Школа жён - Виткевич Магдалена

– Я понимаю, вас там в Школе на уроках «Совершенной хозяйки» учат, как выводить пятна, но с малиной столько хлопот… Так что, может, все-таки снимешь платье?

Он придвинулся к Юлии и потянул за бретельки. Платье поползло было вниз, но задержалось на пышной груди.

– Откуда ты все знаешь? Действительно, с малиной хлопот не оберешься… – прошептала Юлия, жмурясь. Она помогла платью соскользнуть сначала с груди, потом с бедер и осталась в первозданном виде. Конрад был потрясен: казалось бы, уже видел, все видел, но на фоне всей этой природы он будто видел ее впервые.

Он уложил ее на плед, взял в руку несколько ягод и приступил к первому акту артистического действа: принялся разминать их на теле девушки. Три – на шее, несколько – на груди.

– Не могу удержаться, – пробормотал Конрад. – Обожаю малину, – прибавил он, наклоняясь над ее грудью. Сначала осторожно слизнул стекающий сок, затем охватил губами ее сосок и стал нежно сдавливать. Соски сразу потемнели от сока и затвердели.

– Так вкуснее. Но бывает еще вкуснее. Думаю, не откажешься вся быть в малине? – добавил он с шельмовской улыбкой и провел по телу Юлии рукой, оставляя малиновый след.

Начался второй акт: Конрад возложил три ягоды на бугорок Венеры, одну поместил в пупок.

– Ты прекрасна, – шептал он. – И эти малинки в тебе как рубины в короне…

Юлия улыбнулась:

– Если ты так любишь малину – ешь. Зачем ей пропадать зря?

Он прижался к ней и стал жадно слизывать плоды с тела, он хотел смаковать их как можно дольше.

– Ну что, пойдем ко мне? – спросил он. – А то понимаешь… Здесь у меня ничего нет… Я даже в самых смелых мечтах не рассчитывал на такое счастье, не взял резинки.

– Не дергайся, – успокоила его Юлия. – Можешь сворачивать свой волшебный плед, жизнь на этом не закончится.

Михалина стояла как загипнотизированная. Это было абсолютно не похоже на те фильмы, по которым Мишка учил ее жизни. Это было настоящее и… очень красивое. («Да, жизнь не кино, – промелькнуло у нее в голове. – Надо будет сходить в театр, может, там тоже ничего. А жизнь, оказывается, богата на чудеса».)

Она глубоко вздохнула. Стоявший у нее за спиной Янек тоже тяжело дышал. Он обнял ее и прижал к себе еще крепче. По ее телу разошлось приятное тепло.

– Пойдем, а то если они увидят нас, их волшебство улетучится, – прошептала Михалина. – Не хочу портить им день. Хватит того, что у меня он испорчен.

Они молча отошли от парочки поглощенных друг другом.

– Почему ты такая молчаливая? – спросил Янек. – Что, свет на нем клином сошелся? Посмотри вокруг: таких Мишек столько, что хоть… – Он не стал договаривать всем известную поговорку. – Вон посмотри на Юлию: лично мне показалось, что она выглядит вполне счастливой в объятиях Конрада.

Михалина только пожала плечами.

– Я уж и не знаю, Янек, что такое жизнь. Вроде все делаешь для человека, стараешься, а в результате остаешься ни с чем, у разбитого корыта. Ягода, видимо, была права… Ладно, ничего, пробьемся. Я теперь должна, наверное, стать эгоисткой. И холодной стервой. Хорошо еще, что не стала делать сиськи ради него. Мне и такие мои нравятся.

– И мне тоже нравятся такие. Причем именно такие, – уточнил Янек. – Ты, конечно, будешь смеяться, что я типа «умный», но скажу тебе, что такая грудь была идеалом в искусстве наполеоновской эпохи… Просто я историей, войной интересуюсь, – оправдываясь, пояснил Янек. – А знаешь, какие красавицы тогда были! Ну вроде тебя…

Михалина робко улыбнулась. («Да, надо будет еще в музей сходить… после театра… Там, оказывается, тоже есть что посмотреть».)

Они пошли к озеру, туда, где Михалина обычно купалась голышом к восторгу ротозеев. На этот раз она села на помост, окунув ноги в довольно прохладную воду. И достала телефон.

– Сосчитай до десяти и звони, – сказал Янек. – Помни, каждая минута важна.

Уже на цифре пять Мися нажала на номер домашнего телефона. Янек услышал только:

– Мама? Это я, Мися… Я долго не звонила… Потому что, знаешь, так много всего произошло…

Он тактично отошел на несколько шагов, чтобы не мешать разговору. Хорошо, что она позвонила матери. Одной проблемой у этой малышки меньше.

Он не уходил далеко, сел под деревом, взял в рот травинку и жевал ее так сосредоточенно, будто от этого зависела его дальнейшая жизнь. Он ждал, когда Михалина закончит разговор.

Девушка нравилась ему. Она понравилась ему с самого начала, даже когда заявляла, что не желает никакого массажа, всячески демонстрируя невероятную преданность этому придурку с татуировкой. Вот так. Подцепил где-то малышку, ранил ее, а теперь Янек старается помочь ей привести себя в порядок. Он успел привязаться к ней. Эти долгие разговоры, заполнявшие все время, зарезервированное на массаж, их практически одинаковая реакция на многое, общий смех. Теперь вот прогулка. Как будто сроднились. Тяжело ему будет, когда малышка уедет.

С сентября он завязывал с массажем и переходил на работу тренером-инструктором по фитнесу. Такое вот продвижение по служебной лестнице в «Школе Жён». То есть теперь он смог бы даже построить отношения с кем-то… До сих пор это было невозможно. Эвелина ввела очень строгие правила. Никто из массажистов не имел права выходить за рамки служебных обязанностей и вступать в какие-либо отношения с клиентками. И ее можно понять: кому нужны потом набеги ревнивых женщин на это тихое, почти райское место? Он улыбнулся.

Чему быть, того не миновать. Да и жизнь не заканчивается прямо сейчас. Миська еще неделю будет в Школе, а потом надо подумать, куда ее пристроить. Может, Эвелина найдет для нее какую-нибудь работу?

Он так погрузился в свои раздумья, что не заметил Михалину, которая подошла к нему почти вплотную. Ее глаза были красны от слез, но лицо излучало невыразимое облегчение.

– Я поговорила с мамой, – тихо прошептала она. – Всё в порядке. И она хотела поговорить со мной! Мне стало значительно легче. Значительно. Но я так устала после разговора. От всего этого, от этих эмоций…

Янек обнял ее.

– Пойдем в отель. Может, хоть на этот раз не откажешься от расслабляющей ванны и массажа, а?

Михалина улыбнулась и спросила:

– А эффект от этого массажа не преувеличен рекламой?

– А черт его знает… Пойдем проверим.

Он странно чувствовал себя: вроде профессионал, вроде уже для стольких женщин и водные процедуры, и массаж делал, но… на этот раз все было совершенно по-другому. На этот раз все происходило по-настоящему. Он хотел, чтобы ей было хорошо не потому, что ему за это платят, а потому… Нет, без всяких потому: он просто хотел, чтобы ей было хорошо.

Они вошли в комнату, Михалина закрыла дверь.

– Подожди здесь, пока я все сделаю. – Янек скинул кроссовки, снял футболку и в одних джинсах проследовал в ванную.

Он шел туда и боялся, что Миська передумает и, как обычно, не позволит ему прикоснуться к себе. Он очень хотел, чтобы на этот раз она забыла все свои беды. Налил воду, капнул несколько капель эфирного масла по собственному рецепту. Немного жасмина, немного мускуса и еще несколько других ингредиентов, которые должны были обострить восприятие. Зажег маленькие свечки и расставил их по всему помещению. Потом погасил верхний свет и позвал Михалину:

– Пойдем, Мися. Все готово.

Она вошла в ванную, глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Как вкусно пахнет. – Михалина затаила дыхание, не решаясь скинуть платье и погрузиться в приготовленную ей купель. Она сама удивилась такой своей реакции. Ведь Янек уже видел ее обнаженной и она даже провоцировала его на более интимную активность, но теперь она чувствовала, что что-то изменилось. Это была не обычная водная процедура, как раньше. С первого дня в Школе в ее жизни многое изменилось. Сначала Михал, потом мама… Дела с Ягодой, сегодняшний Юлькин секс в лесу… Сплошные перемены.

– Что, так и будешь стоять? – Янек подошел к ней совсем близко.