Джейн Кренц - Скрытые таланты
— А как же фотографии?
— К черту эти проклятые фотографии. Они не имеют значения.
— Калеб, вы уверены? — Если бы только она могла ему поверить.
— Уверен, — сказал Калеб. — В тот день, когда я поцеловал вас у себя в офисе, вы сказали мне, что я пожалею, что так бурно реагировал на эти фотографии. — Он протянул ей руку. — Вы были правы.
Сиренити несколько долгих мгновений изучала его сильные пальцы. Она знала, что все время, с самого начала хотела этого. Именно это и было настоящей причиной, почему она позволила Калебу вновь войти в ее жизнь.
Но это случилось слишком рано. Она еще не совсем уверена.
Медленным движением, загипнотизированная сознанием того, что он хочет ее, она вынула руку из воды и вложила ее в его ладонь.
Он крепко сжал ее пальцы в своих. Ни слова не говоря, потянул ее к себе сквозь пенящуюся воду. Она невесомо скользнула прямо к нему в объятия. Он прижал ее к себе и впился в ее губы с жадным неистовством, захлестнувшим все ее чувства.
Сиренити наслаждалась его горячим, мужским вкусом. Его руки крепко обнимали ее. Она остро ощущала своим бедром твердую выпуклость его бедра, чувствовала всю силу его возбуждения.
— Я был дурак, что позволил тебе выйти из моего офиса в тот день, — прошептал Калеб, почти не отрываясь от поцелуя. — Я знал, что именно так и будет у нас с тобой.
— Да. — Она тоже это знала. Подгоняемая настоятельной потребностью, которая все росла и росла у нее внутри, она теперь сама прильнула к нему. Ее потрясла сила испытываемого ею желания. Такая мощь льющихся через нее ощущений была ей внове. Она грозила заставить ее преступить те безопасные границы, в которых ей, она знала, следовало с ним держаться.
Рука Калеба опустилась ниже и приподняла на ладони ее мягкую тяжелую грудь. Большим пальцем он провел по ее нежному кончику. Ощущение напряжения и стягивания охватило Сиренити. Она судорожно глотнула воздух открытым ртом, ее голова опять склонилась к нему на плечо.
Еще нет. Слишком рано.
Калеб слегка приподнял ее невесомое тело — так чтобы из воды показался бутон соска. Его голова склонилась к нему. Она содрогнулась, когда почувствовала, как края его зубов слегка сдавили cocок Она запустила пальцы ему в волосы и, повернув голову, легонько укусила его за плечо. Потом поцеловала в шею. Ей нравилось ощущать под руками его тело, нравилось чувствовать, как по ней прокатываются волны возбуждения. Ей нравилось состояние предвкушения.
Ей очень нравился он.
— Ты вкусная, — пробормотал Калеб. — Очень, очень вкусная. А я в жизни еще не был так голоден.
Его рука скользнула вниз по ее животу к тому месту, где ее ноги все еще были плотно сдвинуты. Ощутив, что он пробует проникнуть между ними, она медленно развела бедра. Его пальцы нашли что искали, погладили, осторожно раскрыли и вошли внутрь.
— Калеб.
— Там так тесно. — От страсти голос Калеба стал хриплым и прерывистым. — Тесно и горячо. Ты меня хочешь.
— Да. — Она поцеловала его в шею со странным отчаянием, которое не могла бы объяснить.
Он медленно вынул палец, потом снова погрузил его глубоко внутрь. Краем большого пальца он провел по маленькому пульсирующему узелку, скрытому в складках ее плоти. Он повторял эту ласку снова и снова, пока Сиренити не стало казаться, что она вот-вот разлетится на мелкие кусочки. Она судорожно изогнулась, прижимаясь к нему, ее ногти впились ему в кожу.
— Я сейчас сойду с ума, — прошептал Калеб. Он убрал ласкавшую ее руку, прижал Сиренити к груди и стал вставать.
Реальность накатилась болезненной волной, вернулась на свое место вслед за сбегавшими с нее каскадами воды.
— Нет, подожди, — выдохнула Сиренити. Он вцепилась в него и зарылась лицом в изгиб его шеи. — Прости, я не могу. Пока еще не могу. Это слишком быстро.
— Слишком быстро?
— Разве ты не видишь? Я больше ни в чем не уверена. Все теперь запуталось. Пожалуйста, прости. Я не могу объяснить. Просто считаю, что сейчас не время.
— Не время?
— О, черт, я сама во всем виновата. Мне вообще не надо было забираться в эту лохань. Я знала это. Знала, но ничего не могла с собой поделать.
Калеб молчал. Он стоял по пояс в бурлящей воде и держал ее в объятиях. Мышцы у него на груди затвердели. Руки и плечи были напряжены для схватки или любви. Сиренити почудилось, что он вот-вот поднимет голову и завоет на луну в гневе и разочаровании.
Но он ничего такого не сделал. Вместо этого он медленно опустился обратно в пузырящуюся воду и притянул ее к себе. Она чувствовала, что он сдерживает себя ценой огромного усилия воли. Это ее поразило.
— Калеб, мне очень жаль.
— Молчи. — Он тяжело запустил руку в ее мокрые волосы и грубо поцеловал ее в губы. — Я это начал, я и закончу.
Она подняла голову и заглянула ему в лицо, лихорадочно ища способ как-то объяснить то, что нельзя было выразить словами.
— Просто еще не пришло время. Для меня.
— Я знаю. Ты прекрасна. Немного со странностями, но прекрасна. — Света было достаточно, чтобы видеть глубоко чувственный изгиб его губ. Было не похоже, чтобы он сердился. — Ты моя вольная птица, моя волшебная принцесса. — Его рука скользнула вниз, к ее груди. Он потрогал висящего там грифона, потом рука спустилась ниже, к ее талии. — Ты заставляешь меня гореть.
— Калеб…
— Я знаю. Сейчас слишком рано для того, что я хочу, — прошептал он. — А для этого тоже слишком рано? — Он опустил руку еще ниже и снова нашел теплую, влажную щель, спрятанную у нее между ног.
Сиренити вздрогнула и сквозь зубы втянула воздух.
— Может быть, не надо…
— Я просто хочу прикасаться к тебе. Уж настолько ты можешь мне довериться?
— А как же ты? — Она почувствовала себя идиоткой.
Он тихонько засмеялся под покровом теней.
— Ты тоже можешь потрогать меня. То есть, если хочешь, конечно.
— Хочу, — сказала она. — Очень. Но, Калеб…
— Доверься мне на этот вечер. — Он поцеловал ее в шею, нащупывая рукой мягкие лепестки ее плоти. — Позволь мне хотя бы это. Я только потрогаю тебя, и все.
— О Калеб… — Ее тихий вскрик оборвался, когда он стал ласкать ее. То невыносимо пронзительное ощущение взлета и парения, которое она испытала несколько минут назад, бурным приливом вернулось к ней.
Оказавшись во власти этого нового для нее ощущения, от которого внутри у нее все словно закручивалось, сворачиваясь в тугую спираль, она могла лишь сильнее цепляться за него. Глаза ее расширились, потом крепко зажмурились, так как интимная ласка не прерывалась.
Сиренити знала, что он наблюдает за ее лицом в полутьме. Она чувствовала в нем мужское предвкушение. Он ждал чего-то, что должно было случиться. Она тоже ждала, хотя и не знала, чего именно.
