Несломленная (СИ) - Тур Злата

      В кресле, свернувшегося клубочком, как бездомный котенок, он увидел какого-то стриженого под ноль подростка, который даже не обернулся на звук открываемой двери. « Вообще-то содомия в этих странах наказуема. Где же Алена?! Здесь только этот «крепыш бухенвальдский», - с безысходностью подумал он.- Опять мимо. А время уходит. Значит, нужно рыть дальше. А что же делать с этим бедолагой?! Судя по виду, он здесь не по своей воле. Не бросать же в беде?! Отвезем в посольство или в полицию подкинем, а там пусть думают».

     - Эй, подкидыш! Ты отсюда выбраться хочешь? – негромко, опасаясь испугать несчастного человечка, обратил на себя внимание Феликс. И тут же осекся. Медленно подросток поднял голову и посмотрел на него глазами Алены, полными отчаяния и боли. Сердце подпрыгнуло вверх от радости и тут же рванулось вниз, сжавшись от переживаний за любимую девушку. Он кинулся к ней, не веря своим глазам, опустился на колени, судорожно обхватил ее ноги и с тревогой спросил:

      - Девочка моя! Что с тобой случилось?

      Алена, уже потерявшая счет часам и дням, даже не могла обрадоваться. Она решила, что от голода у нее начались галлюцинации. Поэтому только протянула робко руку и потрогала его голову, опасаясь, что от прикосновения он исчезнет. Но он не исчез, а наоборот взял ее на руки, внутренне содрогаясь от страха. «Что же с ней тут сделали?!» Хотя ее измученное личико, огромные глаза с синими кругами под ними и особенно полное отсутствие волос и без слов красноречиво говорили, что произошло что-то ужасное.

      Алена прижалась к нему и тихонько, все еще не веря в происходящее, прошептала: «Ты меня нашел. Забери меня отсюда!» И столько страдания прозвучало в этих словах, что мужественный сыщик, много повидавший на своем веку, почувствовал, как к горлу предательски подступил горячий ком.

      «Это из-за меня! Как же загладить эту вину?!» - мысли вихрем проносились в его голове. Поглаживая еле наметившуюся щетинку, робко показавшуюся на месте роскошной гривы, Феликс понял, что значат слова «Болит сердце за кого-то». Оно сжималось и не давало полностью выдохнуть, как будто костлявая рука смерти зажала его в кулак и периодически вонзала в него острые когти.

     - Девочка моя! Что бы здесь ни случилось, клянусь, я никогда не задам тебе ни одного вопроса. Мы забудем это, как страшный сон. Ты должна знать одно – я люблю тебя и никогда не оставлю. Слышишь меня?!

      Алена хотела успокоить любимого, сказать, что самого ужасного не случилось и она сможет все пережить. Она только успела прошептать : «Да», как силы оставили ее. Сознание не справилось с потрясением и временно покинуло.

      Феликс, неся невесомую ношу, поспешил покинуть эту резиденцию.

Глава 16.2

       Приехав на квартиру, он лихорадочно стал соображать, как вернуть этому изможденному котенку прежний цветущий вид, или хотя бы просто здоровый. Алена была настолько исхудавшей, что казалось, косточки просвечивали сквозь кожу. Ее руки, доверчиво обвивавшие его шею, казались прозрачными. Феликс боялся даже прикасаться к ней, опасаясь, что может что-нибудь повредить.

      Он знал, чем опасно сознательное голодание – у человека вырабатывается отвращение к пище, нарушается вся жизнедеятельность организма. А доктора, их умного, знающего ответы на все вопросы Пирогова, здесь нет. Конечно, в скайпе он проконсультирует, но показывать пациентку Феликс опасался.

        Отсутствие доктора с лихвой окупилось присутствием Софы. Увидев, кого он принес в дом, девушка всплеснула руками и запричитала:

       - Феликс Андреевич, сукин вы сын! До чего ж довела девушку любовь к вам! Я сильно сомневаюсь, что изначально она была таким заморышем, когда только повстречалась с вами.

       - Софа, мне самому страшно, давай думать, как ее оживлять.

    - Как! Диетическое питание и маленькими порциями, - Софа все взяла в свои руки. Купленные йогурты, творожок она по ложечке запихивала в Алену, приговаривая:

       - За маму, за папу! За Софу. Это я. Я буду твоей подругой, потому что тебе нужны друзья. Что ж ты глупышка, ни с кем не посоветовалась?! Полетела в пасть к дьяволу! За безответственного мальчика Феликса. Он исправится.

      Алена, немного пришедшая в себя, благодарно улыбалась. Действительно, ей не с кем было даже поделиться. Ни радостью, ни горестью. А Софа была такой чудесной! Она бросила все свои дела, чтобы помочь Феликсу. От нее веяло неуемной энергией, и в тоже время она вселяла спокойствие. Хотя тут Алена улыбнулась. Пресловутая еврейская практичность – и здесь нашла подтверждение. Абсолютно бескорыстный порыв принес великолепный бонус – она познакомилась с Сергеем. И теперь оба счастливы.

      Алена была рада за Сергея. Он долго вздыхал по ней, но всегда понимал, что ничего между ними не будет. А Софа взяла его в оборот. И по всему видно, что если эта девушка решила кого-то сделать счастливым, ничто его уже не спасет.

      Феликс все время сидел рядом, наблюдая как за священнодействием, за процессом кормления. Он хотел было взять это в свои руки, но Софа решительно воспротивилась.

      - Феликс Андреевич! Вы сроду ни за кем не ухаживали. Этого бедного цыпленка нужно с материнской заботой откармливать.

      Феликс попытался возразить:

    - Софа, ты забыла, что у меня есть пес, которого, кстати, я раненого подобрал и выходил.

     - Ой, я вас умоляю! Айболит в погонах! Эта бедная собака, наверно, еще и вам еду готовит, только никому не жалуется. И не сравнивайте псину и живую бедную девочку. Тут ласка нужна, умение убеждать.

      И Феликс смирился, все равно недоумевая, почему это он не сможет позаботиться должным образом.

      А пожилой еврей прекрасно понимал яростное нежелание дочери выпускать бразды правления этой маленькой компанией из своих рук. Нет, она, несомненно, была искренней в своем порыве позаботиться о девушке. Но больше всего она хотела произвести впечатление на Сергея, показать, какая она хорошая и заботливая хозяйка. Поэтому, засобиравшись в Москву, Когенман оставлял дочь до полного завершения дела, официально на случай, вдруг в посольстве потребуются свидетели, подтверждающие личность Алены, а неофициально – для устройства ее личной жизни.

      И прощаясь, наедине сказал Ярцеву совершенно серьезно:

    - Ну вот, Феликс Андреевич! Я вознес было хвалу небесам за то, что мне удалось, наконец, отблагодарить вас за спасение, так сказать вернуть долг. Но, видно, вам суждено быть пожизненным моим кредитором.

     -Что вы, Ицхак Моисеевич! За что это вы снова в должники записались?! – изумленно спросил Ярцев.

    - Как за что? За шчастье моей драгоценной дочери. Таки если бы не ваша просьба, моя девочка и не пересеклась бы с этим прекрасным молодым человеком. Ведь больше никому не под силу выдержать этот торнадо в юбке. Вы же меня понимаете?!

      Ярцев его прекрасно понимал.

    На прощание они крепко обнялись. Софа с Сергеем поехали провожать Когенмана в аэропорт, а Феликс, наконец, получил возможность побыть наедине с любимой девушкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 Усадив девушку себе на колени, он тихонько поцеловал ее макушку, глаза, на мгновение нежно приник к ее губам, опасаясь, что она сейчас испуганно отпрянет. Но Алена доверчиво уткнулась в его шею, легонько поцеловав ее в ответ на ласки. В кольце его надежных, сильных рук она таяла от счастья, доставшегося такой высокой ценой. Не случись эта беда, они до сих пор бы сдержанно говорили друг другу банальности, умирая от желания броситься в объятия, зацеловать любимые губы.

      - Я хочу на свежий воздух. Хочу на море.

     Алене не терпелось пожаловаться Феликсу, что ее даже во двор не выпускали, рассказать, как ей было плохо, страшно, как ради него она сопротивлялась. Как ей приснился сон, в котором любимый говорил с ней, дал немного сил.