Первая люболь - Исаева Катрин

– Два бигмака, две картошки фри и два ванильных молочных коктейля! Десерты закажем чуть позже, – распорядился парень, нахально подмигнув.

– Но я… – однако мой протест не увенчался успехом.

– Роза, я люблю девушек с хорошим аппетитом, – сказал он, как отрезал, провожая меня к дальнему столику возле окна.

Какое-то время, мы молча наблюдали друг за другом. Вдруг Димины губы растянулись в самодовольной ухмылке.

– Я тебе нравлюсь, – категорично выдал он, накрывая ладонью мою ладонь.

– Что? – От шока и возмущения мне захотелось пнуть его по ноге.

– И тебе приятны мои прикосновения… – добавил он с прежней уверенностью, крепче сжимая мои пальцы.

Мое дыхание перехватило. Дима оказался прав – каждое его касание подводило мое сердце к разрыву. Так бы и хлопала ресницами, если бы в этот момент около нашего столика не остановилась официантка.

– Дим, не стоило… – Я снова запротестовала, глядя, как она опускает поднос с заказом.

– Ты моя девушка, привыкай, – не обращая внимания на постороннего человека, он притянул мой подбородок согнутыми пальцами, без тени сомнения заглядывая в глаза.

Я покачала головой, не в силах ничего возразить. Это казалось невероятным, но в то же время абсолютно правильным. Я Димина девушка! Вы понимаете?

Мы ели молча, лишь изредка переглядываясь. Расправившись с едой, одноклассник поднялся, коротко бросив:

– Погоди!

Через несколько минут он вернулся с полным подносом десертов: пирожки с вишней, два куска чизкейка, маффины и шоколадный мусс.

– Не знал, что ты любишь! – Дима прищурился, усаживаясь на место.

– Ну, это точно лишнее… – Смущенно хихикнув, я потянулась к стаканчику с муссом. – Как Богдан? Когда его выпишут?

– Обещали со дня на день… – Он моментально нахмурился.

Судя по всему, тема здоровья брата доставляла ему дискомфорт, и я не стала продолжать расспросы, перемещаясь на более нейтральную.

– С каких это пор вы являетесь волонтерами приюта «Добрые руки»?

Он усмехнулся.

– Это все Богдан: несколько месяцев назад он притащил домой блохастую собаку. Мать устроила скандал. У нас не было денег на прививки и ветеринаров, ну, а оставлять больное животное в доме… Сама понимаешь. Вот мы и принесли бедолагу в приют. Так и познакомились с тетей Сашей. Она рассказала ужасы – вольеры переполнены, кормить нечем! Решили раз в неделю приходить помогать чем можем. Хотя это лишь капля в море. – Он вздохнул, откусывая кусочек от пирожка.

С этого момента наше общение полилось гораздо непринужденнее, и я опомнилась, только когда стемнело.

– Дим, мне уже пора… – Я хотела подняться, но он в одну секунду пригвоздил меня взглядом к лавке.

Мое сердце затрепетало, а ладони вспотели. Еще ни один парень не смотрел на меня так пронзительно. Его голубые глаза, напоминавшие лед, сейчас смешались с пламенем. Я смущенно теребила край салфетки, ощущая исходящий от Димы запах мыла и одеколона после бритья.

– Теперь ты моя девушка, Роза, – прошептал он в миллиметре от моих губ.

– Вообще-то я еще не дала на это согласие… – Я ощутила дрожь в спине и ногах.

– Мне оно не нужно. – В глазах собеседника заплясали веселые искорки.

Воинов прямо разрывался от уверенности, что я от него без ума. Вот нахал!

– А знаешь, мне уже пора! – Я подскочила, хватая с вешалки свой пуховик. На ходу застегивая его и натягивая шапку с шарфом, вылетела из переполненного кафе.

Но убежать далеко не удалось.

– Роза, постой! Да постой! – Дима дернул меня за запястье, так, что, не удержав равновесие, я практически упала в его объятия.

А потом…

Не успела опомниться, как он накрыл мои губы своими, и все вокруг закружилось. Дима держал мое лицо в ладонях, продолжая целовать меня. Уверенно. Бережно. Нежно. Мой первый взрослый поцелуй уносил в небеса и был вкусом пирожка с вишневой начинкой.

Мои ноги дрожали, и чтобы не упасть от переполняющих эмоций, я вцепилась пальцами в его куртку, интуитивно прижимаясь к своему Воину еще ближе.

– Ты моя, Роза… Слышишь? – Он оторвался только для того, чтобы набрать побольше воздуха, а затем снова поцеловал.

И я ответила. Ласково и робко, на его сладкий настойчивый поцелуй, такой горячий, что казалось, снег вот-вот начнет таять и вокруг зацветут сады.

– А ты мой… – пробормотала я шепотом, и легкая улыбка появилась на его лице. – Ты мой, Митя… – добавила дрогнувшим голосом, мечтая, чтобы он никогда больше не выпускал меня из своих объятий в свете уличного фонаря.

– Твой. Конечно, твой, моя девочка… – Он целовал снова и снова, не давая мне шанса опомниться или отдышаться.

Мы прощались около моего подъезда уже два часа, а казалось, минут пятнадцать.

– Мить, мне пора! Мне правда пора…

– Эй, поцелуй еще раз. Не жалей на меня поцелуев!

– Ну, Воинов…

Он наклонился и нежно прильнул к моим губам, побуждая ответить. Голова кружилась от волнения, колени тряслись. Его теплые мягкие губы сводили меня с ума, и я еле стояла на ногах.

– До завтра, цветочек, – прошептал он около моих губ, придвинув еще ближе к себе.

– До завтра. И, Мить, пожалуйста, не прогуливай… – пробормотала я, глядя в его влюбленные глаза.

– Ты шутишь? Да я теперь буду нестись в школу, как на крыльях! – неожиданно он отпечатал на моих щеках еще парочку сахарных поцелуев. – И запомни: теперь ты моя девушка! Поняла?

– Поняла… – Я чмокнула его в нос.

Мои виски пульсировали, сердце подпрыгивало, а в животе порхали тысяча бабочек.

– Пока…

– Пока!

– ТЫ ТЕПЕРЬ МОЯ ДЕВУШКА, РОЗА! – заорал Дима, стоило мне приоткрыть железную дверь подъезда.

– Безумец! – прыснула я от смеха.

– М-О-Я! – продолжил кричать как ни в чем не бывало, стягивая шапку и размахивая ей, как флагом.

– ВОИНОВ, ШАПКУ-ТО НАДЕНЬ! – Я ощутила болезненный трепет в груди: он только недавно перестал кашлять и снова так пренебрежительно относился к своему здоровью.

– До завтра, цветочек! – произнес уже гораздо тише, все так же не сводя с меня горящих глаз.

– Счастливо… – Я прижала кончики пальцев к губам, отправляя ему самый невесомый ласковый и заключительный поцелуй на сегодня, после чего, наконец, скрылась в подъезде.

Открыв дверь в квартиру, я скинула с себя одежду и понеслась в комнату, стремительно включая свет и раскрывая занавески. Он ждал! Ждал, когда я поднимусь, все так же продолжая стоять в свете уличного фонаря. От улыбки в уголках губ начало покалывать. Я энергично махала рукой, не в состоянии оторваться от силуэта высокого парня в черной куртке-косухе.

Мой.

– Систер, ты дома?

Я вздрогнула от неожиданности, нехотя прикрывая занавеску.

– Дома, ага… – Я развернулась на озабоченный голос Лешки, доносящийся из коридора.

– У нас есть антигистаминное? Что-то весь чешусь, как пришел! – Брат угрюмо развел руками, останавливаясь на пороге моей спальни.

– Должно быть в аптечке. Сейчас посмотрю… – Я сделала пару шагов, но тут же замерла, пораженная неожиданной догадкой.

Увы, его аллергия на собачью шерсть никуда не делась! С грустью вспомнила о несчастном четвероногом друге, которого пришлось оставить в приюте. Я решила завтра же его проведать и накормить.

– Вот, держи! – Я протянула брату лекарство, отыскавшееся в ящике с медикаментами, и вернулась в свою комнату.

Приняв душ, я натянула чистую пижаму и легла в кровать, когда тишину квартиры разорвал настойчивый звонок в дверь.

– Наверное, мама вернулась, – произнесла я еле слышно, вздохнув с облегчением, присаживаясь и натягивая забавные тапки-мышата. Но не успела я выйти в коридор, как брат вновь без стука распахнул дверь.

– Роз, тебе просили передать… – Леша протянул длинный тонкий сверток, закрученный в плотную бумагу, не сводя с меня цепких глаз.

– Спасибо… – внутри меня все перевернулось.

– Это тот парень, с которым вы играли в спектакле, да? Воинов? Ты все-таки решила с ним связаться? – пробурчал он недовольно.