Кошки-мышки (СИ) - Флёри Юлия

— Лина, и совсем необязательно было меня защищать. Я привыкла солировать. — Шепнула ей на ухо, пока Дементьев и другие мужчины провожали взглядом «хищницу» с шикарными бёдрами.

— Глупости! Я не защищала, ты мне действительно понравилась. И Данила… Он ведёт себя с тобой совсем не так, как с другими женщинами. Это дорогого стоит.

В чём было принципиальное отличие с другими его женщинами, уловить я не успела, а вот Дементьев, казалось, услышал эмоциональный возглас Лины, но предпочёл его не комментировать.

— С этим надо что-то делать. — Снова возмутилась она и посмотрела на всех присутствующих за столом.

Я на неё глянула, не скрывая добродушной улыбки. Лина отчего-то смутилась, но снова набралась сил, чтобы продолжить.

— Нельзя же называть своего мужчину, мужа, любовника вот так… — Развела руками, требуя эмоциональной поддержки, но кроме меня, желания никто не испытывал.

— А как же мне его называть?

Лина беспомощно глянула на Дементьева, заставляя отвлечься от мяса. Он даже улыбнулся, зная, что именно на него смотрит. Вилку отложил в сторону, губы обтёр салфеткой и тогда изволил посмотреть в ответ.

— Очередной раз убеждаюсь, что жизнь идёт по кругу. Моя бывшая жена спросила то же самое, когда вопрос совместного проживания стал ребром.

Червь принялся точить меня в причинном месте, иначе с чего бы я так заёрзала на стуле? Конечно, мне было интересно всё, что касалось личной жизни Дементьева и, особенно, его жены. Я вся превратилась в слух. Нет меня больше. Сплошные уши. Ну, ещё, разве что, пару встроенных в эти уши радаров по улавливанию эмоций и полутонов. Ладонь Дементьева на моей талии сжалась сильнее, улавливая совершенно не для него исходящие биополя. Я даже попыталась его прикосновение сбросить, но разве у меня был хотя бы один шанс одержать успех?..

— И почему никто не удивлён, Дань?.. Наверно, на женщин ты производишь просто неизгладимое впечатление. — Лина округлила глаза, а вот я не поняла, о каком именно впечатлении идёт речь. Её муж, поглядывая в мою сторону, улыбался.

— Да, Лин. — Сделал он вид, что моего интереса не заметил и обратился к жене. — От его прямолинейности женщины впадают в ступор и потом долго не могут из этого состояния выбраться.

— Брось, какой ступор?! Нина живее всех живых. Вон, как под моей рукой извивается. — Сдерживал откровенный смешок Дементьев, ограничиваясь едкими словами, и тут же ко мне наклонился, чтобы шептать на ухо. — А если тебе что-то интересно… — Буквально на несколько миллиметров отдалился, чтобы заглянуть в лицо и тут же вернулся в исходное положение. — Что-то особенное, — искушал интимным полушёпотом, — такое, о чём могу рассказать только я… ты не стесняйся, спрашивай…

Едва не упирался губами в мой висок, точно зная, какие эмоции вызывает, что заставляет чувствовать. Я развернулась и на Дементьева посмотрела совершенно трезвым взглядом. Проигнорировала его близость и его желание меня смутить, и улыбку его, которая заставляла губы странно кривиться, тоже пропустила сквозь себя.

— И что же вы ей ответили, Даниил Алексеевич? Своей жене? — Так же прошептала я, наблюдая за тем, как для Дементьева всё перестаёт быть игрой, как он готовится принять вызов…

— Я потом расскажу тебе. Когда ты этого действительно захочешь.

Вздох разочарования, усталый смешок, озорной взгляд из-под полуопущенных ресниц.

— Вот тебе и что-то особенное… А как сладко пели, Даниил Алексеевич… как сладко…

— Ниночка, я просто хотел тебя заинтриговать. — Он аккуратно провёл кончиками пальцев по щеке, а, может, создал иллюзию прикосновения, но кожи так и не коснулся… — Кто же думал, что ты решишь воспользоваться этим нескромным предложением, не раздумывая.

— Только не говорите, что вы были не готовы. Скорее, только сделали вид, что смогла застать вас врасплох. — Прищёлкнула я языком, пытаясь отгородиться, переключиться на другую волну, но Дементьев держал крепко под прицелом своих глаз, позволял чувствовать не только исходящую от него интригу, но и угрозу. «Только посмей переступить позволенную черту. Только посмей…». Он отстранился так же осторожно, как и приблизился и странно дёрнулся, как только Лина подала признаки своего присутствия.

— Ох… Кажется, мы здесь лишние. — Потянула она, осуждающе покачивая головой. — Вам, товарищи, ещё месяца три как минимум нужно общаться исключительно наедине. Такие магнитные волны исходят, что человеку с кардиостимулятором мало не покажется.

Дементьев отчего-то разозлился. Может, оттого, что застали врасплох, может, оттого, что произнесли вслух то, что и сам себе сказать боялся. Но демонстрировал это состояние, не скрываясь от посторонних глаз. Движения стали резкими, порывистыми, чёткими, под недовольным прищуром от уголков глаз мгновенно разлетелись в стороны частые морщины. Спустя пару секунд, в его руке появилась сигарета, ещё через мгновение над столом поднялся ароматный дым.

Сделав две затяжки, он сигарету затушил, буквально сворачивая её шею о дно костяной пепельницы. На Лину посмотрел с неприятным леденящим равнодушием.

— Каких три месяца, Лин… ты о чём? Трахну её и всё пройдёт. — Будто выплёвывал он каждое слово, будто болезнь из себя этими рывками выгоняет.

Лина скуксилась, поёжилась, положение решил спасти симпатичный мужчина, которого сопровождала «хищница». До этого он выдерживал нейтралитет, отмалчивался и старательно делал вид, что в разговоре не участвует и будто бы не имеет интереса к происходящему. Но при этом наблюдал. Осторожным, плавающим взглядом скользил по знакомым лицам, анализировал, фиксировал полученные выводы, а иногда загадочно улыбался. Теперь же его взгляд остановился прямиком на мне, а загадочная улыбка превратилась в тёплую, отеческую. Только сейчас, отвечая на этот взгляд, я поняла, что он старше меня, старше Дементьева, Лины… да всех собравшихся здесь. И едва ли мог оказаться в подобной компании случайно. Да что там… я практически уверена, что и свою «хищницу» он для ужина выбрал не просто так. Дементьев понял это как только пришли, потому и старался игнорировать, а вот до меня дошло только что.

— Не обращай внимания. — Махнул рукой. — Готов поддержать Лину в вопросе о том, как терпишь этого старого брюзгу. Про то, что старый, это, кстати, твои слова. Как? Нравится?

— Что именно?

— Шпана эта, — кивнул на Дементьева, — говорю, нравится? Данила парень не простой, с характером. Не каждой приличной девочке понравится. И я сейчас не про секс. С этим всё в порядке, можешь поверить на слово.

— Вполне приличный мужчина. — Сдержанно открестилась я от дальнейших вопросов, но… Андрей… Андрей Валентинович… он отступать не собирался.

— Мужчина. — Согласился, сопровождая это согласие горестным вздохом. — Только детство голозадое покоя не даёт. Дикий он, резкий. Прощать не умеет, понимать не хочет, слушать оправдания не спешит. Детдомовец и беспризорник — это не просто слова, — это состояние души. Близко к себе никого не подпустит, а кто посмеет приблизиться без спроса, хвост прищемит, а потом и вовсе оторвёт за ненадобностью. — Я осторожно поглядывала на равнодушного Дементьева, и с затаённым дыханием слушала Андрея, пытаясь уловить не только его слова, но и суть, скрытую в них. — Вот я и говорю… оно тебе надо? Девочка из приличной семьи… Ведь из приличной?

— У меня такое чувство сложилось, что Даниил Алексеевич девица на выданье, а я жених, который приехал свататься. — Сыронизировала я, но шутку не оценили. — Да, я из хорошей семьи. — Ответила резче и Андрей Валентинович удолетворённо кивнул.

— Маму, говоришь, слушаешься? — Добавил странным тоном. — Может, ещё и аристократы?

— Да где уж нам?.. От аристократов могу предъявить лишь присущую высоким сословиям худобу, неестественную бледность, ну, и, пожалуй, фамилию. Да и та, в наследство от свёкра досталась.

— А свёкр у нас кто?

От заданного вопроса я растерялась, хотя и сама на него навела, а вот Дементьев теряться не собирался. Будто этого и ждал.