Владимир Купрашевич - Женька, или Безумный круиз
– Пинк Флойд, – пояснил он.
Женя, молча, кивнула и растерянно посмотрела в окно, не зная на котором строении остановить взгляд.
– Свет горит. Дома, – успокоил ее матрос. Потом, видимо поняв, что она здесь впервые, добавил:
– Ваш вход левый, с этой стороны.
– А что, он в доме не один?
– Коттедж-то двухквартирный. С другой стороны другие…не знаю кто.
Женя еще раз кивнула и вышла на четко очерченную улочку, тщательно очищенную от снега, прошла через открытую калитку во двор и, уже в последний раз, сверилась с адресом. Цифры, как будто, совпадают. Она толкнула входную дверь подъезда. Та подалась.
Перешагнув порог, оказалась в просторном обшитом деревом помещении, похожем на лестничную площадку, но без привычного лестничного пролета. Женя сообразила, что это сени – большой коридор, который играет роль температурного тамбура и подсобного помещения одновременно. Кроме дощатых крашеных стен деревянным здесь было все – пол, скамья, потолок тоже желто – коричневым как все остальное. В сенях, как и полагается, было холодно. Электрическая лампочка под потолком излучала слишком мало тепла, чтобы разница температур, снаружи и внутри, была существенной.
Женя уже шагнула к единственной двери, ведущей внутрь дома, как она распахнулась и к ней, едва ли не в объятия, выскочила молодая крашеная девица в короткой белой шубке, с белым шарфом на шее и в темных колготках. Голова ничем не была прикрыта, и светлые волосы распущены по плечам. Глаза с тяжелыми от чрезмерного количества краски ресницами вызывающе уставились на Женю, потом мадмуазель перевела их на свою еще незакрытую сумочку, которую держала в руках, на ходу застегнула ее и, проскользнув мимо Жени, исчезла за входной дверью. Жене показалось, что намалеванные губы девицы скривились в насмешке.
Она оцепенела. Вот уж точно – «обухом по голове»…На всякий случай обвела взглядом стены еще раз. Вход в квартиру действительно был единственным. Уже в тревожном напряжении она ткнула в кнопку звонка, пожалев одновременно, что не подставила ногу путане.
Добавилось бы несколько штрихов на ее разрисованной физиономии. В том, что это потаскушка Женя не усомнилась ни на секунду. Она определяла такую категорию баб интуитивно и безошибочно. Только почему эта «категория» вывалилась из этой двери? Может быть и сейчас, на ее звонок выйдет не тот, к которому она примчалась, а кто-то другой? Ну, пусть, уж лучше другой. Дверь распахнулась, и она нос к носу оказалась перед капитаном. Он издал победный клич, сгреб ее на пороге и внес в дом. Тепло, исходящее от него, уют его пушистого свитера, в котором она утонула, расслабили Женю и, только тогда она почувствовала, что замерзла. С трудом освободившись от плотных объятий, она осмотрелась, и заметила на столе, накрытом белой скатертью, напоминающей простынь, бутылку шампанского, фрукты и три красные цветочные головки цветов, торчащие из стеклянной вазочки. Рядом с цветами горела свеча, видимо, чтобы не замерзли лепестки (в помещении было довольно прохладно). Кровать аккуратно заправлена и, не похоже, чтобы ею только что пользовались. Другой мебели пригодной для секса в помещении нет. Правда, кресло, хоть и небольших размеров вполне может послужить…
– Я ждал, – сказал Василий в ответ на ее вопросительно настороженный взгляд.
– Ну, да, тебе же позвонили. Он отрицательно покачал головой.
– Да нет. Я ждал уже, когда дал телеграмму.
– Странная телеграмма. А почему просто не пригласил? Разве я могла быть уверенной, что ты ждешь, что ты будешь дома, наконец…
– Я же предложил тебе воспользоваться деньгами по желанию, сообщил адрес…
– А с чего ты был так уверен, что я приеду?
– Не был! – признался Василий.
– Эгоист! – зарываясь лицом в мягкий свитер, шмыгнула носом Женя.
Растворяясь в блаженстве, она все же спросила, почему у него холодно в квартире.
– Разморозили отопление. Я включил электрический радиатор, но он слабоват. Так что будем согревать друг друга своим теплом…
Идея Жене понравилась. Ей как раз начинало казаться, что пауза до передачи тепла друг другу слишком затянулась, и, похоже, он тоже так думает. Только надо удержаться от инициативы хотя бы сейчас! Когда его нетерпение станет явным, Жене достаточно будет шепнуть «Да» и никакие отопители им больше не понадобятся. Почувствовав, как напряглось и поджалось к ней его тело, Женя приоткрыла, было, рот, чтобы запустить тот самый процесс, как он вдруг отстранился и предложил ей снять меховую куртку и ничего больше. Сапоги и все остальное потом. Недопонимая, к чему он клонит, Женя снова прильнула к нему, надеясь, что процесс необратим, но Василий волевым жестом указал ей на стол.
– Тебе сначала надо немного отдохнуть и поесть.
Женя похолодела. Так он все-таки трахался с этой шлюшкой, гад! Значит, ничего ему больше не будет. Уж она-то устоит, даже если слабеют колени!
Василий, отпустив ее, шагнул к плите, поднял крышку кастрюли и запах чего-то вкусного несколько поколебал позиции Жени. Похоже, он, в самом деле, прав …
Она забралась за стол.
– Это окорочка. По дефициту времени. Быстро готовятся. Завтра уедем на дачу. Там будет остальное – пообещал Василий.
Женя не поняла, и он добавил:
– Там есть и камин и электричество. Хрустальная колодезная вода. Встретим новый год вдвоем. Или хочешь массовку?
– Нет, нет, – поспешно ответила Женя. Потом, даже испугавшись предложенной альтернативы, дополнила:
– Конечно же, нет. Я хочу только с тобой…
Несмотря на зародившийся от соблазнительных ароматов аппетит, ужинала она кое-как, не ощущая вкуса.
– Дров там навалом, – продолжил капитан, видимо так и не разгадав пристального взгляда Евгении.
– А кто это был? – не выдержала Женя.
– Кто, где? – прикинулся дурачком капитан. – А эта… приходила взять денег в долг. Потом расскажу. Так ты согласна?
Женя покосилась на него с недоверием, но ответила.
– Я согласна.
– Может быть, и снимемся сейчас, как есть, и в сопки.
Женя растерялась окончательно. Так он не хочет ее сейчас, немедленно, хоть на полу, хоть на обеденном столе…?! В голове снова зароились сомнения, но он в своем толстом свитере показался таким уютно-домашним, словно большой белый медведь, которого безумно хотелось обхватить, завалить на себя, что никакие сомнения уже не воспринимались.
– Давай, – согласилась Евгения. – Только зачем в сопки и… сейчас? – едва слышно возразила она.
По блеску глаз и, все менее понятным ответам Василия Женя догадалась, что мыслями он тоже давно под пуховым одеялом большой двуспальной кровати. Конечно, после такой бесконечно долгой разлуки разве с обеда следовало начинать общение, когда другое, более сильное желание становится размером со вселенную.
