Ирина Волчок - Будешь моей мамой
Она повернулась, шагнула в комнату, отодвигая шторы рукой, но на пороге задержалась, оглянулась и с плохо скрытым злорадством выдала:
— А если мне все-таки придется уволиться, я Чижика с собой заберу.
Вот так. И что теперь ему делать? Смотреть изо дня в день, как она ни на шаг не отходит от Анны, слушать, как говорит с ней, смеется с ней, обнимает ее… И завидовать Анне?
Он потерял голову. Он душу потерял… Конечно, никакой она не айсберг. Айсберг не может притягивать людей с такой страшной силой. А кто она? Олененок маленький, чем-то страшно напуганный, шарахающийся от каждой тени. И от страха пытающийся рычать, когда бежать некуда. Что же случилось у нее? Игорь сто раз просмотрел документы, которые сумел раздобыть его правая рука и непревзойденный детектив Александр Большой. Все в этих бумагах было ясно, просто и… скучно. Ничего в этих бумагах даже отдаленно не напоминало Ольгу, какой он ее себе представлял. До такой степени не напоминало, что даже копия фотографии из ее личного дела в больнице, казалось, была не ее. Правда, тогда ей и девятнадцати не было. На фотографии запечатлелась миленькая девочка с лицом в форме сердечка, с ямочками на круглых щеках и с пышными темными волосами, заплетенными в толстую косу, переброшенную через плечо. Девочка на фотографии глядела куда-то мимо объектива, чуть-чуть улыбаясь полными яркими губами и хитро щуря блестящие, слегка раскосые глаза. Лицо у нее было очень белое. Совершенно не Ольга. Конечно, время прошло, но она и сейчас очень молодо выглядит — даже слишком молодо, если уж на то пошло. Но теперь она совсем другая. Надо еще разок к Галке съездить. Похоже, Галка — единственная подруга Ольги. Единственная подруга должна знать о ней что-нибудь. А если знает — расскажет, куда она денется.
Глава 14
— Оль! — Галка таращила глаза, шевелила бровями и говорила драматическим шепотом. — Он говорит, ты за него замуж не хочешь идти! Правда, что ли?
— Тише ты! — шикнула Ольга, тревожно поглядывая на Анну, которая важно ходила по двору с Розой, уцепившись за ее ошейник. — Замуж… Сейчас вот вам, все брошу и замуж побегу… На моей зарплате, наверное, сэкономить хочет.
— Оль, перестань, я серьезно. — Галка от нетерпения вскочила с крыльца, пробежалась туда-сюда и снова уселась рядом с Ольгой. — Ведь он же звал, да?
— Отстань, Галь. — Ольга закончила рисовать и вытерла тряпкой руки. — Мне даже думать об этом противно, не то что говорить. Навыходилась я замуж, хватит.
— Ну ты, мать, даешь! — изумилась Галка в полный голос. — Что ж ты сравниваешь, а? Ты подумай своей головой: что там было — и что тут есть! Да еще и Анька готовенькая!
Как будто она не думала своей головой… Она и так уже всю свою голову насквозь продумала. Готовенькая Анька — очень веский аргумент… Но ведь это его дочь. И в случае чего — иди, Оленька, гуляй на все четыре стороны, живи дальше без Чижика… Это он сейчас таксой ласковый. А как только почует, что его любят, тут же научится ноги о нее вытирать. Любят… Ничего подобного. Никогда этого больше не будет. Второй раз такого она просто не переживет.
— Он тебя любит, — с задумчивым удивлением протянула Галка, глядя на нее сбоку. — По-моему, прямо сразу влюбился. До такой степени, что аж не надышится. Все время о тебе расспрашивает.
— И что ты ему рассказала? — с напряжением спросила Ольга, предчувствуя, что Галка уж чего-нибудь да нарассказывала. Хорошо хоть, что и Галка не все знает.
— А что я расскажу? Я и сама ничего такого не знаю. — Галка демонстративно пожала плечами и виновато отвела взгляд. — Ну, сказала, что Гришка твой — козел и завотделением твой — козел, что ты из-за него с работы ушла.
— Уже много, — сердито буркнула Ольга. — Ой, Галь, ну что у тебя за язык такой…
— Да ладно тебе. — Галка поерзала, повздыхала и заявила: — Все равно они оба уже уехали.
— Ладно, пора Чижика собирать. — Ольга отдала рисунок Галке и встала. — Зачем, хоть и на один день, в город ездить? Не понимаю я…
— Да вроде к врачу. — Галка тоже поднялась и пошла за ней. — Игорь говорил, осмотр там какой-то, что ли. Медицинский.
Ну-ну. Галке, стало быть, Игорь Дмитриевич счел нужным про медосмотр сообщить. А ей, стало быть, знать не обязательно. Замуж за него…
Ольга быстренько умыла Чижика, одела «на парад», сама влезла в свою дорожную форму — просторные льняные штаны и еще более просторную белую мужскую рубаху, уложила в сумку самое необходимое на два дня и повела Чижика вниз. А то уж их заждались, наверное.
Наверное, и правда заждались — навстречу им по лестнице торопливо поднимался Игорь Дмитриевич.
— Ключи забыл, — объяснил он, поравнявшись. — Идите, я сейчас.
— Ой, а я ниндзю забыла! — тут же радостно заявила Анна и потопала вслед за отцом.
Ольга вздохнула и тоже стала подниматься по лестнице, но Игорь Дмитриевич остановился, подхватил Чижика на руки и быстро произнес:
— Вы идите, мы тут сами справимся. Через две минуты придем.
Ольга вышла из дома, спустилась с крыльца, отдала сумку Саше-маленькому, укладывающему что-то в багажник, отмахнулась от Галки, которая уже сидела в машине и махала руками, подзывая ее, остановилась у крыльца и стала ждать Чижика. Дверь дома широко распахнулась, на веранду стремглав вылетела Анна, обеими руками прижимая к животу двух зеленых пластмассовых черепах, а в глубине дома послышался тревожный голос Игоря Дмитриевича:
— Осторожно, Анна…
А дальше все произошло как в горячечном кошмаре. Когда кажется, что время остановилось… и все движение в мире остановилось… и вся жизнь остановилась. И только один этот кошмар живет и развивается по своим кошмарным законам, которых не понять, не изменить, не победить… Анна споткнулась на самом верху крыльца, оступилась и, роняя зеленых черепашек, беспомощно растопырив руки, с застывшей на лице растерянной полуулыбкой стала с разбегу падать лицом вниз — медленно, медленно, медленно вытягивая руки вперед и запрокидывая голову.
Сдавленно ахнула Галка, и Саша-маленький длинным вратарским прыжком метнулся от машины. Но Ольга ничего этого не заметила, потому что у нее не хватило времени и сил, чтобы замечать что-то, кроме падения Анны. И еще у нее хватило времени и сил на то, чтобы как-то оказаться почти на середине крыльца, прямо перед распластанным в воздухе тельцем ребенка… и поймать это тельце в полете, и обхватить его, и крепко прижать к себе, окружить собой, закрыть, защитить от удара… потому что Ольга знала, сейчас будет удар — не такая она сильная, чтобы удержаться на ногах, тем более что левая нога подвернулась, и они обе сейчас упадут… и надо упасть так, чтобы Анна не коснулась твердых ступенек, и земли у крыльца, и мелких острых камешков, втоптанных в землю…
