас снова отталкивал ее, словно потрескавшийся футбольный мяч.

— Что с тобой не так? — чуть повысив голос, осведомилась Костенко. — Ты шарахаешься каждого, кто пытается стать тебе другом?

— Каждого, кто пытается залезть мне в душу, — сердито буркнул Коля. — Я не экспонат и не лабораторная крыса, чтобы изучать меня. Достаточно лишь знать то, о чем осведомлены все. Остальное — это не твоя забота.

По изменившемуся лицу Костенко Николай осознал, что все-таки задел ее. Аня резко вскочила с места, отбросив волосы назад, и пересела на два ряда вперед. Ее рука упала на плечо Ильина, который сидел перед ней. Этот жест заставил Петю обернуться и расплыться в улыбке.

— Петя, как ты смотришь на то, чтобы после тренировки сходить со мной в кафе? — не оборачиваясь, лепетала Костенко. Она ощущала на спине испепеляющий взор Литвинова.

— Зовешь меня на свидание? — флиртовал Ильин.

— Пока только на рабочую беседу. Хочу написать о тебе пост для сайта команды.

— Жаль, — томно вздохнул Ильин. — А я уж надеялся, что это свидание.

Аня обернулась в сторону Коли, который резко опустил глаза и сделал вид, что читает книгу. Ухмыльнувшись, она ответила:

— Если ты не шарахаешься каждого, кто пытается залезть тебе в душу, то можешь называть нашу встречу свиданием. По крайней мере, у тебя больше шансов, чем у некоторых.

Заливистый смех Ани заглушил звук от скрежета челюсти. Коля злился не только на нее, но и на себя. Он не хотел, чтобы их общение завернуло в такое русло. Не жаждал, чтобы Костенко в отместку ходила на свидание с Ильиным. Не желал признавать, что эта ночь все же открыла первый замок в его неприступную крепость.

***

После изнурительной тренировки Николай поспешил отправиться домой. Усталость свалилась на него, а сон готов был настичь его в разгар вечера. На город обрушился внезапный ливень, который не прекращался с того момента, как автобус «Лисов» пересек городскую черту. Небо заволокли серые тучи, а здания столицы были накрыты непроглядным туманом. Капли дождя били в стекло машины под силой порывистого ветра. Из-за плохой видимости на проспекте образовался затор, и Николай, откинувшись на спинку кожаного сиденья, погрузился в ожидание. В ушах продолжал звучать звонкий смех Костенко, а перед глазами мелькала ее улыбка, посланная Литвинову в момент, когда по окончании тренировки Аня ушла вместе с Ильиным.

Если ты не шарахаешься каждого, кто пытается залезть тебе в душу, то можешь называть нашу встречу свиданием. По крайней мере, у тебя больше шансов, чем у некоторых.

Чертовка, играющая на его возродившихся эмоциях!

Николай ударил по клаксону в центре руля. Громкий звук обволок салон мазерати. Дворники без остановки смывали капли дождя с лобового стекла, и их быстрое движение раздражало Литвинова. Он желал быстрее очутиться в стенах таунхауса. Он хотел, чтобы раздражающие его мысли перестали мельтешить в его голове и чтобы рингтон телефона не звенел так громко. Но Александр Юрьевич продолжал названивать ему без остановки.

— Слушаю, — ткнув пальцем на встроенный в центр панелей дисплей и приняв звонок, произнес Николай.