Кэтрин Полански - Стиль жизни
Может быть, если бы у нее был ребенок, она нашла бы в себе силы и смелость полюбить и мужчину. Не влюбиться легонько, как она обычно называла повышенную приязнь к определенному мужчине, а полюбить. Глубоко. Страстно. И… страшно.
Саманта села в свое любимое рабочее кресло, положила руки на стол и уткнулась в них лбом. В кабинете было тихо, только жужжал кондиционер.
Что же ей со всем этим теперь делать?
Кристально ясно одно: от Ралфа нужно держаться как можно дальше. Во-первых, неизвестно, что там была за история с этой Соней. Во-вторых, влюбляться в него совершенно бесперспективно, так что проще будет отсидеться и придерживаться первоначального плана.
Запищал селектор. Саманта подняла голову, дотянулась до аппарата и нажала на кнопку.
– К вам мистер Дормер, – проинформировала ее Эмили.
Ах да! Саманта совсем забыла, что назначила Ралфу встречу на три часа. Часы показывали ровно три. Дормер, как всегда, пунктуален. Но сейчас она не могла его видеть, особенно после того, что про себя и про него поняла.
– Извините, мистер Дормер, – сказала она, зная, что Ралф стоит рядом со столом Эмили. – Я не очень хорошо себя чувствую и предпочла бы сейчас побыть одна. Можем ли мы перенести наше совещание на завтрашнее утро?
Последовала пауза, потом раздался искаженный селектором голос Ралфа:
– Как вам будет удобней, мисс Хоук.
Через несколько минут Эмили постучала в дверь.
– Вам ничего не нужно?
– Нет, – сказала Саманта, – ничего не нужно. Спасибо, Эмили. Звонки на меня пока не переводи.
Секретарша поняла все правильно и оставила ее в покое. Саманта снова уткнулась лбом в ладони. Ей нужно было побыть наедине с собой и своими раздерганными мыслями.
14
Поведение Саманты становилось все подозрительнее. Раньше она относилась к Ралфу по-разному – раздражалась, злилась, была добра, – но не встречала равнодушно. А теперь она старалась не смотреть ему в глаза, все время отыскивала странные точки – то где-то у него за ухом, то на лбу, так что иногда Ралфу казалось, что там у него просто обязан открыться третий глаз. Иногда эта точка на лбу даже чесалась. Глаз, видимо, прорезался.
Саманта разговаривала с ним равнодушным тоном – не специально равнодушным, а на самом деле, – и ее вежливость больше не походила на утонченное издевательство. Теперь это была вежливость по отношению к слегка надоевшему деловому партнеру. Только и всего.
На третий день этого безобразия Ралф не выдержал и решил стрясти с нее правду, словно перезрелую грушу с дерева. Странное колючее чувство, поселившееся в районе сердца и не дававшее спокойно жить, требовало действий. Он пока не знал, какие именно действия предпримет, кроме разговора начистоту, но для начала и этого было достаточно.
Ненавидя себя, он окольными путями выяснил у оробевшей Эмили, что хозяйка фирмы собралась сегодня работать допоздна, а она, Эмили, уйдет, потому что ей надо к стоматологу, глубокомысленно покивал и морально подготовился. После чего зашел в туалет и, воровато оглядываясь, как будто не занимался нормальным человеческим делом, а воровал степлер с чужого стола, посмотрел на себя в зеркало. И смотрел долго, будто впервые увидел.
Приглаженные волосы, несколько седых волосков на висках, безликий костюм – словно броня, защищающая своего хозяина от окружающего мира. Доспехи благородного рыцаря. Или не очень благородного? Не ему решать. Может ли такой человек понравиться Саманте Хоук? Черт ее знает, эту женщину со взглядом кошки!
Ралф весь день нетерпеливо поглядывал на часы, будто это могло приблизить встречу. Сотрудники разошлись не сразу, долго хлопали дверьми, громко выясняли друг у друга планы на вечер и шуршали бумажками. Ралф сидел, делая вид, что работает, и тихо ненавидел людей. Пусть они наконец уйдут, рабочий день закончен, можно спокойно удалиться и не мешать людям, которым есть еще чем заняться в офисе.
Наконец убежала верная Эмили и на этаже установилась относительная тишина. Ралф выждал для верности минут десять, потом встал, потянулся и решительным шагом направился в кабинет Саманты.
Секретарша не обманула: Саманта была на месте, сидела за своим столом и, сосредоточенно нахмурив безупречный лоб, смотрела в экран ноутбука. Судя по недовольному выражению лица, ничего хорошего на экране не наблюдалось. Ралф несколько секунд просто смотрел на нее, потом решил создать иллюзию вежливости и громко постучал по открытой двери.
– Можно войти?
Она подняла глаза и, не меняя выражения лица, посмотрела на Ралфа.
– У вас какие-то вопросы, мистер Дормер?
– Да. – Начинать разговоры такого рода Ралф не умел. Всегда он мялся, делал лицо мраморной статуи и в итоге оказывался во всем виноват. Откровенность не его стезя, но придется попробовать. – Скажите, мисс Хоук, почему вы стали так относиться ко мне?
– Так – это как? – вполне резонно поинтересовалась Саманта.
– Так – это вот так.
Ралф не был силен в риторике отношений. Да поможет ему бог, он и в построении отношений не был силен.
– А вам есть до этого дело? – насмешливо улыбнулась Саманта. – Вот не думала.
– Скажите, вы притворялись тогда, в Нью-Палце? Играли со мной? – Он не планировал вот так сразу начать с этого вопроса – произошедшее в Нью-Палце было слишком хрупким, чтобы рубить сплеча. Но в присутствии Саманты у Ралфа путались мысли. Плохой признак. – Вы расчетливо вели себя так, как вели?
– Если вы полагаете, что я поцеловала вас… зачем-то или специально…
Она запнулась, и Ралф с удовольствием отметил, что ее щеки слегка порозовели. Ага!
– …то вы ошибаетесь. Это вышло спонтанно.
– Вообще-то я спрашивал о том вечере, который мы провели в ресторане, – пояснил Ралф и скрестил руки на груди.
Он так и продолжал стоять в дверях, небрежно прислонившись к косяку.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
Саманта, казалось, просто жаждет, чтобы сейчас на Нью-Йорк упала атомная бомба и этот разговор прервался. Ну уж нет, никаких катаклизмов.
– Все вы прекрасно понимаете! – воскликнул Ралф, пребывая в некотором раздражении. Колючее, чувство ворочалось в груди, царапало ребра и советовало быть осторожнее. – Вы вели себя как нормальный человек, а не как клонированная овечка Долли. Или это была такая игра в добрую мисс Хоук, а на самом деле вы такая, как сейчас?
Он видел ее замешательство, видел, что ей снова не хочется на него смотреть, но ему не было ее жаль. Ралф считал, что жалость унижает, а потому старался не пользоваться этим дешевым чувством. Если человек не может выкрутиться, пусть идет ко дну. Естественный отбор.
