Линда Уоррен - Чарующая мелодия
Ладонями, словно изучая, она водила по крепким, рельефно-выпуклым мышцам его рук до самых плеч, скользила по груди, едва касаясь ее и получая несказанное удовольствие от соприкосновения с этим молодым сильным телом, состоящим как бы из одних мускулов.
Все пространство вокруг них, казалось, дышало страстью. Блики, отбрасываемые лампой, играли на резной деревянной мебели. Шум дождя, барабанившего по крыше, соответствовал ее состоянию так же, как ритм соответствует мелодии.
Жадным влажным ртом он припал к набухшему, торчком стоящему соску. Проведя по нему горячим языком, он обхватил его губами, лаская и доставляя ей наслаждение с таким умением, отчего все ее тело сладостно заныло, захлестываемое бурными, жаркими волнами. Она еле слышно, сдавленно застонала и прильнула бедрами к бедрам Зика так, что ее горячее, жаждущее лоно оказалось прижатым к могучей восставшей мужской плоти.
Она без конца повторяла что-то бессвязным, страстным шепотом, в котором трудно было что-либо разобрать, но он понял все, что нужно. Выпрямившись, он прижал ее к себе и поцеловал в губы. Груди ее были плотно прижаты к грубой ткани его рубашки, ногами она обвивала его бедра, обтянутые брюками из бумажного твила. Он провел руками по ее спине — от плеч до ягодиц, лежавших на мягком бархате дивана.
Он прижался к ней бедрами, и она задрожала всем телом, но уже не от прикосновения гладкой бумажно-твиловой ткани, но живого, разгоряченного, напряженного тела. У нее перехватило дыхание. Подчеркнуто медленным движением языка Зик раскрыл ей губы, имитируя глубокое соитие, к которому они стремились. Челси прильнула к нему, ее тело замерло в предвкушении наслаждения, затем она медленно выгнулась всем телом, податливая и зовущая, словно мелодия, которую ненароком удалось уловить.
— Да, — пробормотал он, прижимаясь к ее губам. — Раздвинь ноги, Челси, впусти меня…
Он вошел в нее одним плавным, неторопливым движением, слившим их воедино в глубоком, неразрывном порыве. У нее перехватило дыхание, и она выкрикнула его имя.
— Зик… О, да. Да.
Волна упоительного наслаждения подхватила и понесла ее, когда он начал медленные, ритмичные движения. Каждый толчок отдавался сладостным ощущением, приводя ее в экстаз. Их тела слились воедино в такой всепобеждающей неодолимой страсти, что, казалось, сами души их воспламенились, стирая границу между телами. Когда все нараставшее возбуждение достигло пика, Челси порывисто обхватила Зика за плечи. У него вырвался какой-то невнятный звук, он ускорил темп, и через мгновение ее затопила волна нестерпимого наслаждения. Постепенно их горящие тела, содрогавшиеся в экстазе, стали обмякать.
Челси отдалась Зику безраздельно, душой и телом, и, замирая от счастья, она поняла, что вырвавшийся у Зика торжествующий победный возглас от сознания обладания ею — первобытный инстинкт, который на миг затмил все его мысли, все доводы рассудка, — принадлежит ей и только ей.
Над горизонтом, знаменуя рождение нового дня, уже забрезжил рассвет, озаряя красноватым светом расстилавшиеся за окном спальни окрестные холмы, когда Зик услышал за спиной слабый шорох. Челси, лежавшая на кровати, шевельнулась. Стоя у окна, он посмотрел на нее. Тусклый предрассветный свет скользнул по темным волосам, рассыпавшимся по подушке, по белоснежной коже щеки, по округлым, изящным линиям тела, которое угадывалось под простыней.
За те считанные секунды, что он смотрел на нее, кровь ударила ему в голову и он всеми силами старался подавить желание пройти через всю комнату и лечь рядом с ней. Он заставил себя снова повернуться к окну. Он не доверял себе, зная, что, стоит ему к ней прикоснуться, и он не сможет побороть искушение, расцеловав ее всю, плавно войти в мягкое податливое тело и вместе с ней унестись в мир бесконечного блаженства, одно соприкосновение с которым не оставило камня на камне от его прежнего представления о том, как могут строиться отношения между мужчиной и женщиной.
Стиснув зубы, Зик медленно, со свистом выпустил воздух из легких. Никогда еще ему не доводилось обладать женщиной, испытывая такое слепое, настойчивое вожделение. То, что она хотела его так же, как он ее, делало обладание ею едва допустимым с точки зрения выработанного им кодекса поведения, но он все не мог прийти в себя при мысли о силе страсти, которая неодолимо влекла его к ней.
Он довольно туманно представлял себе, какие причины и мотивы руководили им. Раньше в нем всегда преобладал инстинкт самосохранения. Он знал это. Он с самого начала хотел ее, пока страсть не завладела им целиком, но не это же явилось единственной причиной, толкнувшей его в ее объятия. В тот момент он страстно хотел обладать ею, ни о чем не заботясь, не давая себе ни времени, ни труда задуматься и разобраться в собственных чувствах.
Занимайся только сексом и ничем другим, и тогда есть шанс уберечь себя от по-настоящему глубокого чувства. Но его тревожило, оправдал ли себя такой подход на этот раз.
Бормоча вполголоса ругательства, Зик уставился в окно, пытаясь обдумать странное стечение обстоятельств, в результате которых они нежданно-негаданно оказались в комнате для игры в карты в квартире над баром. У него голова шла кругом от множества проблем, требовавших решения. Он всеми фибрами души надеялся, что не осложнил эти проблемы настолько, что теперь они оказались неразрешимыми.
Челси снова пошевелилась во сне. Послышался слабый шорох простыней, протяжно скрипнул матрац. Бросив взгляд через плечо, Зик увидел, что, облокотившись на подушки, она смотрит на него. Отведя прядь волос, падавшую на лицо, она радостно улыбнулась ему, откинув простыни, легко соскочила с кровати и голышом направилась к нему.
Он смотрел на нее, чувствуя, что одного лишь взгляда достаточно, чтобы его с прежней силой охватила страсть, а кровь в жилах закипела.
— На что ты смотрел? — хрипло пробормотала она.
Он не сразу понял, о чем она говорит, а поняв, ответил:
— Ничего особенного. Просто смотрел на пустую улицу.
Она дотронулась до его спины, отчего по телу побежали слабые мурашки, наполняя его возбуждением.
— Пойдем в постель.
Он покачал головой.
— Хочу понаблюдать за улицей. Не надо никаких… сюрпризов.
— Сюрпризов? Что ты хочешь этим… — Ее зрачки вопросительно расширились, и по выражению лица он догадался, что она поняла, что он имеет в виду, и ее охватил невольный испуг. — Да нет, ты же не знаешь наверняка… что этот человек… придет… сюда? — На последнем слове она запнулась, и Зик явственно ощутил, что ее одолевает первобытный страх от возможной опасности, могущей угрожать дому, который служил ей прибежищем.
