Ширли Басби - Вернуться домой
– Возможно, – решительно ответила Роксана, – но на этот раз одна ты не останешься – с тобой будет старшая сестра.
Произнеся это, она обхватила узкие плечи сестры и прижала ту к себе.
От её прикосновения Илку прорвало, и она разрыдалась, вцепившись в утешительницу, будто сердце её разрывалось от боли. Роксанна ощущала свою беспомощность, она не знала, как справляться с такой душевной болью. Похлопала сестру по спине и, чувствуя себя никуда не годной, тихо проговорила:
– Ну-ну, милая, не плачь.
К её удивлению это, кажется, помогло, и мгновение спустя Илка отошла, вытирая лицо руками.
– Заходи, не хочу, чтобы мама с папой видели меня в таком состоянии. Они ужаснутся и начнут винить себя.
Роксанна последовала за ней в комнату и присела рядом на диван в бело-жёлто-чёрную клетку, стоящий у одного из окон с видом на верхнюю веранду. Комната была уютная, стены выкрашены в нежно-жёлтый цвет, окна украшали деревянные ставни, пол покрывал рыжеватый ковёр с толстым ворсом, на веранду выходила пара французских дверей.
Сидя на диване рядом с Илкой, Роксанна взяла сестру за руку и сказала:
– Я забыла, как мало времени осталось до дня, когда…
Слова застряли в горле, всё внутри переворачивалось от неприятия случившегося.
Илка шмыгнула носом, утерла его и пробормотала:
– Знаю. Все забывают, и я никого за это не виню. Как бы я сама хотела забыть.
На глазах снова выступили слезы и, пытаясь сдержаться, она выдавила:
– Но тогда я должна буду забыть своих деток. – Голос её окреп: – Что же касается его… я молюсь каждую ночь, чтобы он горел в аду, в самой глубокой яме.
Роксанна вскинула голову. Пусть она не могла оказать нужную моральную поддержку, но вот наговорить гадостей о мужиках… О, да. Это она могла.
– Особенно его яйца, – выпалила она. – Мужчины ненавидят, когда что-нибудь угрожает их яйцам.
Слёзы резко прекратились. Илка взглянула на Роксанну, глаза её округлились.
– Знаешь, я никогда об этом не думала. Замечательная мысль! Его яйца. Горящие в аду. Вечность.
Они уставились друг на друга. Затем улыбнулись и уже через секунду смеялись вовсю.
– Ох, Рокси, – воскликнула сестра. – Я так рада, что ты вернулась. Я не знала, как относиться к тому, что ты будешь всё время рядом, но думаю, мне это понравится.
– Не загорайся, – предупредила Роксана. – Нам всем придётся приспосабливаться. – Она сморщила нос: – Особенно мне, я привыкла к одиночеству и самостоятельности. А тут собираюсь постоянно жить бок о бок с семьёй. – Она искоса посмотрела на Илку. – Как ты это выдерживаешь? До сих пор живёшь дома и… – Роксанна поморщилась: – Я опять вмешиваюсь не в свое дело?
– Не совсем, – медленно проговорила Илка. – Это честный вопрос. Думаю, отвечу, что никогда и не рассматривала других вариантов. П-п-после… а-а-аварии, когда я вышла из больницы, мне больше некуда было идти. – Её голос наполнился горечью: – Его семье не было до меня дела. Я ещё нуждалась в уходе, а мама с папой были рядом. Когда же я пошла на поправку… – Она запнулась: – Когда я выздоровела, решение остаться показалось самым простым.
Роксанна нахмурилась.
– Понимаю, но, Илка, прошло уже почти четырнадцать лет.
– Знаю, но это ведь никому не вредит? Мама и папа не возражают, что я здесь живу. – И горячо добавила: – Мы интересно проводим время. Ты знала, что весной мы все вместе отправились в круиз? Мы наслаждаемся обществом друг друга.
– Я говорю не об этом. Я пытаюсь тебе объяснить, что нужно заняться собственной жизнью.
Илка будто застыла, съёжилась.
– Я не хочу заниматься своей жизнью, – еле слышно пролепетала она. – Занялась уже однажды и смотри, что получилось. – Она послала Роксанне испуганный взгляд: – Я не вынесу этого, Рокси, больше не переживу такой боли.
– Почему ты думаешь, что кошмар обязательно повторится? Ты повзрослела. Стала мудрей. Вероятность того, что ты заведёшь роман с кем-то, подобным Дэлмеру, ничтожно мала.
Илка исступлённо замотала головой.
– Нет. Я не могу так рисковать.
Роксанна выпустила её руку и откинулась на спинку дивана. Внимательно присмотрелась к сестре.
– Ты так сильно любила Дэлмера?
Илка нахмурилась.
– О чём ты? Я любила его – или думала, что любила, – когда выходила за него замуж, но под конец… – Глаза застыли и взгляд стал враждебно-холодным: – В конце концов, я возненавидела его, как никогда и никого за всю свою жизнь не ненавидела… и не возненавижу.
– Тогда почему ты позволяешь ему до сих пор управлять твоей жизнью? – тихо спросила Роксанна и, видя выражение шока на лице сестры, добавила: – Так и есть, и ты знаешь это. Пока ты прячешься в доме у родителей, прячешься от жизни, ты позволяешь ему выигрывать. Ты позволяешь тому, что он с тобой сделал, определять всю твою жизнь.
Илка открыла рот. Закрыла. Уставилась на сестру.
– Неправда, – наконец проговорила она. – Это не так.
– Разве?
– Что ты знаешь об этом? – чуть не кричала сестра. – Ты не была замужем. У тебя не было детей… – голос её сорвался, – и ты не хоронила их. Так откуда, чёрт побери, ты можешь знать об этом?
Роксанна решила, что настало время удалиться, и поднялась на ноги.
– Ты права. Я не прошла через то, что случилось с тобой. Но хочу тебе сказать вот что, младшая сестрёнка: ни один мужчина никогда не держал бы меня на привязи и в заточении, как делал Дэлмер. Каждый день, каждый час, проведённый тобой здесь, это тот час и тот день, который он украл у тебя. – Выражение боли на лице сестры чуть не заставило её отступить, но она добавила твёрдым голосом: – Ты собираешься позволить ему украсть всю твою жизнь?
– Ты не понимаешь! Это не так! – пронзительно закричала Илка.
Роксанна пожала плечами и пошла к двери. Взялась за дверную ручку и оглянулась на сестру.
– Ты можешь сколько угодно это отрицать, но если ты об этом подумаешь, действительно подумаешь, то увидишь, что я права. Оплакивай своих детей, Илка, но, ради Бога, имей свою собственную жизнь. Не позволяй Дэлмеру и её отобрать у тебя.
Она закрыла дверь под протесты сестры и поспешила дальше по коридору в свои комнаты. Проскользнув внутрь, закрыла дверь и, привалившись к ней спиной, уставилась невидящим взором в пространство. Когда это она умудрилась стать экспертом по образу жизни? Правильно ли она сделала? Или следовало держать рот на замке? А если она была неправа? И только ухудшила ситуацию?
Всё, к чему она стремилась, напомнила она себе с горечью, это быть сестрой. Мудрой, понимающей сестрой. Кто знал, что это так сложно?
Глава 7
