Твоя случайная измена (СИ) - Соль Мари

Он задумчиво хмурится:

— А как же вы их привезёте, если машину я вам не отдам?

— Ну, хватит! Довольно! — взрываюсь я гневом. Иду на него. Становлюсь в двух шагах. — Ключи!

Он буравит меня изучающим взглядом. Вот же хам! Если б знала, как он поведёт себя, точно б не стала ему доверять. Автосервисов в городе море! Почему же судьба мне подсунула этот сарай?

Деньги ложатся обратно на стол между нами. Он держит ключи в кулаке. Мне так хочется впиться ногтями в его загорелую руку. Отобрать!

Глаза выдают меня, сердце стучит так надрывно, что в этой избыточной близости он, несомненно, услышит его…

Кулак у меня на глазах разжимается, ключик лежит на широкой ладони пятном. Я тянусь к нему, зная, что это — ловушка. Но не в силах с собой совладать! Вот сейчас я его отниму и сбегу…

Но взамен, стоит мне прикоснуться к брелку, пальцы капканом сжимаются, тянут вперёд. И я попадаю в мужские объятия! Он выше, намного. Но клонится вниз, к моему побледневшему в страхе лицу. К протестующим алым губам. Я специально накрасилась ярко, чтобы скрыть недосып.

— Нет… Что вы… Пустите! Немедленно! Нет…, - пытаюсь отбиться, прогнать.

Но объятия крепче сжимаются, талией чувствую силу его крепких рук. Подсадив, как игрушку на стол, он сметает с него пачку денег. И те осыпаются вниз, как листва.

— Мечтал о тебе с того дня, — слышу шепот на коже. Мурашки бегут по плечам. Упираюсь ладонями в тело мужчины. Не сдвинуть! Он точно скала.

— Не трогайте меня, — заслоняюсь, верчусь на столе. Но он не даёт мне встать на ноги.

— Не могу забыть тот поцелуй, твои губы, — его тон пробирает насквозь. И мне кажется, что он намерен меня изнасиловать. Взять прямо здесь! На столе.

Стук в дверь прекращает бесстыдное действо. Он, отпрянув, бросается к двери, чтобы её не открыли, пока я сползаю на пол. К своему удивлению вижу, что дверь остаётся закрытой. А палец его — на замке. Так это значит…

Он запер нас здесь? В надежде, что я… Так вот какую оплату он хотел получить за ремонт? Сволочь! Маньяк!

Вижу свой ключ на столе. Поправляю одежду. Представить себе не могу, что бы случилось, не прозвучи этот стук!

На него не смотрю, забираю ключи. Дверь открывается. Тот самый голос… или другой… произносит:

— Колодки пришли, на Тойоту, менять?

Виктор вздыхает. А я, прежде, чем выйти, бросаю ему:

— Спасибо! Ваш сервис и вправду меня удивил.

Визитёр пропускает. Я иду напролом, к своей «пташке». Сейчас мы уедем отсюда. И я не вернусь! Он своё получил. Даже слишком!

Смотрю, как её выгоняют на улицу. И, прежде, чем сесть, бросаю короткий убийственный взгляд на окно. За которым меня только что совершенно бесстыдно облапали…

Виктор стоит неподвижно, отодвинув рукой жалюзи. Замираю. Гляжу на него. Он подносит ладонь, разжимает. И сквозь прозрачную толщу стекла я отчётливо вижу сердечко. Красный символ любви! Испугавшись, смотрю на ключи от машины. Где вместо брелка, только слабый намёк, и пару оставшихся звеньев.

Глава 23

По дороге обратно я тщетно пытаюсь унять свою совесть. Что это было? Тело ещё хранит ощущения близости с ним. Кажется, даже запах его передался. Я чувствую руки в тех важных местах, которых никто не касался. Никто! Кроме мужа. А что бы случилось, приди я в юбке? Он бы залез и туда?

А я какова? Просто сидела, скуля: «Отпустите, не надо». Точно, как девочка-целочка! Нет бы дать ему в глаз, или лучше — коленом по яйцам. Хотя… В моей позе это было весьма затруднительно. Нет, пожелай он меня изнасиловать, я не смогла бы спастись. Разве что только кричать: «Помогите! Спасите!». Мужики приберут и… помогут.

Выдыхаю, шепчу еле слышно:

— Успокойся, всё позади.

Но сердце стучит как мотор у «букашки». Стоит признаться, машина скользит как по маслу. Хоть что-то хорошее в этой постыдной истории.

Пытаюсь припомнить, слова, что он мне говорил: «Мечтал о тебе… Не могу позабыть». Какая пошлость, ей Богу! Я — взрослая женщина. А он не дорос до таких! Ему обольщать малолеток, навроде Снежаны. Да только мал кошелёк!

В какой-то момент я хочу развернуться, поехать обратно. Ворваться к нему и отхлестать по лицу. Но риск, что он снова начнёт меня лапать велик. А я не остыла ещё от его приставаний…

Вспоминаю ладонь на груди. Как он трогал её сквозь одежду. Хорошо, что бюстгальтер на мне с поролоном. А ведь хотела надеть кружевной! В этот раз он до губ не добрался. Не успел! А иначе бы я укусила его. Хотя… В моём состоянии полного ступора. Я вряд ли бы даже смогла оттолкнуть…

Впереди вижу пост ДПС. Сбавляю скорость. Ишь, разогналась! Будто Виктор устроил погоню. На всякий пожарный смотрю в зеркало заднего вида. Но, толку? Я же не знаю, на каком он авто. Может, вот этот, на джипе? Нет, у него что-то проще! Седан?

«Успокойся, Самойлова», — шепчет мне разум. Я его поправляю, что я не Самойлова. И в этот момент постовой поднимает свой жезл. Тот полосатый, как зебра. Как моя бестолковая жизнь! Сейчас, вероятно, все чёрные полосы слиплись в одну. И никак не закончатся. Ведь жезл полицейского выбрал меня.

«Господи», — думаю я. Только не это! Ведь я отдала всю наличку маньяку. Теперь бы не встрять! Лихорадочно думаю, какое из правил нарушила? Сплошную не трогала, скорость не превышала.

Паркуюсь к обочине. Сердце галопом стучит. Вот-вот разорвётся…

— Старший сержант Денискин, добрый день, — представляется мент. И склоняется ниже.

— Д-добрый, — пытаюсь я улыбнуться ему.

Сейчас он попросит меня показать документы. Потом арестует. Потом…

«Настя, возьми себя в руки», — думаю я, но тревога в груди нарастает.

— У вас всё в порядке? — интересуется он, и придирчиво смотрит в лицо.

Пытаюсь придать выражение лёгкости.

— Да, спасибо! — вышло как-то уж слишком оптимистично.

Оглядев зорким глазом салон, он бросает:

— Хорошо. Поворотничек выключите.

И только теперь замечаю, что всё это время «моргала» налево. Теперь поняла, почему все авто сторонились и боялись меня обгонять!

— Ой! Спасибо! Как я могла не заметить? — у него на глазах выключаю.

— Бывает, — улыбается он, — Всего доброго!

Не веря своему счастью, опять завожусь и выезжаю на главную. Это ещё не урок, а разминка. Будь осторожнее, Настя! Ты за рулём.

Телефон начинает звонить. Я, не глядя, его вынимаю. Включаю на громкую связь.

— Настя! — слышу встревоженный мамин фальцет.

— Я за рулём, мам! Что-то срочное? — раздражённо бросаю в ответ.

Мама на том конце провода думает. Вероятно, решая, насколько срочным можно считать её повод.

— У Диночки…, - наконец произносит она.

И замолкает, вынуждая меня напрягаться.

— Что, мам? Говори!

Но мама кряхтит и вздыхает.

«Заболела», — понимаю с тревогой.

— Что? Жар? Понос? Отравление?

— Да Бог с тобой! — фыркает мама, — Чем тут травиться? Всё ж с грядки, своё! Я даже деревья от жука не опрыскиваю. Яблоки можно немытыми есть.

Вздыхаю, подавляю желание высказать маме про то, что не время сейчас рассуждать о деревьях.

— Мам! Так с Диной-то что?

— А! — оживляется мама, — У неё…

И опять не находит слова. Не знаю, что там у Динки, а у меня уже паника! Хочется взять телефон, прокричать, наругаться. Но руки лежат на руле. И глаза продолжают следить за дорогой.

— Мам! Ты измучила! Что у неё? Говори! Чирий? Крапивница? Клещ укусил?

Мама вздыхает, как будто проблема гораздо серьёзнее. Терпение быстро кончается! Но, перед тем, как я вновь выхожу из себя, она произносит:

— У неё менструация.

— Что? — ошарашенно фыркаю. Будто речь не о Динке, а о Давиде. Будто такого вообще быть не может. Ведь Динка ещё так мала! Хотя… Ей тринадцатый год. Почему бы и нет?

Но ведь это не значит, что теперь моя дочь станет женщиной? Что её организм подаёт недвусмысленный знак. Мол, пора!

Прогоняю тревожные мысли. Говорю: