Ирина Голицына - Рейтинг любви
И не говорите запросто: «Буддийские монахи», потому что сказав: «Буддийские монахи», вы сказали слово «пиво», ибо именно буддийские монахи – непревзойденные мастера по изготовлению пива. Таков вечный алгоритм и незатихающая поэзия жизни.
От станции Лилия планировала взять такси либо случайную машину, но все же какой ужас ее жизнь! Ужас и мрак поднебесный! Разве так же выглядят западные радиозвезды? Неужели и они влачат по пятницам пудовые сумки в направлении своих дач, напоминая маркитанток, спешащих по следам наступающей армии?
«Ладно, – сказала сама себе радиозвезда, – еще не вечер, прорвемся. Главная заноза на сегодняшний день – „Ужастик для взрослых“. Интересно, подскажет ли мне моя интуиция, почему Зойкины гости падают в обморок?»
Тут Лилия поставила жирный знак вопроса на листочке с нарисованной схемой.
«Так, а теперь, пока я в интернете, узнаю-ка телефон пельменной с Лесной улицы». – Детективная история с собственной квартирой теперь тоже не давала радиоведущей покоя, точила, как капли воды камень.
Интернет выдал телефон почти мгновенно. А также сообщил, что хозяевами пельменной являются Дареник и Марина Лунян. «Кажется, мужем этой Марины был некий Федор Григорьевич, а теперь человек с фантастическим именем Дареник», – отметила Лилия.
Эх, она сию минуту позвонила бы Лунянам в пельменную на Лесной улице, чтобы вступить в диалог с Мариной, но работоголик Ардальон Мозолькин в данный момент сковывал ее порывы…
Лилия Горная открыла сумочку, чтобы заглянуть в кошелек: не с пустыми же руками идти в гости к Зойке, надо что-то купить к столу: торт, фрукты, бутылку вина.
Увы, кошелек был почти пуст, на его дне бренчали несколько монет, как у Буратино во рту, когда он спешил на поле Чудес в стране Дураков. Надо же, какая она щедрая женщина – отдала Мишке Розенбергу всю наличность!
Лилия Горная была готова громко сказать: «Черт!», «Полный пердиомонокль!» или что-то в этом духе. Но вовремя вспомнила, что позади ее кресла сооружен дубленочный шалаш, а в нем полным ходом идет работа: Мозолькин неутомимо терзает Арину Мацуомовну вопросами, как орел печень Прометея.
Лилия проглотила свои экспрессивные возгласы.
Что делать? Где взять пару-тройку сотен?
Внезапно интуиция радиоведущей проснулась и нашептала: иди в бар.
Точно! В баре радиостанции «Утренний брысь» стоял высокий и узкий, словно сосна, шкаф с мигающими на все четыре стороны окошечками. Это был игральный автомат, к которому время от времени приближались азартные сотрудники эфира. Автомат исправно жрал пятирублевые монеты, и в его окошечках загорались цифровые комбинации. Если выпадали одновременно три одинаковых цифры, например, «222», «333», «444» и так далее, игрок огребал неплохой выигрыш и шел поить пивом коллег.
Самым заветным выигрышем были три семерки – «777», тогда автомат выплевывал двадцать пятирублевых монет, то есть сто рублей.
О, игральный автомат! Ты – спасательный круг фантазеров, бездельников и дураков, которые свято верят, что в твоих железных стенах сидит щедрая девушка по имени Фортуна и сыпет в окошечки со словом «Выигрыш» звонкие монетки! Как скучна была жизнь до твоего появления на свет: лишь карты, лото, домино, шашки и шахматы волновали кровь верящих в чудо! Но садясь за те старые игры, надо было стараться, шевелить мозговыми извилинами, потеть и нервно кашлять. А тут не потей, не кашляй: бросил монетку в узкую, как прищуренный глаз снайпера, щелку и жди чуда.
О, игральный автомат, ты умеешь одарить запросто чудом, что тебе стоит осыпать человека золотым дождем?
…Лилия решительно встала, чтобы попытать счастье в баре.
В этот момент зазвонил телефон. Издаваемый им звук напоминал кваканье самца древесной лягушки: в нем сочетались призыв, громкость и оригинальность звучания. Этот телефон радиоведущей никто не дарил, она его сама купила в городе Кимры, будучи там год назад в короткой командировке.
– Ну я же просил!! – выскочил из-под дубленки Ардальон Мозолькин.
– Знаешь что, милый? – ласково отпарировала Лилия. – Я не виновата, потому что еще не научилась сама себе звонить по телефону… Ардальош, ты совсем, по-моему, обнаглел!
Лилия сняла трубку. На другом конце провода раздалось сопение и клокотание.
– Не робейте, пожалуйста, – поприветствовала ведущая. – Я вас слушаю.
– Лилия, это я, Алесь Валерьевич. Звоню, чтобы сообщить: ваш последний выход в прямой эфир – шедевр.
Голос шефа был взволнован, то и дело басовые нотки срывались на фальцетный писк.
– Добрый день, Алесь Валерьевич, – медово проговорила Лилия и снова села в кресло, положив ногу на ногу. – Шедевр не шедевр, но стараемся, как можем.
Ардальон Мозолькин, осознав, кто позвонил коллеге, встал навытяжку, на его лице было написано: «Здравия желаем, Алесь Валерьевич!»
– Послушайте, Лилия, под громадным впечатлением от вашего эфира я написал пару строк. Прочту, – услышала ведущая.
Шеф волновался и полминуты прочищал горло трубным «кхе-кхе-кхе!». Потом выдал:
– В моей душе живет твой страстный танец.
Ты – моя нимфа. Я – твой заяц.
Алесь Валерьевич замолчал, тяжело дыша, видимо, ожидая благодарного женского лепета.
Интуиция радиоведущей встрепенулась. Лилия покачала носком туфельки и ответила импровизацией:
– Спасибо, милый заяц, скоро в танце
Мы поплывем, и будут обжиманцы.
– Двадцать пять тысяч баксов через два дня? – просипел шеф.
– Да. И программа «Люлю не хохо» – через неделю, – бархатно проворковала Лилия Горная.
– Милая обворожительница, – мягко откликнулся Алесь Валерьевич, – «Люлю не хохо» – не совсем привычное уху словосочетание. Думайте над названием, которое рассечет эфир, как огненный меч, пронзит уши слушателей отравленной стрелой. И чтобы меня лично от этого названия парализовало на несколько секунд.
Тут шеф задохнулся, закашлялся и положил трубку.
Вот как ухаживают настоящие мужчины! Во-первых, они отслеживают твой прямой эфир, во-вторых, пишут глупые, но искренние стихи, в-третьих, берут быка за рога, сообщая, о том, что мысль о баксах их не оставила. В-четвертых, мечтают о параличе от твоего творчества.
Ардальон Мозолькин продолжал стоять навытяжку.
– Смена караула! – весело проговорила Лилия, легонько стукнув Ардальона кончиками пальцев правой руки по животу. – Все! Я ушла!
Последнее, что она увидела – толстые подошвы Арины Мацуомовны лежали одна на другой и не двигались. «Устала женщина», – решила Лилия, закрывая за собой дверь кабинета.
В баре пахло кофе, песочными пирожными и острой копченой колбасой. В помещении царил сумрак; низкие абажуры, сплетенные из ивовых прутьев, освещали десять столиков тусклым, ненавязчивым светом.
