А. Мередит Уолтерс - Свет во тьме (ЛП)
Мама молчала. Я мог слышать, как она тихо кипит от злости. Она не понимала, что я научился паре вещей, благодаря которым можно манипулировать родителями. И это знание помогало мне получить то, что я хотел. Потому что я ударил по ее Ахиллесовой пяте. И я имел в виду каждое слово, которое произнес. Если они с отцом будут воевать со мной из-за этого, я буду проблемой на их гребаной заднице.
Наконец, мама произнесла:
— Если ты хочешь, чтобы все было так, хорошо. Но от нас с отцом не ожидай поддержки. Это включает в себя и финансы. Ты хочешь бросить нам вызов и самоуничтожиться, так делай это сам.
Я фыркнул, даже отдаленно не обеспокоившись ее заявлением.
— Я был сам по себе большую часть своей жизни, — пробормотал я и повесил трубку.
Вау... как приятно. Я покинул офис и нашел Линду, которая работала за своим ноутбуком. Она подняла на меня глаза и ободряюще улыбнулась.
— Закончил? — спрашивает она.
Я кивнул. Ага, я закончил. И речь шла о гребаном времени.
После этого, я собрал свои вещи, включая медикаменты, попрощался со всеми и направился в аэропорт с Джонатаном. Я сел на самолет, и мы взлетели на десять минут раньше. Это хороший знак, верно?
Я старался не фокусироваться на том, что будет меня ждать, когда я приземлюсь. Вместо этого я посмотрел несколько сериалов, съел крекеры и уставился в окно. Полет был коротким, лишь два с половиной часа. Я проверил время на своем телефоне после того, как мы приземлились. Было девять тридцать.
Я сидел, позволяя всем остальным выйти из самолета раньше меня. Я не хотел заставлять Руби ждать, но быть здесь, когда мои ноги на почве Вирджинии, сделало все это слишком реальным. Это не был ужасный кошмар, от которого я могу проснуться.
Я проложил себе путь через переполненный аэропорт и направился к зоне выдаче багажа. Я начал оглядываться вокруг, ища Руби, зная, что мы должны встретиться здесь. Я чувствовал боль в своем животе. Нервы были напряжены, а мое тело уже жаждало худшего вида освобождения.
Три часа вдали от центра, и я уже теряю себя. Я пересек море людей и практически забежал в уборную. Спасибо Богу, она была милостиво пуста. Я пустил воду в раковину и плеснул на лицо. Провёл руками по волосам и по задней стороне шеи в попытке успокоиться.
Мне нужно было контролировать свое дыхание. Тогда я понял, что еще не принял свое лекарство. Я порылся в сумке от ноутбука и вытащил маленький коричневый бутылёк. Откручивая верх, я вытряс две таблетки на ладонь, проглотил их быстро и без воды.
Я подумал о том, чтобы принять свои лекарства от тревоги, но сомневался. Так что вместо этого, я выбрал ободряющую беседу и ждал, пока «Тегретол» подействует, надеясь, что с желаемым результатом.
Я выловил телефон из своего кармана и понял, что пробыл в ванной почти пятнадцать минут. Руби, вероятно, начала беспокоиться. Я поднял свою сумку и направился обратно к ленте выдачи багажа.
Я увидел Руби раньше, чем она меня. Она сидела на скамейке, наблюдая за людьми, проходящими мимо, очевидно, ища меня. Она выглядела дерьмово. Знаю, ужасно это говорить, но Боже, это была правда. Казалось, она потеряла десять фунтов, ее одежда была большой, теперь она тонула в ней.
Ее длинные, рыжие волосы были тусклыми и безжизненными, и я заметил, что вокруг ее висков появилась седина. Она выглядела... старой. И это напугало меня. Руби всегда была сильной и боеспособной. Она всегда была скалой, в которой я нуждался. Уставившись на свою тетю, я понял, что она больше не является моей скалой. И я должен подтянуться и быть скалой для нее.
— Руби, — позвал я ее. Она повернула голову в направлении моего голоса, и я был рад увидеть, что старая искра вернулась в ее безразличные глаза. Она поднялась на ноги и протянула ко мне руки.
Я подошел и обнял ее.
— Я так рада, что ты здесь, — выдохнула она, сжимая меня. Я позволил ей держаться, зная, что она еще не готова отпустить. Она казалась маленькой, будто уменьшилась. Это беспокоило меня.
Наконец я отстранился, и она попыталась мне улыбнуться. Не надо было подходить ближе, чтобы видеть ее глаза. Я быстро нашел свой чемодан и вывел ее из аэропорта.
Оказавшись снаружи, я вздрогнул. Боже, тут было холодно. Я слишком привык к южной Флориде и к дням, когда температура не опускалась ниже семнадцати градусов. Черт, это словно гулять в морозильной камере.
— Надеюсь, ты не забыл взять пальто. У нас здесь сезонное похолодание. На самом деле, сегодня предсказывали снег. Времена года перепутались. И у некоторых людей хватает наглости говорить, что глобальное потепление является мифом, — сказала Руби, правда стараясь звучать нормально.
Но не было такого понятия, как обычность. Это был миф. Я долго и упорно думал о том, чего как я сейчас понимаю, не существует. И чувак, это было депрессивно. Я сделал глубокий вдох. Клянусь, воздух в Вирджинии пах по-другому. Не уверен, что это было, но это ощущалось... ну, как дом.
Я обнял тетю рукой за плечи и тихо шел с ней к машине.
— Почему бы тебе не позволить мне вести? — предложил я, протянув руку для ключей. Руби выглядела истощенной, и я не хотел ей признаваться, что в хороший день ее вождение пугало меня до чертиков. Но видеть ее такой, когда она едва может переставлять ноги - нет никакого шанса, что я позволю ей сесть за руль.
Руби не спорила, бросая кольцо от ключей на мою ладонь. Я перебрал кучу ключей и случайных безделушек, пока не нашел один от «Вольво». Я забрался на водительское место и оглянулся, чтобы увидеть, что Руби стоит в открытых дверях, не двигаясь.
— Руби? — произнес я ее имя больше как вопрос. Я ненавидел видеть свою тетю, которая когда-то была так полна жизни, а теперь стала лишь оболочкой этого человека. Меня злило то, что жизнь может быть такой жестокой. Руби не заслуживала горе, которое испытывала. В мире миллион людей, которые жили своей ужасной жизнью, никогда не поднимая и пальца, чтобы помочь кому-то еще. Но женщина, которая отдала свою жизнь для того, чтобы спасти мою - страдала. Из-за этого я хотел ударить кого-нибудь.
— Извини, — пробормотала Руби, наконец, забираясь в машину. Она сидела в оцепенении, смотря в окно, когда я выехал на кольцевую автостраду. Мы не разговаривали. Ни слова. Я знал, что хотел бы быть в других местах, чем прямо сейчас с Руби. Но Боже, эта эгоистичная часть меня хотела пуститься наутек.
Вес нашего взаимного горя удушал.
— Ты обедала? — спросил я, пытаясь подтолкнуть к разговору свою молчаливую тетю. Она покачала головой.
— Я не голодна, — ответил ее убитый голос. Я был голоден, но думал, что лучше сначала добраться до Дэвидсона и начать разбираться со всем, что меня там ожидает. Я хотел спросить, как у нее дела. Но я видел собственными глазами, как все обстояло. И это было плохо.
