София Горант - В мире, где нет тебя
- Но ведь это несправедливо!
- А где ты видела справедливость в этом мире? – старик задумчиво склонился над нотами. – Ничего, Мария, переживем! Иди – готовься! Ты должна выиграть конкурс и утереть всем нос!
- Спасибо, Михаил Иванович! – поникло улыбнулась я. - Обязательно выиграю!
Покинув кабинет профессора, я набрала Сашку.
- Алло, Саш, где ты? Нам нужно поговорить…
Мы встретились в пустой аудитории, и я поведала ему рассказ Квасницкого.
- Да, мне плевать, Виноградова! Желаю удачи на конкурсе!
- Подожди! Саша, ведь я не виновата, что так случилось?
- Мне плевать…
- Не знаю даже, что и делать…
- Ничего не нужно делать, Мария! Я сам о себе позабочусь, ясно? – перешел на крик Данилов.
- Ты чего на меня кричишь? – мои глаза сияли огорчением, сердце учащенно билось.
- Ты всегда была слепой! Замечаешь только то, что тебя касается!
- Ты о чем? – взволнованно прошептала я.
- Ни о чем, Мария! Ни о чем… - юноша сквозь зубы процедил каждое слово и направился к выходу.
- Нет, уж, Данилов! Ты скажешь мне, в чем причина! – не вытерпела я. Мой голос гневным эхом разнесся по пустынной аудитории. – Почему ты назвал меня слепой?
- Потому, что я тебя люблю, а ты… Даже не заметила… Просто не заметила… - тихо произнес кудрявый и тут же ретировался из помещения.
Я была ошарашена. С открытым ртом я стояла посреди зала, не в силах сомкнуть челюсть.
Словно гром среди ясного неба. Чего – чего, но такого я от Данилова не ожидала. Никогда раньше юноша не флиртовал со мной, не целовал меня, не прикасался ко мне. С чего он взял, что влюблен? Это же бред! Чистой воды выдумка! Сумасшествие!
Я никак не могла придти в себя. Мысли хаотически путались в моей голове. Мозг был готов взорваться.
- Ммм-да. И что мне теперь с этим делать?
2 ноября 200Х года (четверг)
Данилов открыто меня игнорирует уже целую неделю: не отвечает на мои сообщения, обходит десятой дорогой в академии, после пар – куда-то бесследно исчезает. Я, право, и не знаю, что мне дальше делать. Безумно не достает кудрявого. А если учесть, что в группе, кроме него я ни с кем не общаюсь, то вырисовывается довольно печальная картина…
Репетиции идут полным ходом. Даже Княжницкая сегодня играла неплохо – любимый папочка нанял ей дорогого репетитора. Профессор рассказывал, что поначалу этой чести удостоили его, но, получив отказ, старший Княжницкий заехал с визитом к самому завкафедры. И судя по тому, что Лорилеев согласился, сумма на кон пала немалая…
Сегодня на репетиции я немного раздосадовала Руслану: у нее даже слезы на глазах заблестели. Собственно говоря, об этом я и хотела рассказать тебе, милый дневник.
В зале собралось много народа: преподаватели, студенты, гости академии. Все с нетерпением ожидали начала выступления. Это было знаковое выступление – главная репетиция перед приездом швейцарцев.
Семи конкурсантам, в том числе и мне, предстояло продемонстрировать музыкальную программу: одно классическое произведение и одно – авторское. Квасницкий был уверен, что в авторском – зал будет аплодировать мне стоя.
Что ж, концерт начался. Сначала каждый из конкурсантов отыграл классику. Моя игра была не очень хорошей, но, во всяком случае, лучше остальных. В антракте ко мне подошла Княжницкая.
- Слушай… - неуверенно начала блондинка. – Давай поменяемся. Выступать после тебя, равнозначно провалу…
- И что?... – хмыкнула я.
- Пропусти меня, пожалуйста! – жалостливо прошептала Руслана.
Такой милой я ее никогда не видела. Видимо, притворство уже не первый раз спасало шкуру Княжницкой от поражения.
- Почему я должна тебе помогать? – грубо отрезала я. – Возможно, потому что ты опозорила меня в первый день обучения? Или, подожди, потому что ты все это время настраивала против меня однокурсников? Хотя, нет! Я поняла, я должна тебе помочь, потому что ты обсасывала каждую косточку за моей спиной! – я была взбешена, глаза горели презрением. - Так знай, милочка, я даже не собираюсь спасать тебя от позора! И уступать тебе – не намерена!
Жестоко? А что поделаешь… Жизнь – жестокая штука.
Больше всего ненавижу цинические притворства. Если мне кто-то не нравится, либо меня раздражает чье-то поведение – я говорю об этом в глаза человеку. Во всяком случае – это честно! А Руслана – девочка хитрая, она изучила Станиславского слишком хорошо, как для пианистки. Притворство, подражание, ложь, суетливость… - этот список далеко не полный. Возможно, когда-то мой дневник окажется в руках постороннего человека. И он, не задумываясь, назовет меня жестокой. В свое оправдание могу сказать одно – уж лучше чистая правда, какая бы она ни была жестокая, нежели – сладкая ложь, приправлена каплями шоколадного лицемерия.
Вскоре началась вторая часть концерта. Пятеро моих конкурентов отыграли блестяще. Настал черед Марии Виноградовой.
Я уверенно вышла на сцену, поклонилась и села к инструменту. Присутствие публики меня совершенно не пугало, я начала играть волшебную оду. Однажды я исполняла ее, исполняла для Него. Грани реальности потеряли надо мной силу, я закрыла глаза и растворилась в колдовстве собственного исполнения.
«Малыш, ты замечательно чудо…» - услышала в голове бархатный голос [email protected]
Сердце наполнилось безграничностью, неожиданно для себя самой - я начала импровизировать. Та мелодия, что разлилась по залу, казалось, очаровала присутствующих. Зрители поднялись со своих мест и стоя ждали окончания игры. После чего одушевленно аплодировали и кричали «браво». Поднявшись, я гордо направилась за кулисы.
После - пришел черед Княжницкой. Ее серенькая песенка после моей оды звучала жалко. Как я и ожидала, жюри исключило Руслану из списка конкурсантов. На финишную прямую вышло шесть человек, точнее пять, ибо я была вне конкуренции.
9 ноября 200Х года (пятница)
Диву даюсь… Во что меня превратила жизнь?... Чем более успешным становится мое творчество, тем глубже в моем сознании прорастают жестокость, неискренность, лицемерие, апатия. Откуда все это?... Ведь раньше я не была такой. Не лгала близким, не грубила друзьям, умела радоваться жизни. Умела прощать.
Вчера я переспала с Даниловым. Я знала, что ему будет больно и знала, что он будет страдать, ведь, похоже, он и вправду в меня влюблен. И все равно сделала это. Вот только зачем?... Я не знаю…
Сегодня понимаю, что нашей дружбе пришел конец. Но что самое страшное, мне все равно… Данилов не смог заменить ЕГО, не смог заставить забыть, не стал целебным зельем. И я винила Данилова в своей боли. Имела ли я право кого-то винить?...
