Ты еще маленькая (СИ) - Майер Кристина

А тут…

Приспусти тонкие пижамные штаны – и вот она, доступная и открытая. Только вставить останется…

В голове все время бьется, что она целка, но руки действуют на автомате. Я кайфую от того, как она заводится. Я могу ее взять прямо сейчас, Ксюша позволит. С трудом, но я все же себя торможу. Когда она своей тугой киской сокращается на моих пальцах, орошая их своей влагой, я в шаге от того, чтобы спустить в трусы. Этого не происходит, и я готов идти прямо сейчас в душ, чтобы передернуть, но Рыбка делает это за меня.

На языке все время вертится мат, потому что ее тонкие пальцы на моем члене – космос. Меня долго не отпускает, только испуганный голос Рыбки приводит в себя.

Натягиваю штаны, в коридоре слышу голос медсестры и какой-то женщины. Ксюша юркнула в уборную, но через десять секунд уже сидела с влажными руками на диване, вытирая их о штаны.

Происходила какая-то дичь. Какого хрена она так побледнела и трясется?

Дверь открывается, я успел сделать шаг в сторону, чтобы меня не задело.

— Вот ваша дочь, — улыбается медсестра, а я смотрю на женщину, которая вплывает в палату, словно ледокол. Она мне не нравится, возникает резкая антипатия, когда я ее вижу. Ухоженная, приятной внешности, но отталкивает выражение лица, на котором я не вижу беспокойства о дочери.

— Спасибо, — обернувшись, фальшиво улыбается. — Мы бы хотели остаться с дочерью наедине, — выговаривает она медсестре. В палату входит мужчина, наверное, отец Рыбки. Медсестра уже где-то скрылась. — Я сказала, что мы хотим остаться с дочерью наедине, — она меня сразу заметила, но старательно игнорировала. Игнорировала бы лучше дальше, потому что ее тон меня реально взрывает, и только ради Ксюши я пока готов его проглотить.

Смотрю на Рыбку. Твою мать… какого хрена? Она сейчас в обморок грохнется!

— Я остаюсь, — подхожу к дивану и сажусь рядом с Ксюшей.

Грубо? Да пофиг.

— Я не буду разговаривать при этом наркомане, — свой ахер я не скрываю. Если бы не пальцы Ксюши, вцепившиеся в мою руку, я бы перестал играть в молчанку. Ладно, послушаем. — Миша?.. — повышает тон до неприятной высоты. Мне очень интересно посмотреть, как этот… как отец Ксюши будет меня двигать отсюда.

— Молодой человек… — откашлявшись, начинает мужик. Я не хочу знать, как его зовут, потому что ненормально, что его дочь так дрожит.

— Папа, вы все неправильно поняли…

— Что мы неправильно поняли?! — прорывает бабу. — Ты, тварь, связалась с наркоманом! Из-за тебя у Маши могут быть проблемы в сборной! Я так и знала, что нельзя тебя отправлять в этот университет! Хорошо, что тебя отчислили! — ставлю в голове галочку, что с этим нужно срочно разобраться, а мать Рыбки продолжает верещать: — Будешь сидеть дома под моим присмотром! Еще раз притронешься к наркотикам, закрою тебя в психушке, Ксения! А теперь взяла свои вещи – и на выход, дома продолжим разговор!

— Дыши спокойно, — посмотрев на Рыбку. У нее в глазах блестели слезы. А я душил в себе злость. Все мое нутро вставало на дыбы, когда ее обижали. И мне было глубоко плевать, долбаные наркоманы передо мной или ее невменяемые родители. — Если тебе станет плохо, это не улучшит взаимопонимание между нами, — киваю в сторону ее родичей.

— Ты посмотри, как он с нами разговаривает!..

— Что здесь происходит? — в палату входит хмурый Ромул. — Почему здесь стоит крик? Вы не знаете, что находитесь в больнице? — уничтожает взглядом.

— Извините, — нервничает и хватается за лицо мать Ксюши. Ромул на три головы выше женщины, той неудобно задирать голову, но выхода нет. — Я хочу прямо сейчас забрать дочь, а этот молодой человек ее не отпускает.

— Ваша дочь находится на лечении в этой больнице. Я могу узнать, на каком основании вы хотите забрать от нас пациентку? — он морально давит на женщину.

— У нас нет средств оплатить лечение в этой клинике. Да и бессмысленно лечить наркоманов, если они продолжают общаться с себе подобными.

— О чем речь? — Ромул встречается со мной взглядом, но все, что у меня крутится на языке, я старательно пытаюсь проглотить.

— Они думают, что я наркоманка, — тихо произносит Рыбка.

— Забрать Ксению без ее согласия вы не можете, — холодно произносит Азамат, обращая свой взгляд на отца. — В следующий раз, прежде чем обвинять своего ребенка, потрудитесь выяснить хоть какие-то подробности произошедшего, — размалывая своим тоном и мимикой мужика в порошок. — Вашу дочь чуть не убили. У нее была остановка сердца. Если бы не вовремя оказанная помощь, вы бы готовились к похоронам, — отец Ксюши бледнеет. Дерьмо, что кипит в ее матери, не дает ей проникнуться словами Ромула. — Покиньте мою клинику, — указывая на дверь.

— Ксению отчислили из университета, ей в любом случае лучше вернуться домой.

Не зря мне эта… не понравилась. Возненавидел будущую тещу с первого взгляда.

— У Ксении уже есть дом, в ваш она не вернется, — твердым тоном ставлю точку в этой дискуссии. Присваиваю Рыбку себе. Похрен, что маленькая. Вывезу…

Глава 42

Ксюша

Я сгорала от стыда, когда мама набросилась с обвинениями и оскорблениями на Тимура. Какой нормальный парень станет серьезно относиться к девушке с такими родителями? Я знакома с девчонками, у которых в семье есть пьяницы или наркоманы, вот они тоже стеснялись приводить домой друзей.

Провалиться бы сквозь землю!

Окно так и осталось приоткрытым, хотела проветрить комнату, но забыла закрыть. Несмотря на то, что в палате немного прохладно, а я в одной пижаме, холода не чувствую.

Когда я услышала, что меня отчислили, испытала настоящий шок. В глазах потемнело, а тело охватила такая слабость, что я была бы рада провалиться в обморочную темноту. Пожив самостоятельно, я отчетливо понимала, что не хочу возвращаться к родителям. Тем более выслушивать упреки на ровном месте. Лучше устроюсь куда-нибудь работать и буду снимать жилье.

Я не ожидала, что Тимур меня станет защищать при родителях, что сядет рядом и будет думать в этот момент о моем самочувствии. Стало не так страшно, хотя меня все еще трясло от нервного напряжения.

Ромулов, конечно, мощь. Мама при его появлении стушевалась, а когда он начал их отчитывать, не скрывая возмущения, отец точно задумался. Мама пыталась говорить, чтобы защититься, но Ромулов ее даже слушать не стал. И все это закончилось словами Шахова.

О каком доме идет речь? Меня ведь прямо сегодня выгонят из общежития? Тимур не может говорить о своем таунхаусе...

— Есть дом? Это где же? — мама скептически выгибает бровь. Не выдерживая взгляда Тимура, пристально смотрит на меня.

Мне нечего ей сказать.