Розамунда Пилчер - Спящий тигр
— Знаю. Ужас! Потом пошла в деревню за покупками, и это заняло целую вечность, потому что все хотели со мной поговорить, а я, естественно, не понимала ни слова. Потом вернулась домой, почистила овощи…
— Разожгла огонь… — вмешался Джордж, — нарвала цветов…
— Ты заметил! Конечно, до завтра они завянут, это просто полевые цветы. Я собрала их на обратном пути из деревни.
Он никак не прокомментировал ее слова, и она торопливо заговорила снова, словно боясь допустить даже крошечную паузу:
— Ты что-нибудь ел?
— Нет, ланч я пропустил. Выпил кружку пива часа в четыре.
— Значит, ты голоден?
— Смертельно.
— Мне осталось только нарезать салат. Ужин будет через десять минут.
— Ты намекаешь на то, что мне следовало бы подняться наверх, переодеться в смокинг?
— Нет. Лично я ничего такого делать не собираюсь.
Джордж ухмыльнулся, глядя ей прямо в глаза, потом выпрямился и расправил спину.
— Давай заключим сделку, — сказал он. — Я пойду соскребу с себя грязь, а ты налей мне выпить.
Она бросила на него смятенный взгляд.
— Налить что?
— Виски с содовой. И со льдом.
— Я не знаю, сколько виски наливать.
— На два пальца. — Он показал ей, как отмерить напиток. — Твоих, пожалуй, три. Поняла?
— Я попробую.
— Вот и умница. Значит, нальешь.
Он снял с крючка чистую рубашку, принял короткий ледяной душ, заново оделся и уже причесывался перед зеркалом, когда его отражение в зеркале сообщило, что неплохо будет побриться.
Джордж послал его к черту и заявил, не стесняясь в выражениях, что гораздо лучше будет выпить.
Мужчина в зеркале заговорил — ханжеским тоном: Если уж она накрыла на стол и даже нарвала цветов, ты можешь дать себе труд сбрить щетину.
Я не просил ее собирать проклятые цветы.
Ужин ты тоже не просил готовить, но все-таки собираешься есть.
Ох, да заткнись ты! — сказал Джордж и потянулся за бритвой.
Он тщательно побрился и даже потер лицо остатками одеколона, который использовал так редко, что тот загустел на дне флакона.
Гораздо лучше, — заявил мужчина в зеркале, отступив назад, чтобы полюбоваться результатом.
Доволен? — спросил Джордж, и отражение едко ухмыльнулось.
Стакан с виски уже ждал его на столике у очага, а Селина вернулась на кухню — нарезала овощи для салата и складывала их в большую деревянную миску. Он взял с полки свой транзистор, уселся спиной к огню и попытался поймать музыку, которую можно было бы послушать. Селина сказала:
— В гавани, кажется, праздник. Я слышала, что там поют.
— Я знаю; интересная мелодия, да?
— Она и на мелодию не похожа.
— Совершенно верно. Это мавританская музыка.
Транзистор, до этого издававший один треск, нашел нужную волну, и из динамиков понеслись напевные переборы гитары. Джордж поставил его рядом с собой и взял стакан. Селина заметила:
— Надеюсь, получилось как ты хотел.
Он попробовал виски. Содовой явно недоставало.
— Отлично!
— Надеюсь, что ужин тоже получился отличный. Мне, наверное, надо было купить у Марии и свежего хлеба, но мне показалось, что тут его и так предостаточно, так что я не купила.
— У Хуаниты тайная зависимость. Она обожает хлеб. Поедает его тоннами с козьим сыром и запивает стаканчиком vino tinto. Уж не знаю, как она потом не засыпает.
Селина взяла миску с салатом и вышла из-за стойки, чтобы поставить ее в центре накрытого стола. На ней была рубашка в зеленую и голубую полоску, которую Джордж до сих пор недолюбливал, и темно-синие брюки, тщательно выглаженные, подпоясанные узкой полоской кожи. Он успел позабыть причину их утренней ссоры, вся эта дурацкая ситуация полностью выветрилась у него из головы, но сейчас внезапно всплыла вновь: в полоске кожи он узнал один из своих ремней, и как только Селина вышла из-за стола, направляясь к кухоньке, схватил ее за ремень и потянул к себе.
— Где это ты раздобыла брюки?
Селина, напоминавшая щенка, схваченного за хвост, ответила:
— Они твои.
Нарочитая небрежность ее тона показалась Джорджу подозрительной.
— Мои?
Так и было. На ней были его лучшие синие брюки. Он поставил стакан и развернул Селину лицом к себе.
— И они тебе по размеру?
Она посмотрела на него с невинным видом, широко распахнув глаза.
— Что ты сделала с моими лучшими брюками?
— Ну… — глаза ее распахнулись еще шире, — понимаешь, сегодня утром, когда ты ушел, я не знала, чем заняться, и решила немного прибрать, так вот я нашла эти брюки и увидела, что вчера ты их где-то испачкал. На них были пятна, вот тут, на штанине, наверное, какой-то соус. Я показала брюки Хуаните и Хуанита постирала их для тебя. Ну и они немного сели.
Выпалив эту возмутительную ложь, она все-таки слегка покраснела от смущения. Джордж ответил:
— Ты меня бессовестно обманула и прекрасно это знаешь. Брюки были только-только из химчистки, и с того самого момента как я вернулся из Сан-Антонио, ты ходила по дому со страшно довольным видом. И я, бедный наивный осел, подумал было, что ты гордишься тем, что проявила некоторую дальновидность и постаралась приготовить старику Джорджу добрый ужин. Но дело совсем не в этом, так?
Селина жалобно протянула:
— Но мне же совсем нечего было надеть!
— Так что ты мне отомстила, испортив мои лучшие брюки.
— Я вовсе не собиралась мстить.
— И все потому, что ты не смогла стерпеть мою маленькую шутку!
— Точно так же, как ты не смог стерпеть мою.
— Это совсем другое дело.
— Интересно, почему?
Он смотрел на нее в упор, ощущая, как гнев в его душе утихает и забавная сторона ситуации выходит на передний план. Блеск в глазах Селины свидетельствовал о наличии в ее характере другой, неожиданной для него стороны. Джордж сказал:
— Я и не думал, что у тебя хватит духу постоять за себя.
— От этого ты злишься?
— Конечно нет. Я даже рад, что ты не такая уж размазня. Кстати, — добавил он, с наслаждением припомнив, что у него есть чем ей ответить, — я привез тебе кое-что.
— Да что ты?
— Смотри.
Сняв фуражку, он бросил ее на стол вместе с пакетом, а теперь сходил за ним и передал Селине.
— Подарок из Сан-Антонио. Надеюсь, тебе понравится.
Она с подозрением уставилась на сверток.
— Вряд ли это одежда…
— Открой и посмотри, — сказал Джордж, снова взяв в руки стакан.
Она аккуратно, один другим, стала развязывать узелки на ленточке. Бумага упала на пол и у нее в руках остались две части купленного Джорджем микроскопического ярко-розового бикини.
