Тилли Бэгшоу - Любимцы фортуны
— Хватит, — безжизненным тоном оборвал Пит и промокнул салфеткой уголки губ, испачканные коктейль. Он знал, что Сиена права, и это еще больше бесило его. Питер не желал, чтобы ему выговаривала собственная дочь. — И в следующий раз, когда ты провалишь тест, я по-настоящему накажу тебя, так и знай.
Пит встал, распахнул дверь кухни, как бы показывая Сиене, что разговор окончен.
— Возможно, твой дед считает, что детям позволительно разговаривать со старшими в таком тоне, но у меня иное мнение. — Заметив, что Сиена хочет возразить, он нахмурился. Ноздри раздулись, и девочка предпочла промолчать. — А теперь немедленно иди к себе и делай уроки. Я проверю! — пригрозил Пит.
Он кивнул на дверь. Возмущенно тряхнув кудряшками, Сиена подхватила портфель и вышла из кухни. На повороте она не удержалась и хмыкнула, показывая свое неодобрение. За спиной захлопнулась дверь.
Девочке захотелось пойти разыскать Хантера, чтобы в очередной раз поблагодарить его за спасение, но она направилась к себе. Если отец застанет неразлучную парочку вместе, скандала не избежать. Тяжело вздыхая, Сиена стала подниматься по лестнице, тяжелый школьный портфель волочился по ступеням.
Она не могла понять, что творится с отцом. Причина его раздражения и неожиданных вспышек гнева оставалась для нее загадкой. Если он не злился на нее, то срывался на Клэр или Хантере. Единственным человеком, с кем Пит никогда не скандалил, была бабушка Минни.
Конечно, даже в свои юные годы Сиена начинала подмечать, что главным предметом раздражения Пита был его собственный отец. Даже если о Дьюке просто заходила речь, он начинал скрежетать зубами, а при встрече лицо превращалось в застывшую маску.
Как ни силилась Сиена понять, почему так происходит, озарение не приходило.
Как-то во время весенних каникул Дьюк пообещал внучке сводить ее на киностудию, где снимался фильм с участием Мела Гибсона. Дьюк как продюсер картины был всегда желанным гостем на студии.
Предыдущую ночь Сиена провела почти без сна, возбужденная предстоящей встречей. Мел Гибсон! Все девочки в школе сходили по нему с ума, даже первоклассницы. Они страшно завидовали Сиене, которая должна была увидать красавца воочию, и желали быть на ее месте.
Несмотря на свое происхождение, телохранителей и постоянные толпы поклонников деда, которые торчали у ворот и которых она знала поименно, Сиена была без ума от всего, что олицетворял Голливуд. Именитые гости, бывавшие в Хэнкок-Парке, ничуть не остудили ее интерес, а скорее подогрели. Девочка мечтала о том, что когда-нибудь сможет стать частью этого прекрасного мира — мира режиссеров и актеров, — в котором вращался Дьюк. Любимым местом в доме для нее стал крошечный кинотеатр в подвале, где можно было смотреть старые фильмы с участием деда. Она знала наизусть сценарии картин, восхищалась горделивым профилем Дьюка, взиравшего на нее с полотна, обожала героев, которых он играл, представляла себя на месте его партнерш по фильмам.
Когда одну из картин с участием Дьюка увидел Хантер, он был изрядно смущен. Отец выглядел таким молодым и красивым по сравнению со сморщенным стариком, которым он стал! Одноклассники частенько подтрунивали над Хантером из-за того, что у него такой пожилой отец, и после просмотра фильма мальчик понял, что они имеют в виду. Из зала он выходил притихшим и расстроенным.
Но для Сиены Дьюк по-прежнему оставался героем.
— А можно, Хантер поедет с нами? — умоляюще воскликнула девочка за завтраком. — Прошу тебя, дедушка, прошу-уу!
Хантер с надеждой поднял глаза на отца, но ответный взгляд, полный замешательства, дал ему понять, что рады ему не будут.
— Конечно, — безо всякого энтузиазма согласился Дьюк.
Он не питал неприязни к сыну, но не было в его сердце и любви. Он жалел о том, что Хантер не унаследовал от него страсти к Голливуду. То, что внучка разделяла его пристрастия, было лишним поводом для гордости Дьюка. Он хотел провести день с ней одной, показать все то, чем дорожил, а Хантер мог стать третьим лишним. Однако отказать Сиене Дьюк не мог, тем более что мальчик был бы счастлив составить подружке компанию.
— Ух ты! — взвизгнула Сиена, обвивая руками шею деда.
Хантер опустил голову. Он не хотел ехать с Дьюком и Сиеной на студию, потому что не любил навязываться, но не знал, под каким предлогом отказаться.
Они сидели за столом вчетвером с Каролин. Питер уехал по делам в Нью-Йорк, а Минни, Клэр и Лори отправились по магазинам. Понятное дело, что Каролин они с собой не позвали.
Заметив, какими взглядами обменялись Дьюк и Хантер, Каролин испытала приступ жалости к сыну. Она понимала, что мальчик никогда не получит от отца той нежности и любви, в которой купалась Сиена, и это ее угнетало. Она частенько вспоминала свои близкие отношения с Себастьяном и жалела о том, что Хантеру не суждено узнать, каково это — быть любимым собственным отцом.
— По правде говоря, — вмешалась Каролин, — Хантер не сможет поехать на студию. — Она тепло посмотрела на сына. — Ведь к тебе сегодня придет Макс, не так ли? Играть с другом куда веселей, чем целый день таскаться по какой-то дурацкой студии. Там, должно быть, такой беспорядок.
Конечно, Хантер с радостью променял бы игры на знакомство с Мелом Гибсоном, но не сказал этого вслух. Он был благодарен матери за неожиданную поддержку. Макс Десевиль был его самым близким школьным приятелем, сыном одного из английских знакомых Каролин. Мать была права — играть с Максом было очень весело, особенно в те моменты, когда рядом не было Сиены. К сожалению, Макс довольно пренебрежительно отзывался о девчонках, а Сиену вообще не переносил на дух. Ему была непонятна трепетная нежность, с которой Хантер относился к племяннице.
Как был бы счастлив Хантер, если бы отец — хотя бы раз в жизни — включил его в свои планы!
— Да ладно! — недовольно хмыкнула Сиена, отпихивая тарелку с кашей. — Макс Десевиль! Вот подарочек-то! — Ей было обидно, что Хантер может предпочесть ей приятеля. — Неужели этот тупица Макс тебе интереснее, чем посещение киностудии, а, Хантер? — Неприязнь Макса к Сиене была взаимна. — Мерзкий, мерзкий Макс! «Играть с другом куда веселее»! — довольно похоже передразнила она английский акцент Каролин.
— Детка, ни к чему грубить Каролин, — сказал Дьюк, пряча усмешку. Он гордился актерским талантом внучки.
Не обращая внимания на то, что Дьюк принял сторону Сиены, а не ее собственную, Каролин пересела к нему на колени. К сорока четырем она немного расплылась в талии, а грудь слегка обвисла, но все еще была невероятно привлекательной. В светлых волосах не появилось ни единого седого волоса, морщинки почти не тронули лицо. Ее сексуальный аппетит тоже ничуть не ослабел.
