Кристина Хегган - Не говори мне «никогда»
– Не возражаете, если я разобью вас?
Узнав голос Стюарта, она испустила вздох облегчения.
– Стюарт! – воскликнула она, как только Тед отпустил ее. – Я так рада, что ты приехал!
– Я же сказал, что буду, – говоря это, он не спускал глаз с Теда. – Спасибо, старина, что подменил меня на время отсутствия, – проговорил он не без сарказма. – А сейчас, если ты не против, мы с невестой закончим этот танец.
Тед неохотно выпустил руку Лауры.
– Конечно. Веселитесь.
Он смотрел, как они двинулись на танцплощадку, двое влюбленных, нежно глядящих друг другу в глаза. Внутри у него что-то перевернулось. Что, черт возьми, с ним происходит? Проклятие, почему его так волнует эта женщина? Видит Бог, она помолвлена. И, судя по тому, что он видит, вполне счастлива.
Тед взял у официанта бутылку пива «Корона» и сделал большой глоток. Затем, заметив на противоположной стороне танцверанды Джей Би, направился к нему.
Галерея «Люберик» на Конгресс-стрит была переполнена, когда Лаура с Джей Би появились там субботним днем. Высшее общество Остина, а также самые известные художественные критики штата толпились здесь, восхищаясь более чем двумястами черно-белыми фотоработами Теда Кендалла, созданными за время его феерической карьеры.
Лаура идти сюда не хотела и пыталась отговориться, ссылаясь на занятость. Но Джей Би не позволил ей сорваться с крючка.
– Отпросись на пару часов, ничего не случится, – сказал он ей. – Если ты не пойдешь, то потом просто умрешь от сожаления, а что тогда будет с «Сентинел»?
Сейчас, рассматривая фотографию сомалийской женщины, следящей за колонной американских войск из окна лачуги, Лаура поняла, почему критики всего мира называли Теда Кендалла новым Робертом Капой.
Это была больше чем фотография, в ней просматривалась целая история. Сквозь объектив камеры Тед разглядел невероятное сочетание эмоций – благоговение, страх, любопытство, надежду.
Именно надежда снова и снова появлялась в его работах, придавая опустошающим образам войны меньшую трагичность. Поражали и другие правдивые снимки, сделанные в Никарагуа, в Южной Африке в день освобождения Нельсона Манделы из тюрьмы, в Ливии во время беспорядков. Все они несли в себе тот же заряд, то же смешение страдания и надежды.
– Из-за этой он чуть не погиб, – заметил Джей Би, указывая на фотографию знаменитой Аллеи снайперов в Сараево.
Лаура взглянула на тела, распростертые на асфальте, на женщин, разбегающихся под пулеметными очередями.
– Его ранили?
– В бедро. Но вместо того, чтобы искать укрытие, он схватил раненого солдата-омоновца, и они вместе доковыляли до безопасного места. А это… – они остановились у ряда выразительных небольших снимков, без затей озаглавленных «Рушащиеся ворота», – Тед снимал в тот исторический день, когда открыли Бранденбургские ворота в ноябре 1989 года. Из этого хаоса он выбрался весь помятый, в царапинах, его даже топтали, но его фотографии стали самыми выдающимися из всех, что я видел об этом событии.
Прежде чем она что-либо ответила, Джей Би махнул кому-то рукой через комнату.
– Ринг Фэрли, – пояснил он Лауре. – Я не видел шельмеца целую вечность. Ты пока посмотри одна, я тебя догоню.
– Хорошо. – Лаура двинулась вперед и остановилась перед очередным фото. Маленький мальчик сидит на корточках посреди улицы, заваленной обломками и мусором после недавнего взрыва.
В его глазах, смотрящих в камеру снизу вверх, читались страх и радость, поскольку он спас из развалин рваного игрушечного мишку и теперь крепко прижимал его к себе.
– Это одна из моих самых любимых.
Не стоило оборачиваться, чтобы понять, что Тед здесь, прямо за ней, она даже уловила запах его одеколона.
– Выдающаяся фотография, – откликнулась она севшим голосом. – У меня ощущение, словно я знаю этого мальчика.
– Он бы тебе понравился. – Он подошел ближе, тронутый блеснувшими в ее глазах слезами. – Его зовут Илрэк. Он хорват, семи лет от роду, и знает, где можно обменять пачку американских сигарет на буханку хлеба. – Он похлопал себя по нагрудному карману, в котором проступали очертания пачки «Мальборо». – Вот почему у меня не получается бросить курить.
Последняя фраза поразила ее, поскольку приоткрыла совсем иного Теда Кендалла, о котором она и не подозревала – нежного, ничего общего не имеющего с необузданным, авантюрным плейбоем, о котором так часто писала пресса.
– Ты прав, – сказала она, – он бы мне понравился. – Она с трудом оторвалась от фотографии. – Что с ним будет?
Тед пожал плечами:
– Трудно сказать. Пока он выжил, хотя дом его разрушен. Прежде чем уехать из Сараево, я нашел для его семьи новое жилье. Надеюсь, там он будет в безопасности.
– Расскажи мне о других снимках.
– Пожалуйста. – Взяв под руку, он повел ее по залу, останавливаясь у разных стендов. Объясняя каждую сцену, он оживлял ее с помощью трогательных, порой смешных историй.
«Это у него такой способ уводить от страшного», – размышляла она, время от времени искоса посматривая на него.
– Хай, большой брат!
При звуках веселого юного голоса Лаура обернулась и увидела симпатичную молодую женщину, которая обнимала Теда. На ней было черное, очень короткое, очень обтягивающее платье, сабо на высоких каблуках и серые носочки. Она улыбалась лукавой улыбкой, удивительно похожей на улыбку Теда.
– Лютик! – Тед тепло обнял ее. – Ты одна?
– Шутишь? Все мои друзья здесь, помогают уничтожать сандвичи и шампанское. – Кулачком она ткнула Теда под ребра и взглянула на Лауру. – Ты не собираешься меня представлять?
– О, – Тед засмеялся, – прости. Это Лаура Спенсер, падчерица Джей Би и к тому же новый издатель «Сентинел». Лаура, познакомься с моей малышкой – сестрой Сандрой.
– Привет! – поздоровалась Сандра и снова ткнула его локтем в бок. – Кого ты называешь малышкой! – Затем, протянув руку Лауре, добавила – Очень приятно познакомиться, Лаура. Мой брат мне много о вас рассказывал.
Лаура удивленно уставилась на Теда.
– Он говорил обо мне?
– Да вы не беспокойтесь. Только хорошее, что удивительно, учитывая его отношение к репортерам.
– Понятно.
– Лаура улыбнулась девушке. – И как же он относится к репортерам?
Сандра ухватила с подноса у проходившего мимо официанта канапе размером с двадцатипятицентовик и бросила его в рот.
– Ненавидит их, – сказала она, слизывая остатки креветочного мусса с пальца, – страстно. Как-то даже разбил одному лицо. Расквасил губу и выбил два зуба. Тот собирался подавать на нас в суд, но после того, как отец переговорил с ним, согласился замять дело.
