То, что мы прячем от света (ЛП) - Скор Люси

Я поднесла ладонь к груди и отрешённо потёрла маленькие шрамы.

— Это ощущается так, будто твоё сердце запинается или хромает. Как будто оно сбивается с ритма и не может снова синхронизироваться. Это безвредно. По большей части лишь раздражает. Но…

— Но это напоминает тебе о случившемся.

— Ага. До того матча я переживала из-за школы, мальчиков и нормальных гормональных проблем. Слишком себя нагружала, мало спала, питалась одной газировкой и пиццей. Я не говорила родителям об ощущении аритмии или усталости. Может, если бы сказала, то не рухнула бы замертво перед всей школой.

— Долго ты пробыла в больнице? — спросил Нэш.

Этот мужчина имел жуткую способность выкапывать то, что я хотела оставить погребенным.

— Восемнадцать месяцев, то выписываясь, то ложась обратно, — я подавила дрожь.

Тогда-то прикосновения для меня перестали равняться утешению. Моё тело больше мне не принадлежало. Оно превратилось в научный эксперимент.

— Куча анализов. Куча иголок. Куча машин, — я бодро похлопала Нэша по бедру. — Тогда-то я стала экспертом по паническим атакам. Я начала испытывать их. Преимущество панических атак в присутствии медиков — это то, что они дают неплохие советы.

Нэш не среагировал на мои попытки игривости. Вместо этого он продолжал поглаживать меня по руке.

— Твои родители звонят тебе каждый день, — заметил он.

— От тебя мало что ускользает, да? — пожаловалась я.

— Да, когда это важно.

Моё сердце затрепетало, и это уже не ПЖС. Нет. Это куда более опасный трепет, вызываемый красивыми ранеными мужчинами с печальными глазами.

— Мне лучше бы уйти. Тебе бы поспать, — сказала я.

— Очень много «бы». Расскажи о своих родителях.

— Да тут нечего рассказывать. Они отличные. Хорошие люди. Добрые, щедрые, умные, поддерживающие.

«Удушающие», — добавила я безмолвно.

— Такие люди, которые каждый день звонят своей дочери, — подтолкнул он.

— Я продолжила жить дальше, но мои родители — нет. Видимо, вид того, как твой единственный ребёнок едва не умирает у тебя на глазах, меняет что-то в родителе. Так что они беспокоятся. До сих пор. Это можно внести в колонку «То, чего мы никогда не забывали».

Они никогда не забывали, как я умерла на их глазах. А я никогда не забыла ту удушающую тюрьму, в которую превратились остальные мои подростковые годы.

Потому что выяснив проблему, решив её и оправившись от решения, мои родители не оставляли мне шансов рисковать.

До сих пор не оставляли. Поэтому они думали, что я перекладывала бумажки в страховой компании и много обучала персонал. Ложь во благо сохраняла мир и позволяла мне жить своей жизнью.

— Нокс об этом знает? — спросил Нэш. Его голос напоминал тихое рокотание у моего уха.

Я нахмурилась.

— Нет. С чего бы?

— Поскольку вы дружите почти двадцать лет, я думал, вы обменивались историями.

— Эм, ты вообще знаком со своим братом? Нокс не из разговорчивых. И судя по тому, как ты только что притворялся, будто всё в порядке, предположу, что ты тоже не открытая книга.

— Таковы повадки Морганов. Зачем проливать свет на вещи, если можно притвориться, что их не существует?

— Я руками и ногами «за». Так проще. Но к твоему сведению, тебе наверняка стоит поработать над этим, прежде чем обзаводиться женой.

— Принято к сведению.

Я села и выскользнула из-под его руки.

— Время непрошеных советов.

— Кто пригласил миссис Твиди? — пошутил он.

— Ха. Это твоя жизнь, и не моё дело, но окажи себе услугу. Вместо того чтобы тратить энергию на попытки скрыть это от всех, может, стоит это проработать. И то, и другое требует чертовски много сил, но лишь одно помогает пройти через это.

Он кивнул, но ничего не сказал.

Я снова дружески похлопала его по бедру.

— Я пойду домой, а ты пойдёшь в кроватку. И говоря это, я имею в виду, что ты реально поспишь в кровати под одеялом. А не на диване перед включённым телевизором.

Я ощущала вес его взгляда, жаркую ласку его нужды так, будто это были физические ощущения.

— Я сделаю это всё при одном условии, — сказал Нэш.

— Каком?

— Ты останешься на ночь.

Глава 13. Друзья по кровати

Лина

Ладно, даже такая «сорвиголова, все тревоги на ветер» как я знала, что это ужасная идея. Я знала это так же точно, как и то, что жареная моцарелла не идет на пользу моему здоровью. Но как и с жареной моцареллой, искушение было слишком велико.

— Нэш, это не лучшая идея.

— Выслушай меня, — сказал он, крепче сжимая мою ладонь. — Я слишком устал, чтобы подкатывать к тебе.

— Это я уже слышала прежде, — сухо отозвалась я.

— Справедливо. Как насчёт такого? Когда ты рядом, всё лучше. Чем ближе ты ко мне, тем легче мне дышится, и мне уже не кажется, что жизнь — это бесконечный поток лимонного сока, льющегося на открытую рану, которая никогда не заживёт. Ты прогоняешь тьму, холод. И ты напоминаешь мне, каково это — хотеть быть здесь.

— Проклятье, Нэш! И как я должна поступить ответственно и сказать нет после такого?

Его усталая улыбка стала последней каплей. Я поверила ему. Потому что он из тех мужчин, что говорят правду. И прямо сейчас он говорил эту правду мне.

— Бл*дь, я так устал, Ангел. Я просто хочу закрыть глаза рядом с тобой. Можно мы побеспокоимся о последствиях потом?

Этот мужчина умел достучаться до меня лучшим из возможных способов.

— Ладно. Но никто не спит голым. Не будет ни секса, ни чего-то ещё. Никаких обнимашек, ласк и прочего. И я не буду готовить тебе завтрак. Не потому что это правило, а потому что я вообще ни хрена не знаю на кухне и в итоге отравлю тебя.

— Если ты останешься, то с меня завтрак.

Я пожевала нижнюю губу, обдумывая.

— И ещё одно.

— Назови свою цену.

— Мы сохраним это между нами двумя.

Пайпер вскинула голову у моих ног. Нэш наклонился и слегка потрепал её по голове, и я клянусь, её маленькие собачьи глазки буквально превратились в сердечки.

— Прошу прощения. Между нами тремя, — поправилась я.

— Я согласен на эти условия. Но если ты хочешь нотариального заверения, нам придётся привести сюда Нэнси Феттерхейм, а она не умеет хранить секреты.

— Дай пять? — я подняла ладонь.

Та тень улыбки сделалась более выраженной.

— Ты закрываешь сделки жестом «дай пять»?

Этот жест был менее интимным. Не было долгого соприкосновения ладоней, знакомой хватки пальцев. Это было легко, небрежно и абсолютно не сексуально.

— Не заставляй меня ждать, красавчик.

Нэш шлёпнул меня по ладони.

— Теперь, когда это решено, ты пойдёшь в душ, а я пойду переодеваться.

— Не уходи. Пожалуйста. Я дам тебе какую-нибудь одежду для сна. Просто… не уходи.

На мгновение фасад обаятельной уверенности исчез, и я снова увидела проблеск мужчины под ним.

Я вздохнула. Я уже почистила зубы и выполнила свою пятиступенчатую систему ухода за кожей, так что формально мне ничего не нужно из моей квартиры.

— Прости, что я ставлю тебя в такое положение, Ангелина. Я понимаю, что это несправедливо. И я хочу, чтобы ты знала — при нормальных обстоятельствах я бы совершенно точно пытался затащить тебя в мою постель. Но я бы делал это с цветами, ужинами и другой целью.

— Ты всегда такой честный?

— Нет смысла быть другим, — сказал он, упираясь руками в подушку и медленно поднимаясь. Его сгорбленные плечи явно выдавали измождение.

Я встала с ним и обняла рукой за талию. Его рука грузно опустилась на мои плечи. Нэш слишком устал, чтобы пытаться скрыть тот факт, что ему реально надо опираться на меня.

— О, так ты поговорил со своим братом и Лизой Джей о том, что происходит? — поинтересовалась я, пока мы направлялись в Город Очень Плохих Идей, то бишь, в его спальню.

— Есть разница между «быть честным» и «оставлять личные вопросы личными».

Я была очень рада слышать это от него. Рада за себя, конечно же. Не за него, ибо ему, само собой, надо быть откровенным с людьми, которые о нём заботились. Моя ситуация совершенно другая.