Наталья Нестерова - Отпуск по уходу
Трое суток Петька не сходил с рук, потому что лежа он задыхался и особенно сильно кашлял. Мария Ивановна и Андрей не знали ни минуты расслабления. То давали лекарство, то закапывали в нос, то мерили температуру, если она поднималась выше тридцати восьми, вставляли жаропонижающую свечку, если свечка не помогала, обтирали Петьку разбавленной водкой, чтобы обеспечить механический отъем тепла. Каждый час, днем и ночью, — ингаляции, Андрей сидел с Петькой на руках в заполненной паром ванной.
Приходила медсестра и делала Петьке уколы антибиотиков. Клавдия Тимофеевна наведывалась дважды в день. Теперь Андрей знал график ее работы. По четным — с восьми утра прием в поликлинике, потом идет на вызовы. По нечетным — прием с двух часов пополудни, утром на вызовах. По четным она заглянет до приема, в семь утра, и придет к ним на последний вызов. По нечетным — после девяти и после приема. Ожидания прихода педиатра — как сошествия божества-спасителя.
Андрею было противно вспоминать, что он окрысился на Клавдию Тимофеевну при первом знакомстве. Теперь, будь у него финансовая возможность, заказал бы ей прижизненный памятник. Педиатр толково и внятно объясняла им каждый симптом и этап болезни ребенка, прописывала методы лечения. Все это успокаивало — наука умеет бороться с подобными детскими недугами.
Внимание Клавдии Тимофеевны к заболевшему Пете явно повышенное. У нее на участке, как сама говорила, детей, включая непрописанных, — почти две сотни. К каждому так не побегаешь. Что ею двигало? Обещание Марии Ивановны устроить внучку к театральному педагогу? Но эти обещания ничем не закончились. Подруга позвонила Марии Ивановне и сказала, что девочка — полный нуль и поступать в театральный не стоит: ни способностей, ни внешности.
— Как же так, Наденька! — заплакала от огорчения Мария Ивановна. Слезы у нее теперь были близко, повод представлялся каждую минуту, она едва сдерживалась. — Ведь Клавдия Тимофеевна спасает Петю! Приходит дважды в день! Надя! Умоляю! Я тебя никогда ни о чем не просила…
— Машенька! Успокойся! Что ты так переживаешь за постороннего человека?
— У меня родных не осталось, и ближе, любимее Пети никого нет. Клавдия Тимофеевна его с того света…
— Да пойми ты! Это разные вещи! Затолкнуть ее внучку на актерский факультет — значит исковеркать девушке жизнь. Хочешь, попробую ее устроить на экономический? Будет бухгалтером, но называться директором, а там и продюсером.
— А это реально?
— Если у нее хотя бы четверка по математике.
***В субботу вечером градусник термометра, засунутый Петьке под мышку, застыл на тридцать семь и семь. И более не поднимался, хотя предыдущие дни неуклонно полз вверх.
— Кризис миновал? — спросил Андрей врача.
Клавдия Тимофеевна не по-докторски научно, а суеверно, по-бабьи, сплюнула через плечо:
— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
И тут же предупредила: не расслабляться, корректируем прием лекарств, ингаляции продолжить, но через каждые три часа…
Наставлениям педиатра Андрей внимал с повышенным вниманием, они врезались в память, как на камне высекались. Его мозг и был камнем — безучастным ко всему, кроме Петькиной болезни.
— Клавдия Тимофеевна, — подала робкий голос Мариванна, — к сожалению, у вашей внучки нет нужных актерских способностей, которые необходимы, чтобы… чтобы… — сбилась на полуслове. — Вы столько для нас сделали, но мы не можем…
— Вы что же думаете, что только из-за собственной внучки с вашим Петей валандаюсь? — оскорбилась Клавдия Тимофеевна.
— Нет, то есть мне очень хотелось быть вам полезной…
Андрей краем уха что-то слышал про внучку, устраиваемую в артистки. Да и на самом деле, участие Клавдии Тимофеевны требовало серьезной благодарности. Какой?
— Если бы не сгорела моя фирма, — неожиданно для себя проговорил Андрей, — я бы вам дачу выстроил за копейки.
— Все вы! — махнула рукой врач. — Пока ребенок болен, на руках носите. А как выздоровел, так и до свидания. На улице встретят и не здороваются! Не помнят! В упор не видят. Но я уже давно привыкла, не в претензии. Главное — малыш растет здоровеньким.
— Есть вариант для вашей внучки поступить на экономический факультет и стать продюсером.
— Продюсер — это нынче круто, — заверил Андрей.
И он, и Мария Ивановна, да и Клавдия Тимофеевна имели весьма смутное представление, что это за профессия. Но звучала она многообещающе.
Андрей был готов снять последнюю рубаху и отдать врачу за ее подвиг. У него, кроме последней рубахи, ничего и не осталось. Минуточку! А деньги Мариванны, заметно подтаявшие из-за постоянных покупок в аптеке? Долларов триста или четыреста есть.
Он вышел из комнаты, уже прочно именуемой «детской», зашел в свою, выгреб из коробки доллары. Четыреста — отлично! Вернулся и протянул купюры Клавдии Тимофеевне:
— Пожалуйста, примите нашу благодарность! Пожалуйста, не отказывайтесь!
Она и не думала отказываться, только изумилась сумме:
— Куда столько много?
«Завтра нам не на что будет купить хлеб, — подумала Мария Ивановна. — Впрочем, это мелочи. У Петечки еды достаточно. Ах, как благороден Андрей! Какой широкий жест!»
— Это не последние наши деньги, — легко соврал Андрей, — и даже не предпоследние. На репетиторов для внучки пригодятся. Воспринимайте их круговоротом дензнаков в обществе, как бывает круговорот воды в природе.
— Вроде коробок конфет? — Довольная Клавдия Тимофеевна убрала деньги в сумочку. — Вы не поверите, но у меня несколько раз было. Принесет пациент конфеты, а мы их — учительнице или внучкиному тренеру передариваем. И через некоторое время снова ко мне возвращаются, опять пациент дарит. Вот уж точно — круговорот. Все запомнили, что я сказала по режиму и лечению Пети? Ну, бог даст, выкарабкается! Звоните в любое время суток.
Через несколько часов Мария Ивановна, на которую произвел большое впечатление и жест Андрея, и то, что доктор взяла деньги (Мария Ивановна была абсолютно уверена — откажется), обдумав ситуацию, поделилась с Андреем.
— Она приняла плату ради нас! Не из корысти! Потому что понимала: для нас большое облегчение заплатить за услугу, как бы избавить себя от моральной зависимости и гнета нравственного долга.
У Андрея не было ни сил, ни желания вникать в мудреный ход благородных мыслей Марии Ивановны.
Потому что несколько минут назад позвонила Марина…
Он только буркнул:
— Если бы сейчас у кого-то возникла потребность облагодетельствовать меня на несколько сот долларов из-за нравственной чесотки, я бы не отказался. Мариванна, ингаляцию с Петькой сделаете? У меня от пара, кажется, плесень по телу вырастет.
