Первозданная (СИ) - "De Ojos Verdes"

Разве так должно было быть?..

— Ты как? — задаю тупейший вопрос.

Мне просто надо было что-то сказать в этой гнетущей тишине.

— Вполне неплохо, — поникший шепот. — Но я не хочу об этом говорить, Тор.

Мое имя из ее уст. Сегодня оно звучит печальной мелодией. Наряду с лютым негодованием во мне просыпается нездоровая нежность. По-хорошему, ее бы послать ко всем чертям за наглую попытку обмана. Но мне совершенно не хочется, чтобы первый опыт запомнился ей таким. Тихонько поглаживаю ее, желая предать забвению причиненную неосторожностью боль. И очень надеюсь, что ее состояние вызвано лишь физическим дискомфортом, а не сожалением.

Потому что весьма внезапно я не хочу, чтобы она жалела об этом. Несмотря ни на что.

— Мы поговорим об этом потом, — произношу с тяжестью. — Обязательно.

Я позволил ей набраться сил, задумчиво разглядывая заалевшую вокруг нас воду. Сделанного не воротишь, но исправить ситуацию вполне еще можно. Ладони равномерно опускаются и поднимаются, рисуя прямые линии от начала ее бедер до плеч.

Моя злость внезапно начинает усиливаться, когда я с досадой осознаю, что хочу ее даже сейчас. Ведь всё ранее происходящее должно было оттолкнуть, верно? Я же никогда не питал слабости к неопытным девицам!

Неопытным!

Сука!

Разве неопытные так ведут себя?! Или я был слишком слеп, чтобы заметить ее скованность, или Сатэ очень старалась убедить меня в искушенности. С какой целью? Опровергнуть мое заявление о том, что таких видно за версту?..

Рывком встаю, вытягивая обмякшее тело, и слышу, как девушка охает от неожиданности. Дергаю пробку, позволяя потоку с шумом стекать в водосток, и одновременно включаю воду, регулируя температуру. Когда она мне кажется приемлемой, подставляю Сатэ под напор душа, омывая кожу.

И внимательно слежу за эмоциями. Жду чего-то, на что способна только она. Но эта бестия молчит, потупив взгляд. Стесняется? Серьезно? Поздно пить боржоми, кобра. Поздно.

Прямо в таком мокром виде снова беру ее на руки и несу в спальню, опуская на постель. Напрягаюсь, когда замечаю в зеленых глазах страх. Борюсь с бешеным желанием злорадно усмехнуться и напомнить, кто именно затеял это представление. Поражаюсь спектру негативных качеств, которые во мне пробудила Сатэ. Примитивности своего естества, перекрывающей истошные сигналы разума. И перечеркнувшей нажитые за годы принципы в отношении противоположного пола. Разве раньше я на кого-либо так давил? Целовал с таким нажимом, пытаясь подчинить? Для меня женщина была равной. А над ней будто пытался доминировать. Может, именно потому, что такого отпора никогда не получал? «Ломались», это да. Но она-то не «ломалась». Она воевала! Не только со мной. В первую очередь — со своим нутром. И в конечном итоге подставила нас обоих!

Пока девушка стыдливо тянулась к покрывалу, я тяжело задышал, словно одержимый, вновь воспламенившись от такого простого движения. И затем навис над ней, заводя ее запястья над головой и фиксируя руки, лишая возможности шевелить ими.

— Посмотри на меня, Сатэ, пока я еще в состоянии говорить.

О, да, ее характер не мог не проявиться в этой ситуации. Угроза подействовала моментально — зелень во взоре вспыхнула, подожженная лишь парой слов.

Мы вели борьбу на ментальном уровне, пожирая друг друга глазами. А потом она начала брыкаться подо мной, и мне пришлось бедрами зажать ее колени.

— А вот теперь мы действительно поиграем…

Зловещий шепот дрожью проносится по ее телу, и даже в полумраке я отчетливо вижу табун мурашек на коже. Меня завораживает это зрелище, и я зависаю, пока та вновь не станет гладкой…

В голове нещадный гул, кровь кипит от неудовлетворенного желания.

Знаю, Сатэ будет бороться, думая, что хочу наказать.

Идиотка.

Конечно, сейчас всё обстоит иначе. И рядом с ней я попросту не могу быть собой. Во мне бушует дьявольская мощь, жаждущая превратить ее в прах.

Почему?..

У меня этих «потому что» не счесть. Но главное — это ее взгляд. Слишком. Все в нем слишком. И глубины, и дерзости, и непокорности, и соблазна, и праведного огня. Она обжигает. Мне это нравится, но я не люблю оставаться в долгу. И никак не возьму в толк, для чего эта борьба, если можно покориться и получить заслуженную награду в виде наслаждения?

Хочу взять и распластать её, изгнать внутренних демонов. Распять, заполнить собой. Познать каждый уголок тела, а, может, и души. Как пойдёт. Но сначала прикоснуться к ней вновь и застыть, чтобы вобрать каждую вибрирующую клетку, отклик из глубин этой космически необъятной сущности.

Вновь увидеть удовольствие в глазах этой бестии.

Дать ей это самое удовольствие.

Хочу быть автором каждого её вздоха, стона и крика.

Стать учителем, раскрывающим ей самые сокровенные тайны женского тела.

Хочу вознестись с ней, парить, а потом долго падать в бездну.

Услышать восхищение, искреннюю благодарность, преклонение.

То, что между нами произойдет…будет взрывом, в который выльется вся копившаяся за это время страсть. Мы освободимся, я знаю. Жить в этих оковах становится просто невыносимо. Напряжение душит горло.

Держаться, держаться, держаться.

Чтобы не убить ее.

Медленно приближаю к ней лицо, не размыкая взглядов. Настороженно наблюдает, почти не дышит. Прикасаюсь к губам, вкладываю в поцелуй весь арсенал нежности, на которую способен, чтобы дать понять — я не хочу делать больно. Через какое-то время Сатэ начинает отвечать мне, и я ослабляю хватку, а потом и вовсе освобождаю ее запястья, чтобы почувствовать тонкие пальцы на своей шее в ту же секунду. Девушка обвивает меня, и наша ласка закономерно углубляется.

Когда отрываюсь от нее, она уже довольно расслаблена. Не теряя времени, вновь осыпаю безупречную кожу поцелуями, уделяя особое внимание гордо вздымающейся груди удивительно красивой формы.

— Ты не просто пахнешь цитрусами, — тихо рычу в перерывах, — ты и на вкус такая же. Сладкая с перчинкой.

Она что-то бессвязно бормочет, зарываясь в мои волосы и изгибаясь.

Весь ее вид — сплошная эйфория. Я бы мог просто смотреть на нее. Часами.

Осторожно спускаюсь к животу, оставляя дорожки жарких чувственных прикосновений, и дохожу до гладкого треугольника. Сатэ мгновенно напрягается и подается вперед, вскидывая руки, чтобы остановить меня в беззвучной мольбе. Я перехватываю ее ладони и сплетаю наши пальцы, требовательным взглядом вынуждая ее лечь обратно. И приникаю к тому самому сосредоточению женского естества, вызывая протестующий возглас.

— Тихо, — произношу, как отрезаю. — Доверься мне.

Спустя несколько минут умелых точных ласк, в комнате раздается протяжный грудной стон. И я крепко держу ее, ловя упоительную дрожь тела.

Получаю нереальное удовлетворение, теперь уже зная, что это ее первые экстазы.

Снова прокладываю дорожку поцелуев, но в обратном направлении. Наши ладони до сих пор скреплены, и я медленно завожу изящные кисти над ее головой, пристраиваясь к девичьим бедрам. Не даю времени опомниться или осознать, просто медленно, чересчур медленно для себя, вхожу в ее лоно, стараясь не вызывать дискомфорта. Действую на подкорке подсознания, не зная, как еще подготовить девушку к принятию мужчины.

К счастью, Сатэ больше не сопротивляется, лишь внимательный взор виснет на уровне моего лица. Спустя несколько размеренных движений ее веки смежит, девушка откидывает голову, и я, словно чертов вампир, залипаю взглядом на дуге ее шеи, испытывая неимоверную потребность укусить манящую плоть. Что, собственно, и проделываю. Кусаю и целую. Снова кусаю и целую.

Двигаюсь немного быстрее, замечая, что она подстраивается под темп. Чувствую, как перемещает руки, и теперь ее ноготки бессознательно впиваются в спину.

Третьего и самого яркого финиша Сатэ достигает быстро. Я останавливаюсь и целую ее плечи, чтобы через минуту оповестить:

— Акт второй.

Открывает изумленные глаза в тот момент, как я снова вхожу в нее, слегка сдвинув обмякшее тело в бок.