Лишь одна песня (ЛП) - Линн Стэйси

По крайней мере, из концерта вышло что-то хорошее. Миа влюбилась. Никогда не думала, что дождусь этого дня.

— Он… — она останавливается, очевидно, думая, что сказать. — Знаю, звучит странно, но он напомнил мне Элайджу. Кроме того, он такой сексуальный.

Я смеюсь, потому что он опасный, пугающий, тот, кто сможет защитить. И я вижу сходство между ним и Элайджей. Может это и покажется странным, ведь Элайджа — ее брат, но он хорошо воспитанный и веселый, с потрясающим чувством юмора. У них с Мией отличные отношения. Возможно, это как раз и нужно Мие: кто-то сильный, способный ее сдержать и настоять на своем, уверенный в себе.

— Но я не собираюсь прекращать разговор о вас с Заком, — я издаю громкий стон. — Перестань и выслушай меня. Понимаю, что ты боишься. Понимаю, что страшно жить дальше без Марка, несмотря на те чувства, которые ты испытываешь к Заку. — Она замолкает, давая мне возможность высказаться, но я молчу.

Она вздыхает, а затем продолжает.

— Понимаю. Осознаю, что ты боишься, что твою семью вновь протащат через газеты. Все понимаю. Так что разберись с этим. Найди способ все исправить и позвони Заку. Он ждет тебя. И будет ждать, пока ты не будешь готова. Просто знай это.

Она пристально смотрит на меня, словно мама на дитя, которое в миллионный раз раскидывает свои игрушки.

Проблема в том, что я не знаю, как это исправить. И что именно исправлять. Мы просто разные. Я откусываю еще один кусочек юго-западного ролла и на миг мне захотелось пойти домой, забраться под одеяла и пожелать, чтобы все стало иначе. Я просто не знаю способ, как это сделать.

***

Тур Зака закончился пару ночей назад в Джорджии. Я знаю это, потому что, как это не забавно, слежу за ним на сайте «Селеб госсип». Единственный раз его имя упоминалось две ночи назад, когда Итан потерял сознание на сцене. Это произошло во время финальной песни, поэтому концерт не сорвался, но фотограф запечатлел всех участников, склонившихся над упавшим музыкантом. На их лицах была смесь гнева, скорби и страха.

Внутри все сжимается, потому что понимаю, Зак предполагал, что подобное произойдет. Мне хочется поддержать его, успокоить. Однако мне не хватает смелости ответить, когда после концерта он сообщает мне о случившемся. Должно быть, он написал мне сразу после концерта, и я волнуюсь за него, потому что знаю, Зак злится. Знаю, что ему не хочется выгонять участника группы, хотя очевидно, что тот этого заслуживает.

Я расстроена, слишком взвинчена, чтобы расслабиться, и в тоже время несчастна. Единственные, с кем я должна поговорить, это Миа, которая понимает меня, и родители, которых не беспокоят снимки и риск, что что-то произойдет.

Может, я просто слишком много думаю об этом, как все и говорят? Не знаю. Это же не их снимки и имя распространяются по всему миру. На самом деле мама казалась обеспокоенной, когда я рассказала ей о фотографиях. Когда впервые сказала ей, что собираюсь в тур, думаю, что ее сердце ушло в пятки от страха и беспокойства за меня, ребенка, отправившегося в поездку с кучей парней-музыкантов, но затем она увидела снимок нас с Заком, где мы выходили из бара в Бостоне, переданный Мией. Она упорно занимает сторону Зака.

Я расплакалась, когда она сказала мне, что мой взгляд, обращенный на него, такой же, как когда-то был направлен на Марка, но еще глубже. И она права.

Я устала. Устала сбегать и бояться. Устала грустить. Три недели назад снова захотела жить. В моих глазах появился блеск, я снова стала радоваться жизни. Была так близка к новой жизни.

Не знаю, как достичь этого, но что-то внутри меня зародилось, когда осознала, что должна сделать это с Заком или без него. Он не тот, кто должен зажигать меня или дарить счастье. Я не могу полагаться на него. С ним или без него, роли не играет, просто надо добиться желаемого.

Мне нужно справиться с этим. Необходимо ради себя самой. И первое, что мне нужно, избавиться от гнева и горя, которые так долго держали меня в плену.

Я достаю телефон и набираю ее номер, пока не успеваю передумать.

— Здравствуйте. Я бы хотела поговорить с Натали Линскам.

***

Я приезжаю в кафе через два часа, за полчаса до нашей с Натали встречи. Сделать телефонный звонок и попросить человека, причастного к гибели моей семьи, встретиться со мной за чашечкой кофе — самое сложное, что мне доводилось делать. Сегодня я надеюсь лишь на то, что смогу дать ей понять, что прощаю Натали и ее дочь, Сару.

Я заказываю большой карамельный латте и присаживаюсь рядом с камином на кожаные кресла, позволяющие нам уединиться. И замираю, когда она входит. Выглядит точно так же, как на фото, которые мелькали неделями после происшествия в местной прессе и новостях. Мне хочется сразу сбежать. От этой женщины ничего хорошего ждать не стоило. Ее дочь разрушила мою семью, когда набирала сообщение во время поездки, но Натали солгала, стараясь скрыть это. На каком-то подсознательном уровне я понимала желание матери защитить свое дитя от проблем.

Однако из-за ее решения солгать и сказать, что это она была за рулем, моей семье пришлось пройти через скорбь и боль утраты на протяжении долгих месяцев. Никогда этого не забуду, но так же сильно, как мне хотелось встать и закричать во всю силу моих легких, заставить извиниться передо мной публично, знала, что сама решилась прийти сюда и поговорить.

Как только она замечает меня, слезы наворачиваются на глаза. Ладони вспотели, и я понимаю, что мое лицо всего на секунду теряет краску. Не уверена, смогу ли сделать это. Понятия не имею, о чем я думала, когда позвонила ей.

Могла же просто простить ее и Сару мысленно и отпустить прошлое, верно?

Сейчас я могу уйти и больше никогда не видеться с ней. Мне так сильно этого хочется. Я не хочу, чтобы эта женщина узнала, на что я решилась. Волнует ли ее это? Паника вновь накатывает. А что произойдет, если я скажу, что прощаю ее, а ей этого вовсе не нужно? К тому моменту, как она заказала напиток и двинулась ко мне, я готова сбежать в свою квартирку и снова предаться воспоминаниям. Я могу стать отшельницей. Мне довелось слишком долго жить одной, поэтому не составит труда не покидать дом вовсе. Есть же доставка через интернет прямо до двери. А Миа может прийти на обед. С каждым шагом Натали эта идея кажется мне все лучше и лучше.

Единственное, что удерживает меня в кресле — Зак. Я думала о нем, о том, как сильно люблю его, хотя осознала это лишь тогда, когда стало слишком поздно. И единственный способ получить шанс на совместное будущее, по-настоящему двигаться дальше — с ним или без него — это сделать так, как задумала.

Я должна.

Я делаю глубокий вдох, осознавая странное молчание, в которое погрузилось это место с ее появлением. Задаюсь вопросом о том, все ли чувствуют напряжение так же, как и я. Чувствую, словно на мою грудь свалился десятитонный груз. Я отсчитываю до десяти, медленно делая вдох и выдох. Я справлюсь. Смогу посмотреть ей в глаза и сказать то, что собиралась.

Она ничего мне не говорит. Мне стоит начать? Вероятно. Именно я позвала ее.

Десять. Делаю еще один вдох. Я справлюсь.

Медленно ставлю стакан на столик между нами и смотрю на нее.

— Спасибо, что так быстро согласились встретиться со мной.

На ней простенькие узкие брюки, сапоги до колен и бледно-розовый свитер. Для сорокапятилетней женщины Натали выглядит элегантно и модно, если я правильно помню возраст. Розовый цвет делает ее хрупкой и нежной. Волосы цвета пшеницы спускаются по плечам. С вымученной улыбкой она не поднимает глаз.

— Я долго откладывала разговор. И подумать не могла о том, что есть что-то более важное, — ее слова накатывают теплой волной. Меня удивляет, что звучит все так, словно говорит моя собственная мама, когда мне нужно успокоиться.

— Да, ну…

Натали сидит на своем кресле, настороженно глядя на меня, стараясь понять, для чего я позвала ее и стану ли кричать.