Эмилия Кинг - Чисто английские вечера
– Я поздравляю вас, ваше лордство.
– Вы знаете, я чувствую за него ответственность.
Его отец был моим ближайшим другом. Вы можете не знать этого, но мы с ним вместе воевали в шестнадцатом году недалеко от границы Бельгии. Я командовал саперным взводом после ускоренных курсов при высшей офицерской школе. Что за офицеры мы были – этого не передать. Многого мы просто не знали, а кое-чего не знали даже те, кто нас готовил. Билл Хадсон, отец Филиппа Хадсона, командовал взводом в фройширском полку, бойцов которого мы сменяли время от времени. Это был честный и храбрый командир. Мы познакомились еще в Англии, на сборном пункте перед отправкой из Фолкстона. Нас вместе с 33-й дивизией и 118-й бригадой транспортом отправили через Ла-Манш. Какие доблестные сыновья Англии выступили тогда в поход: Лейсделский полк, Мидлсекский, Бедфордский, Ноттингемский…
То, что нас ждало на материке, никто и в страшном сне не мог бы себе представить. Но Билл Хадсон никого не подвел и не отступил. Не было у него титулов, не было завидной генеалогии, но патриот он был настоящий!
Три взвода саперов под командованием Гроули, Хьюма и Хадсона – должны были проложить новый ход сообщения от прежней передовой к теперешней линии аванпоста: ее образовали воронки снарядов, кое-как соединенные между собой наскоро отрытыми окопами. Хадсон со своими заступили вчера и теперь два оставшихся взвода должны были закончить работу. Поблуждав в сумерках короткого декабрьского дня, оба взвода добрались до подножия высоты 94. Вокруг с треском рвалась шрапнель. Стреляли сразу несколько батарей и десять-двенадцать снарядов взрывались одновременно. Хьюм шел впереди. Вдруг он остановился и потянул носом воздух:
– Здесь как-то странно пахнет, сэр, – обратился он к Гроули, подошедшему с первыми шеренгами своего взвода. – Как будто ананасами или грушами.
– Да, похоже, – Джеймс Гроули принюхался. Тут сразу несколько разрывов грохнуло неподалеку, и запах стал сильнее. – О, черт! Да это слезоточивый газ! – воскликнул Гроули. Им на занятиях как-то давали понюхать предполагаемые химические боеприпасы, состоявшие на вооружении Германии в то время. – Передай по цепочке: «Надеть маски!»
Люди остановились, натягивая противогазы, потом медленно, спотыкаясь, двинулись дальше. В окопе и без того было тесно, а в маске совсем ничего не было видно, – стекла сразу запотели.
– Так мы и к утру не дотащимся, сэр, – обратился к Гроули сержант Кэри. – Газ слепит, так ведь и в маске ничего не видно. Лучше я ее сниму и пойду разведаю, что там впереди.
Бойцы с трудом двигались, еле вытаскивая ноги из вязкой грязи окопа. Многие сняли противогазы, и слезы ручьями лились по их щекам. Они утирали их платками, словно плакальщики на похоронах.
– А вдруг они заодно лупят и отравляющими? – предположил Хьюм. – За этой грушевой вонью ничего не разобрать – прямо как на конфетной фабрике!
Через десять минут вышли к большой воронке. Здесь на вершине холма ветер разогнал газ и глазам стало полегче.
– Тут сплошь немецкие окопы, – прошептал Хьюм. – Смотрите, какие глубокие. И надписи всюду немецкие. По-моему мы залезли к бошам.
Окопы были необычайно глубоки и темны. Они освещались лишь, когда в небе вспыхивала ракета, или близкий разрыв на мгновение выхватывал из тьмы ровные стены поперечных ходов.
– Ох, черт! – выругался Хьюм. – Мы брели к этим проклятым окопам почти три часа.
Гроули схватил его за руки:
– Смотрите!
По окопу к ним двигались какие-то тени, едва различимые на фоне неба. Темнота, формы касок не было видно. Кто это?
– Окликните их, – шепнул Гроули. Хьюм вскинул ружье.
– Стой! Кто идет!
– Фронтширцы, – отозвался усталый голос.
– Спросите, какая рота, – подсказал Гроули.
– Какая рота?
– Все четыре – что осталось.
Они подошли уже так близко, что можно было разглядеть английскую форму. Гроули по цепочке приказал своим податься влево и пропустить фронтширцев. Те еле шли, спотыкаясь и бранясь.
– Мы держались, покуда нас почти всех не перебили, сэр, – сказал кто-то из них Гроули, словно извиняясь.
– Бедфордцев всех перебили, сэр, ну, мы и попали под фланговый огонь, – прибавил другой. – У нас только один офицер остался, тяжело ранен.
Мимо саперов, надсадно дыша и едва переставляя ноги, прошло человек пятьдесят – все, кто уцелел от разгромленного батальона. Последние четверо несли носилки, на которых лежал Билл Хадсон. Джеймс Гроули остановил процессию и наклонился над бледным, заострившимся лицом друга.
– Билл, куда ты ранен? Что с тобой?
Хадсон не имел сил говорить. Он приоткрыл глаза, прищурился от света фонаря и, слабо застонав, положил правую руку на нагрудный карман френча. Рука тотчас же сползла вниз. Гроули расстегнул карман и взял документы и бумажник Билла. Там, среди корешков и обложек, была фотография сына Хадсона – Фила. Джеймс знал, что Билл давно уже в разводе, но сына вернул совсем недавно, перед самой войной, и любил самозабвенно.
Санитары с носилками, спотыкаясь на кочках и рытвинах, побрели дальше, в тыл. Это была последняя встреча Джеймса Гроули и Билла Хадсона.
Три дня спустя лейтенант Гроули отвел семнадцать солдат своего взвода в разрушенный поселок, на старые квартиры. Наступление на этом участке фронта провалилось.
Сэр Джеймс потрепал холку подошедшей собаки, всегда присутствовавшей в библиотеке, когда лорд работал с книгами, и продолжил беседу со Стоуном:
– Когда я вернулся в Англию, Фил вместе с матерью и сестрами жил в Ирландии. Мать была оттуда родом и после разрыва с Билли Хадсоном увезла детей с собой. Мой адвокат потрудился немало, чтобы Фил смог получить хорошее образование уже здесь, под моим патронатом. Конечно, я несу за него ответственность, ведь я, в некотором смысле, заменил мальчику отца. Я назначил его своим секретарем на время конференции, и пока он работает великолепно, помогает мне в подготовке. Ведь он журналист и обладает хорошим ясным слогом.
– Конечно, сэр, – Стоун поклонился.
– Стоун… – лорд Гроули сделал неопределенный жест, как бы пытаясь что-то остановить. – То, что я вам скажу, – необычная просьба…
– Я буду рад, если смогу быть полезен хоть как-то, милорд.
– Понимаете, Стоун, я никак не могу отделаться от этой мысли… – сэр Джеймс опять сделал неопределенное движение и рука его легла на голову собаки. Такое неожиданное завершение жеста, похоже, помогло ему. – Полагаю, вы знаете жизнь?
– Ну-у… – Питер все еще не понимая, какие именно знания жизни интересуют его лордство.
– Я имею в виду то, что происходит между птицами, пчелками… Вы знакомы с этим, Стоун?
