Анна Велозо - Небеса нашей нежности
Машина для охлаждения воздуха была не первой подобной его идеей. Фелипе думал и о полностью автоматизированном устройстве для стирки белья, и об аппарате для всасывания пыли. В последнем случае его опередил некий мистер Хувер, но запатентованный им пылесос оставался пока что непозволительной роскошью. А вот устройство, позволяющее отказаться от ручной стирки, еще не придумано – по крайней мере, Фелипе об этом ничего не знал. К сожалению, Фелипе не был прирожденным механиком, и ему не хватало технических навыков и умений, иначе он сам бы попытался собрать подобные приборы для облегчения быта. Он лишь обладал богатой фантазией и надеялся, что он, человек среднего достатка, когда-нибудь сможет купить такие приборы в магазине. Тогда Неуза наконец-то прекратит ныть, а он сам перестанет просыпаться среди ночи из-за жары.
Звуки самбы, разносившиеся по улице, оторвали Фелипе от его мыслей. Музыка была очень ритмичной, и он понимал, почему люди любят это искусство. Ему и самому хотелось пуститься в пляс, стоило ему услышать барабанный бой, – что же чувствовали люди, по природе своей наделенные большей любовью к танцам? Фелипе встал из-за стола, подошел к окну и раздвинул гардины. Целая толпа молодых людей плясала вокруг старенького, ярко разукрашенного автомобиля. На месте рядом с водителем примостились двое парней, певших в мегафон. Под эту песню какая-то девушка исполняла сложный танец.
«С ними должна была идти Бель», – подумал Фелипе, и в этот момент понял свою дочь и ее желание танцевать.
Он задернул занавески и поймал себя на том, что напевает песню и качает головой в такт.
В этот миг в кабинет вошла Неуза – как всегда, не постучав.
– Ну-ну.
– И что это должно значит?
– Забудь. Я просто хотела сказать, что еда готова.
– Уже иду.
Неуза поспешно спустилась в столовую. Она была потрясена тем, как ее муж с тоской наблюдал за выступлением на улице. Почему им не удавалось поговорить друг с другом? Она ведь тоже грустила по утраченной молодости, свободе, веселью. И все показалось бы не столь трагичным, если бы можно было поделиться этими мыслями с другим. Но по каким-то причинам они с Фелипе всегда ссорились, обижали друг друга и все только портили. Почему они, в отличие от многих других супружеских пар, не могли насладиться старением вдвоем? Почему не танцевали, не ходили вместе гулять, не наслаждались совместной жизнью? Почему им не удавалось порадоваться преодоленным трудностям, посмеяться над вместе пережитыми испытаниями, с оптимизмом обсудить предстоящие невзгоды? Вместо этого они только омрачали друг другу жизнь и говорили друг другу гадости при первой же возможности. Неуза едва с этим справлялась. Ее дом превратился в настоящий ад. И втайне она завидовала Бель, которая просто собрала вещи и ушла.
Бель не могла этого больше выносить. Карнавал неуклонно приближался, а она день за днем проводила в полутемном зале, подметая пол и пугая тараканов. А ведь она должна была танцевать. Или петь! Сводить мужчин с ума! Вместо этого ей приходилось следить за отвратительной игрой актеров, халтурщиков, считавших, что могут компенсировать нехватку таланта наглостью, и терроризировавших всех на съемках своими перепадами настроения. Актер, исполнявший главную роль, был привлекательным мужчиной лет тридцати пяти. Он носил творческий псевдоним Октавио Осорио. Этот тип постоянно командовал Бель, словно она не только по роли в фильме, но и в жизни была его empregada domestica, служанкой. Бель надеялась, что звуковое кино, о котором уже много говорили, не заставит себя долго ждать. Тогда карьере этого самовлюбленного дурака придет конец: его голос был слабым и писклявым, как у летучей мыши, нетопыря.
Актриса в главной женской роли оказалась не лучше. Да, она была очень красива, а ее взгляд разжигал огонь в сердцах мужчин. Но она двигалась, точно деревянная кукла, а в танце не могла уследить за тактом. У Бель в голове не укладывалось, что именно эту девицу взяли на роль танцовщицы.
Это было так несправедливо!
Оператор, юноша со светло-коричневой кожей, заговорщически подмигнул Бель. Похоже, представление и его не радовало. Бель попыталась вспомнить имя этого парня, но так и не сумела. Так уж устроено кино – все они были заменимы, и только режиссера и актеров, в первую очередь на главных ролях, все знали. Стоп, нет, это не совсем так. Был еще один человек, которого каждый знал по имени, хотя в иерархии киностудии он находился на нижней ступени. Августо. Августо был мальчиком на побегушках, он выполнял все подручные работы. Очень симпатичный мулат возраста Бель, он был в нее немного влюблен. По крайней мере, он бросал в ее сторону пылкие взгляды. Сейчас его задача заключалась в том, чтобы поставить пластинку. В предыдущей сцене Нетопырь включил граммофон и пригласил свою напарницу на танец. Сам танец будут снимать после перерыва, и все уже с ужасом предчувствовали, что из этого получится.
– Августо! – Бель подозвала парня. – Ты не окажешь мне небольшую услугу?
– Конечно. А что нужно сделать… эм…
– Бель.
– Да, конечно, я помню, как тебя зовут, Бель.
– Эти два танцора, – она презрительно процедила это слово, – действуют тебе на нервы не меньше моего, да?
– Ты себе даже не представляешь. – Августо возвел глаза к потолку.
– А ты у нас, так сказать, хранитель пластинки, да?
Парень гордо кивнул. Ему понравилось такое наименование – хранитель.
– Я могу завтра принести другую пластинку, чтобы ты ее подменил?
– С этим не будет проблем, они ведь все равно двигаются не в такт, значит, пластинка может быть какой угодно. Но…
– Что?
– Я бы на твоем месте так не делал. Сеньор Октавио всегда неаккуратно обращается с пластинками, и наша, из реквизита, уже совсем исцарапана. Будет жаль, если он испортит и твою пластинку.
– Оно того стоит. Просто чтобы послушать настоящую самбу. – Бель и сама не знала, что на нее нашло.
Идея пришла к ней в голову спонтанно, когда она увидела Августо с пластинкой, и девушка вспомнила, что у нее тоже есть такая же. Пластинку ей подарили на прошлое Рождество, а слушала ее Бель не так уж часто, только когда мамы не было дома. К счастью, она взяла с собой к Беатрис свое главное сокровище.
– Это будет весело! – восхитился Августо.
– Еще бы! – шепнула Бель заговорщику.
Очередной воображала подозвал парнишку к себе, чтобы поручить ему какое-то неотложное задание.
На следующий день Бель чувствовала себя так, словно внутри у нее гудел рой шершней. Она очень плохо спала. И заметно нервничала. Вначале она просто хотела разыграть актеров, чтобы немного разогнать скуку, но ночью у нее созрела идея, которая могла стоить ей работы. Сцену с танцем должны были переснять перед полуднем, и Бель так разволновалась, что принялась широко махать метлой, взметая клубы пыли. Даже режиссер это заметил.
