Валерия Горбачева - Медвежий камень
– Привет, мальчики! Да, я заходила проведать наших, а мне сказали, что вы попозже приходите, – я рада видеть ребят. – Как дела, студенты?
– Да нормально все, – привычно-стандартно отвечают они. – До сессии еще далеко, – добавляет Максим.
– Понятненько, – я смеюсь, – можно развлекаться пока. Впрочем, что это я говорю? – Я шутливо качаю головой. – Вы такие молодцы, вместо того чтобы развлекаться – работаете.
Мальчишки тоже смеются.
– Уж лучше работать, чем развлекаться так, как мы тут попали один раз, – Максим смотрит на друга, усмехаясь, – правда, Серый?
Сергей смущенно бормочет что-то в ответ, я лишь разбираю слова «хватит уже издеваться» и «кто ж знал?».
– А что такое? – я с веселым любопытством смотрю на ребят. – Или это под грифом «совершенно секретно: только для детей»?
Нравятся мне такие ребята: не обижаются на шутки, не задираются и не строят из себя крутышек. На раскопе людей видно сразу. Работа тяжелая, грязная, иногда скучная. И мальчишки, которые здесь работают, вызывают у меня уважение. Они разные все: кто-то молчун, кто-то весельчак, кто-то схватывает на лету, а кто-то привыкает долго и трудно, но они все работают. Поэтому они нравятся мне все. Но те, кто работает весело, просто вызывают восхищение. Максим как раз из таких. Балагур, умница, может, чуть раскрепощен сверх меры, авторитетов для него не существует, но я таких люблю. Сергей чуть потише, но тоже неплохой мальчишка. Вот и теперь они весело смеются над «детьми».
– Конечно, секретно, но вы, Ксения Андреевна, меня, можно сказать, спасли. Можно сказать, с того света вытащили. – Максим строит серьезную мину. – Я перед вами в неоплатном долгу, поэтому все-все расскажем…
– Когда я тебя спасла? – я спрашиваю, только потом соображая, что попадаюсь на удочку этого шутника.
– А как же?! – Максим в шутливом возмущении разводит руками. – Меня, истекающего кровью, можно сказать, вытащили с поля боя, то есть из ямы, раны мои обработали…
Я смеюсь:
– Хватит, Максим. Сергей, угомони этого болтуна. Так где же вы развлекались-то?
– На маскараде.
– Где? – моему изумлению нет предела. – Какой маскарад – до Нового года еще далековато.
– Ой, Ксения Андреевна, такая фигня, извините, – Максим нисколько не смущен, – одеваются в зверюшек разных и скачут вокруг стула.
– Вокруг какого стула?
– Да откуда я знаю! Это все Серый: «Пойдем посмотрим, пойдем посмотрим», – тоненьким голоском, совсем не похожим на Сережкин, передразнивает друга Максим. – Фигня, детский утренник отдыхает.
– Да ладно, – подает голос Сергей, – у главного шкура настоящая была.
– Зато у других – детские маски. Волк из «Ну, погоди!», – отмахивается Максим, – и зайчик с ушками из картона… Очень трогательно.
– Ребята, я что-то не поняла, при чем тут зверюшки, маски, шкуры? Это что, охотники что-то организовывали?
– Наверное, или, может, «Гринпис» какой-нибудь, но не знаю, это надо у его соседа спросить, – Максим кивает в сторону Сергея, – это он Серого надоумил. Да еще мы по тридцатке заплатили за это «шоу». Ой, Ксения Андреевна, нам пора, – спохватывается Максим, – вы приходите к нам еще.
– И вы, ребята, заходите. Я же здесь недалеко работаю, – я показываю рукой на здание под зеленой крышей, – вон там, второй этаж и направо. Я рада буду вас видеть. Приходите.
Мы прощаемся. Придя на работу, я первым делом звоню мужу, чтобы сказать, что сегодня я на раскоп не иду, а прямиком направляюсь после работы домой. Слышу в ответ радостное «слава богу, а то дети тебя забудут скоро» и улыбаюсь. Остаток дня пролетает незаметно. Уходя с работы, я отключила свой мобильный телефон. Не для того, чтобы никто не звонил. Я сделала это для того, чтобы не ждать звонка.
За ужином, как обычно, мы обсуждаем домашние дела. Рассказываем новости. В основном рассказывают, конечно, дети. Проблем с учебой у них никогда не было, а вот других новостей всегда много. Нужно обсудить и матч английской футбольной премьер-лиги, который, по мнению сына, был просто уникальным, и тут мне, главное, не перепутать вратаря «Челси» с нападающим «Манчестер Юнайтед», и надо оценить шутку из школьной команды КВН, в которой играет дочь, и тут, главное, даже не смеяться, а по возможности помочь развить мысль или обострить. Мы обсуждаем, смеемся, шутим. Потом дети уходят в свою комнату, а мне нужно кое-что погладить. Домашние дела, как всегда, крадут остаток вечера. Я не слышала звонка, видимо, у детей звук на телефоне был приглушен до минимума, но я услышала, как муж довольно строго спросил: «А кто ее спрашивает?» – и только после этого передал телефон мне. На мой привычный немой вопрос «кто?» только улыбнулся. Поэтому мое «алло» прозвучало удивленно.
– Ты что творишь, а? – Сказать, что Стас в ярости, это не сказать ничего, он в бешенстве. – Тебе что, пятнадцать лет – выкрутасы крутить? Не хочешь – не надо, черт с тобой, но предупредить, что не придешь, можно было? – Он почти кричит. – Такая обстановка напряженная, а она фокусы ребячьи выкидывает!
– Стас, – пытаюсь я остановить этот нелепый поток брани, но он не слушает.
– Что «Стас», что? Я что подумать должен был? Этот ублюдок звонит днем, намеки дурацкие делает, а ты подыгрываешь ему? Совсем с ума сошла?
– Какие намеки? – пытаюсь я спросить, но чувствую, что это бесполезно, пока он не выкричится, он не услышит ничего.
– Я что тебе – мальчик? Я слов не понимаю? Ты что, совсем не соображаешь ничего? Зачем мобильник вырубила?
Неожиданно он замолкает. Я тоже молчу.
– Завтра в обед я приеду, – говорит он почти спокойным, деловым тоном.
– Стас, я… – я пытаюсь объясниться.
Но он холодно перебивает меня:
– Я уже сказал: не хочешь – не надо, я не маньяк, просто нужно обсудить кое-что. – Это прозвучало довольно обидно, но я проглотила. Заслужила потому что.
– Хорошо, позвони только, когда подъедешь.
Я отключаю телефон и смотрю на мужа:
– Стас ругался, что не предупредила его, что сегодня не буду на раскопе. Он подумал, что что-то случилось.
– А вы что, каждый день там встречаетесь? Он каждый вечер приходит?
Я вздрагиваю от его тона. Даже не от тона. От какого-то не ярко выраженного намека, от намека на подозрение.
– Не было ничего, – говорю я тихо, глядя прямо ему в глаза, – ни-че-го.
– А я и не подумал ни-че-го, – пожимает плечами муж, – просто спросил.
И добавляет уже совсем другим тоном – ласковым:
– Успокойся, я тебе верю.
Мне остается только улыбнуться. Я даже не знаю, как самой расценить свой поступок, – обман это или элементарное и, в общем-то, естественное желание скрыть собственную глупость. Потому что иначе как глупостью я этот поцелуй объяснить не могу. Ну, может быть, стрессом еще. Но все равно, поцелуй – это ведь еще не… В общем, это ведь правда – не было ничего.
