Белый - цвет надежды (ЛП) - Винтер Лаура

Но больше всего я не хочу, чтобы Дин сломался из-за Джолли, если с ней что-то произойдёт. Он — мой герой. Мой спаситель. Я буду ему вечно благодарна!

Надевая халат, я возвращаюсь в спальню Дина. Леон сидит на кровати и роется в маленьком чемоданчике. Наверное, там аптечка?

— Я помогу тебе… — Когда я подхожу к кровати, мне в нос ударяет приятный аромат. О, это действительно вызывает аппетит.

Я быстро перевожу взгляд в сторону и вижу, Леон поставил мне на стол приготовленную еду. Всё стоит в углу спальни прямо у дивана.

— Но сначала тебе нужно поесть, — говорит он строго и смотрит на меня своими большими глазами, улыбается и после продолжает сосредоточенно рыться в коробке. Я нервно вздыхаю и отбираю у него все эти вещи.

— Но после этого я займусь твоим лечением! — С аптечкой усаживаюсь на диван и начинаю есть. Только теперь, когда откусываю кусочек за кусочком понимаю, как была голодна. Всё действительно хорошо и моё тело благодарит меня урчанием в животе. Оказывается всё это время тело ощущало голод, но печаль по Даниэ…

— О, да ты без белья?! — говорит Леон серьёзным голосом и тем самым перебивает ход моих мыслей. Я сразу же сжимаю ноги вместе и смотрю на него с высоко поднятой головой.

— Это шутка! Я ничего не видел! — Леон сидит и громко смеётся, пока я посильнее пытаюсь запахнуть халат. Идиот! Я громко выдыхаю. Где мысленно была я, на чём я остановилась тогда. Дани…

— У тебя очень красивые ноги… — снова Леон вытаскивает меня из моих мыслей. О, небо! Неужели он не может оставить меня в покое и дать мне хоть немного подумать о моём погибшем женихе, без того чтобы… Он отвлекает меня. Я моргаю ему в ответ и молча наблюдаю, как он подходит ко мне, а затем садится рядом со мной.

— Ты вообще заметила, с какой любовью я приготовил тебе еду? Рис выложен в форме сердца, и фасоль точно солнечные лучики. Классно же? — Леон ухмыляется и хватает росток фасоли, который тут же быстро съедает.

— Очень искусно, — говорю я и пытаюсь не выглядеть скорбящей вдовой.

— Я до этого момента и сам не знал, что я могу так здорово готовить. У меня в поместье повар. Но я отпустил его, потому, что решил для тебя всё сделать сам, — объясняет он.

Ах да, я всё время забываю, что Леон благодаря своей фирме «Победа» стал таким же чертовски богатым, как и Дин. Но, похоже, его это нисколько не волнует. Хотя он носит дорогие золотые часы, невероятно крутая штука, но… помимо этого? Обычная одежда. Элегантный покрой, хорошо сидящий, подобранный по цвету. Его идеальная причёска и свеже-отбеленные зубы. Но у меня создаётся впечатление, что он не хвастается…

— Ну, я могу себе это позволить… — Окей, я беру свои слова обратно.

— Мило с твоей стороны. — Деньги значат не всё… Нет. Важна любовь, которая нас…

— Я мог бы дать тебе денег… — Я округляю от удивления глаза и уже не смотрю так скучно на свой кусок брокколи.

— Правда? — восклицаю я.

— Да. — И как только Леон снова смотрит на меня, я уже могу себе хорошо представить, что он там себе надумал.

— С цепью на шее, в бикини и ты с пульсирующим световым мечом? — И я выразительно смотрю на промежность Леона.

— О, мне бы очень понравилось, — шепчет он и прочистив горло, продолжает: — Если у Дина будет Джолли, ему придётся возвращаться и продавать свою фирму. Но я хотел бы в дальнейшем продолжать развивать «Победу», а потом открыть филиал где-нибудь в Англии. Твои родители до сих пор ещё там живут? Я думаю мне…

— Нет. Ни в коем случае! В Англии со мной произошло слишком много всего. Мы остаёмся здесь! — выпаливаю ему в ответ.

— Но…

— Никаких но. Дин спас мне жизнь и жизнь Даниэлю. Мы остаёмся здесь! — Но потом я понимаю, что нет уже никаких «мы». Я на мгновение закрываю глаза, прежде чем снова принимаюсь за еду.

Леону приходит сообщение на телефон, он поднимается и собирается выйти из комнаты.

— Когда я снова вернусь, надеюсь ты уже быстренько всё съешь, тогда можно будет полакомиться ещё мороженым на десерт, всё ясно?

— Да, да… — бормочу я и продолжаю есть. Вкусно. Это самое главное.

Мне слышно, как Леон разговаривает по телефону, но не получается разобрать ни одного чёткого слова. Когда он возвращается, я с гордостью демонстрирую ему свою пустую тарелку.

Леон старался и даже готовил для меня. Он… Пытался меня подбодрить. При этом он ничего не обязан был делать на самом деле. Ему ведь могло быть просто всё равно, грустно ли мне. Вместо этого он здесь со мной делает всё, чтобы я чувствовала себя хорошо или хотя бы какое-то время не думала о Даниэле.

Леон с бледным лицом смотрит в пол, не смея поднять глаз.

— Вот, смотри! Я даже облизала тарелку! — ухмыляюсь я и снова ставлю тарелку назад на стол. Пока Леон со мной, мне нужно извлечь всё самое хорошее из этой ситуации и быть ему благодарной, что он здесь. Отвлекает меня. И пытается меня как-то заставить улыбнуться.

— Лиз… — Леон делает глубокий вдох. Он крепко сжимает телефон в руке, а затем кладёт его в карман брюк. Выдыхает. Проводит рукой по волосам. Касаясь улица.

— Ч-что такое? — Моё сердце начинает бешено колотится. Оно стучит в непривычном странном ритме.

Глухой звон в ушах искажает его голос. Я слышу слова Леона. Понимаю, что он говорит. Слово за словом, предложение за предложением. Да. Я поняла его. Его объяснение. Его «мне так жаль».

Я сижу и смотрю на Леона, затем перевожу взгляд на стол. Там всё ещё стоит стакан, наполненный минеральной водой с двумя кубиками льда. Я осушаю его.

— Мне хочется пить. Можешь мне, пожалуйста, принести что-то попить? — Искажение звука не проходит. Становится громче, но голос Леона слышится как будто издалека.

— Лиз, ты поняла, что я тебе сказал? — спрашивает он меня и подходит при этом немного ближе.

— Апельсиновый сок. Пожалуйста.

— Мне нужно знать, поняла ли ты меня! — Леон говорит достаточно громко. Я не могу сказать, из-за него это или из-за того, что у меня в ушах звенит.

— Не мог бы ты мне пожалуйста…!

— Лиз! — Леон выкрикивает моё имя. Я вздрагиваю и нечаянно роняю стакан. Он приземляется на белый ковёр и не разбивается. Я опускаю взгляд вниз. Последние капли жемчужинками разбрызгиваются из стакана и кубики льда тают на ковре.

— Я поняла тебя, — шепчу я и бессильно смотрю на Леона. — Но я не хочу ни единой секунды думать об этом. Так как, если я это сделаю, тогда твои слова достигнут моего сознания. А этого делать никак нельзя. Я не хочу себе это представлять. Я хочу и дальше оставаться в этой неопределённой реальности, в которой Даниэль всё ещё мог бы жить. Я хочу иметь хотя бы надежду. Надежду, что он ещё жив. И никакой уверенности. Так оставь уже мне эту надежду! Оставь её! — Но как бы я ни старалась кричать, мои слёзы и надломленный голос мешают мне говорить внятно.

Леон молча садится рядом со мной. Его руки обнимают моё обессиленное тело.

Я не хочу воспринимать всё это. Зачем только… я слушала, как Леон сказал мне, что он получил видео от Алессандро? Почему я не пропустила это мимо ушей? Зачем только Леон продолжил говорить. Он видел видео. Видео, которое было отправлено людьми Алессандро.

Как Даниэля вытащили из фургона. Он был связан. Они бросили его в маленькую лодку и вышли в море. Несколько раз нанесли удары ножом и бросили его, всё также связного и обессиленного, в воду.

Я хочу вдохнуть. Но не могу. Моё сердце перестаёт биться. Это правильно? Собственно оно должно биться дальше, если моё сердце бьётся, значит я живу. Но оно перестаёт. Останавливается. Молчит. И так дальше я не могу дышать, даже если пытаюсь это сделать. Я открываю рот. Мои губы. Пытаюсь вдохнуть воздух. Но я закрываю глаза и поджимаю губы. Молчу. Прекращаю дышать.

Когда умер Даниэль, часть меня тоже умерла. Какие последние слова я говорила ему? Я даже точно не помню. А чём шла речь? О свадебном торте? Какая незначительная деталь…до чего неважная деталь!

Последнее, что видел Даниэль, было звёздное небо над ним. Это было ночью, сказал Леон. Тёмной ночью. Я очень надеюсь, что Даниэль в последний момент смог увидеть звезды. Что он думал обо мне. Потому что именно ему я отдаю свои последние мысли, прежде чем …