Предательство между нами (СИ) - Голд Лена

— Ладно, я поеду... Узнаю, что у них там творится. Да и нетерпится взять Машу, наконец, в охапку. Соскучился ужасно.

Ребята хохочут. Не обращаю на них внимания, натягиваю пальто и выхожу из кабинета, оставив их наедине. Обсуждать они будут нас Машей. Я даже не сомневаюсь.

Нажимаю на кнопку вызова лифта. Доволен как никогда. Как бы я хотел, чтобы Маша встретилась на моем пути ещё раньше... А не в ту ночь, когда она бросались мне на шею и поцеловала в губы. Даже представить не мог, что я влюблюсь в эту, казалось бы, безбашенную девушку. Она оказалась очень даже умной.

Захожу в кабинку. Створки почти закрываются, как чья-то нога появляется между ними и они снова расходятся. Передо мной стоит та самая Настя и она бледнеет при виде меня, что заставляет меня задуматься над словами Маши. Она, скорее всего, была права.

— Здравствуйте, Виктор Сергеевич, — говорит девушка. Останавливается рядом и сразу опускает глаза на ноги. Молчит.

— Здравствуй, Настя.

Антон ее постоянно хвалил, что от него очень неожиданно. Да, я знал, что эта девушка ему нравится, но... У Тохи каждый день разные женщины, поэтому я всегда считал, что Настя тоже для него одноразовая. Но, судя по его эмоциям, она как раз-таки его очень даже волнует не по-детски.

Мы молча выходим из лифта. Выхожу из здания, иду на парковку. Едва завожу двигатель, как начинает звонить телефон. На экране имя отца. Не прошло и года, черт побери! Он мне звонит раз в месяц и то, только по делам. Оксана успела всех на ноги поднять, хоть и я ее предупреждал...

— Да, отец. Здравствуй, — говорю, нажимая на газ.

— Что ты вздумал, Виктор? Какого хрена мне твоя жена звонит в слезах и говорит...

— Бывшая жена, — перебиваю я холодным тоном. — И мне плевать, что она тебе наговорила, отец. Давно хотел развестись... Вот, наконец удалось мне избавиться от тех наручников, которыми я собственноручно себя приковал и несколько лет не мог избавиться.

— Новую игрушку себе нашел? — пропускает мимо ушей он мою реплику.

— Игрушку? Пап, ты переходишь все границы. Лезешь туда, куда не следует лезть. Я не устраивал тебе допрос, когда ты нас с мамой оставил и ушел к своей «игрушке», — делаю акцент на последнем слове. — В моей жизни появился смысл. И да, ради нее я развелся. И знаешь, моя ситуация с твоей совсем не похожа... Мама тебя любила, ты ей изменил, променял на другую. А вот Оксана только и думала о путешествиях, о шоппинге. Обо всем, но только не о браке, не о семье. Не обо мне, черт побери!

— Не впутывай меня в свое дерьмо, Виктор. Речь идёт о тебе! Значит, Оксана была права... Ты развелся с ней из-за ребенка? Из-за того, что она родить тебе не смогла?

— Что за бред? — откровенно смеюсь я над его словами. — Это она тебе всякую ересь несла? Отец, хватит меня отчитывать, как ребенка. Это моя жизнь и я решил избавиться от дочери твоего дружка. Зря я тогда повелся на твои уговоры и решил с ней замутить отношения. Как видишь, ни к чему они хорошему меня не привели. Все, на этом тему закрываем. Есть какие-то вопросы по делу?

В той стороне трубки раздается звенящая тишина. Останавливаюсь на светофоре и смотрю на наручные часы, мысленно прикидывая, когда доеду до дома матери.

— У тебя будут серьезные проблемы, Виктор. Владимир тебя просто так не оставит в покое.

— Пусть о своей дочери заботится. И да, он не посмеет ко мне лезть. Я Оксане откровенно дал понять, что у меня есть доказательства того, что Смирновский не чист. Так что... Пусть головой думают прежде, чем лезть ко мне.

— Не смей, Витя.

— Я все сказал, отец. Больше не тревожь меня по этому поводу. Будь добр! — вырубив звонок, бросаю телефон на соседнее сиденье.

Останавливаюсь у цветочного магазина, покупаю сразу три букета. Для мамы, Маши и, конечно же, Алевтины Николаевны.

Уже через час захожу в дом. Нахожу маму на кухне, вручаю ей цветы, затем тете Алевтине.

— Мы тебя заждались! — говорит мама, обняв меня. Потом отходит и в бутоны носом утыкается. — Ух, как пахнет. Спасибо, родной.

— Спасибо, Витя. Очень приятно, — с широкой улыбкой произносит женщина, глядя на меня наполненными слезами глазами.

— Да не за что, — отмахиваюсь. — Мам, а Маша где?

— Наверху. Она бледной была, я попросил ее подняться и прилечь.

— Я надеюсь, ей не стало плохо после вашего разговора...

— Нет, конечно! Мы поговорили, да, и я поняла, что она искренне со мной общается. Короче, сын, я совершила ошибку, не поверив ей. Не отрицаю. Но теперь я только за то, чтобы вы были вместе.

Щурюсь, глядя на мать. А потом перевожу вопросительный взгляд на Алевтину Николаевну. Она врать не умеет. И, судя по тому, как она мне кивает, значит, мама говорит правду.

Сжав в руке третий букет, поднимаюсь на верхний этаж. Маша лежит спиной ко мне. Оборачивается, едва я захожу в комнату.

— Здравствуй, любимая, — говорю, опускаясь перед ней на корточки. Протягиваю букет красных роз.

— Спасибо, Вик. Неожиданно и... Очень приятно! — садится она на край кровати.

— Ты почему не сказала, что к моей маме собираешься ехать? — интересуюсь я, располагаясь рядом с ней.

— Потому что я не знала, как обернется наш разговор... Слава богу, Виктория Сергеевна поняла меня. И... Приняла.

— Как себя чувствуешь? — утыкаюсь носом в ее макушку. — Имей в виду, что отсюда поедем прямиком ко мне.

— С какой это стати? Нет, Вик, я тебя предупреждала... Никаких ночёвок у тебя...

— Я развелся, Маш, — перебиваю, глядя на то, как распахиваются Машины глаза от удивления. — Я сдержал свое слово. А ты сдержишь свое. Так что... Никаких но, Машуль!

Глава 31

Я все ещё смотрю на Виктора с неким шоком. Потому что не верю, что он так быстро избавился от своей жены. Задаюсь вопросом: почему он ранее не развелся, если все можно было бы решить по щелчку пальцев? Почему он тянул? Неужели так любил жену? От этой мысли дурно становится.

Ковыряюсь вилкой в своей полупустой тарелке. Сейчас меня не тошнит, но, черт возьми, кусок в горло отчего-то не лезет. Виктория Сергеевна подмигивает мне, затем улыбается, отправляя к рот крошечный кусочек мяса. Я растягиваю губы в ответ, хоть и совсем не до веселья. Что-то меня тревожит и пока я не пойму, что именно. Не нравится мне все это... То мама Виктора слишком быстро изменила свое мнение обо мне, то развод Амирова после первого же разговора с Оксаной. Что-то явно не так... Не знаю, но я жду какой-то подвох. Либо сама себя накручиваю. Просто... Просто, черт возьми, какое-то плохое предчувствие не даёт покоя.

— Почему не ешь? — спрашивает Вик, наклонившись ко мне. Его глаза поблескивают. Очевидно, он рад разводу. А ещё он рад, что наши отношения с его матерью стали как прежде.

— Аппетита нет, — отложив вилку, я заглядывая в глаза Амирова. — Чувствую себя устало. Домой хочу...

— Какой домой, Машенька? Эту ночь проведете у меня. Я вас никуда не отпускаю! — восклицает Виктория Сергеевна.

— Нет, мам, — тут же встревает Виктор. — Мы ко мне поедем. Нас ждёт важный разговор. Так что, точно нет. Может, в другой раз.

Женщина опускает взгляд на тарелку. Явно расстроена таким раскладом. Ее телефон начинает звонить и она, прижав его к уху, встаёт и отходит к окну.

Через десять минут мы уже поднимается из-за стола и идём в прохожую, где одеваем верхнюю одежду. Настроение Виктора хорошее, что не скажу о его матери. Странной она стала после телефонного разговора. Даже интересно, кто ей звонил. Но интересоваться, конечно, не стану, потому что это не мое дело.

— Обязательно сделай тест и скажи мне результат, Маша, — просит Виктория Сергеевна, едва ее сын выходит за дверь. — Мне же интересно! Я этой ночью уснуть не смогу.

— Обязательно сообщу. Не переживайте.

Женщина кивает мне, затем целует в обе щеки, пожелав спокойной и приятной ночи. Двухсмысленная фраза, конечно, на которую я лишь очередной раз улыбаюсь. Мое настроение как-то слишком быстро меняется. Ещё несколько часов назад я радовалась, что будущая свекровь поняла меня с первого раза и приняла, наконец, наши отношения с Виктором. А сейчас я не чувствую никакого облегчения.