Девятый для Алисы (СИ) - Волкова Дарья

А потом… потом Миша просто перестал владеть своим телом. Он превратился в марионетку, в куклу, которой управляла Алиса. Коленопреклоненная Алиса. Но именно она управляла им, решала за него, что будет и как. А он и пальцем не мог пошевелить без ее соизволения. И оргазм был такой бурный, будто… будто первый. Неконтролируемый совершенно. Опустошающий абсолютно. Такой, что не оставляет после себя ничего. Вообще.

Он рухнул рядом с Алисой на дно душевой кабины. И убей бог, не смог бы сказать, сколько времени у него ушло на то, чтобы осознать, что он не кончился. Что он еще есть. Существует в этом мире. Рядом с горячей и дрожащей Алисой.

Интересно, кто выключил воду. А нет, это просто душ упал на дно и течет у них под ногами.

Она всегда четко исполняла технику. Считала. Контролировала давление руки и губ. Что произошло сегодня — Алиса не понимала. Наверное, техника была отработана до того состояния, что движения выходили автоматически. Без ее участия. Потому что сама Алиса… сама Алиса умирала от наслаждения. От удовольствия. От того, какой он большой и горячий в кольце ее ладони. Как пульсирует. Какая нежная и тугая кожа под ее губами — и как сладко к ней прикасаться губами и языком. Нежно. Еще нежнее. В какой-то момент Алиса протянула руку и убрала лейку душа на дно кабины. Она хотела теперь слышать этот пошлый громкий «чпок». Услышала. Бонусом к нему — хриплое надсадное дыхание и стоны.

Даже Мишиной спортивной выдержки не хватило, чтобы долго сопротивляться пурпурной дымке. Он излился в нее бурно, сильно. И долго. А потом едва не упал рядом. Лежал тихо и молча, только дышал шумно. И широкие плечи время от времени вздрагивали. А Алиса аккуратно слизывала сперму с уголков губ. И потихоньку осознавала, что ее саму буквально потряхивает от возбуждения.

Оно, может, и к лучшему — что он кончил так, что, кажется, ни капли спермы не осталось. Зато можно подойти к делу обстоятельно. Никуда не торопиться. Тише едешь — дальше будешь. А он намеревался увести дрожащую Алису очень-очень далеко.

Ее трясло от возбуждения. А еще ее возбуждением пропахла вся душевая кабина. Во влажном горячем воздухе пахло ванилью и ею. Миша никогда не считал себя чувствительным к запахам. Но сейчас с наслаждением вдыхал аромат мощного чистого женского возбуждения.

— Мне тебя здесь… Или переберемся в кровать?

Вопрос был сформулирован как-то по-дурацки. Но смысл Алиса уловила очень точно. Потому что женские бедра стремительно разошлись в стороны, а в его плечо уперлась женская рука, толкая вниз.

— Поцелуй меня там… умоляю…

Пока его поцелуи спускались по животу и кружили по бедрам, Мишка, то и дело ударяясь то плечом, то коленом о стены не очень большой душевой кабины, еще успел по какому-то капризу памяти вспомнить, как покупал эту кабину. И как над ним менеджер подшучивал — мол, если планируете секс в душевой, берите побольше. Михаил тогда отмахнулся — для секса кровать есть. Угу. Это ровно до того момента, пока в твоей жизни не появляется голубоглазая светловолосая бесстыжая бестия Алиса.

Эта ее бесстыжесть — вот эта, теперешняя, здесь и сейчас, с ним — сводила с ума. Как она приподнимала бедра навстречу движениям его языка. Как уже привычно и требовательно легли ее пальцы на его затылок.

«Тише едешь — дальше будешь» не получилось. Он ласкал Алису не в первый раз, но сегодня он ее такой видел впервые. Такое под языком чувствовал впервые. Алиса, похоже, как и он сам недавно, совершенно утратила чувство реальности происходящего. И только выше приподнимала бедра и сильнее давила ему на затылок.

А потом внезапно обмякла. А Миша понял, что про «ни капли спермы» — это было ошибочное суждение. И вот эту обмякшую дрожащую Алису хотелось так, что остановиться было невозможно. Снова до беспамятства. Его бы не остановило сейчас ничего — даже если бы каким-то образом кто-то вошел сейчас в ванную комнату. Даже если бы треснуло стекло душевой кабины. У него было только одно всепоглощающее желание.

Одно на двоих. Они к черту на хрен разнесут эту кабину. Но остановиться — невозможно. Потому что Алиса узкая, горячая и пульсирующая. Потому что он взял ее без всего. Потому что она что-то горячечно шепчет ему на ухо. Потому что ТАК ему никогда не было. Нет. Так ИМ никогда не было. Именно с ней было ТАК.

Картинка перед глазами дрожала и плыла — словно горячее марево над пустыней, как это в кино показывают. Сердце никак не желало войти в нормальный ритм, а дыхание по-прежнему заставляло ходуном ходить грудь. Все-таки Мишина спортивная выдержка дала о себе знать. Потому что будь воля Алисы — она так бы и осталась лежать на дне душевой кабины. Состояние блаженной истомы пополам с отупением никак не желало оставить ее и заставить хотя бы чуть-чуть пошевелиться. В кровать ее отнес Миша, но даже это не заставило Алису собраться с силами. Лишь когда увидела, как Миша, уже одетый в штаны, задумчиво хмурит брови, разглядывая пачку презервативов на тумбочке — только тут некоторое подобие мысли затеплилось у нее в голове и, помогая себе руками, Алиса села и произнесла тихо.

— Я принимаю противозачаточные.

И это было чистой правдой — Владимир настоял.

— Хорошо, — после паузы ответил Миша — и смел упаковку в ящик тумбочки. — Ужинать будем?

Говорят, можно бесконечно смотреть на три вещи — как горит огонь, как течет вода и как работают другие люди. Про последнее — точно правда. Алиса сидела и наслаждалась тем, как работал Михаил. А он после ужина решил заняться ее снаряжением. Скрутил крепления со сноуборда, уложил его в специальную подставку и занялся подготовкой скользящей поверхности. Алиса и предположить не могла, что мужчина с утюгом — это настолько сексуально. А когда он мощными и ритмичными движениями снимал парафиновую стружку с доски, как при этом играли мышца на его руках, как двигались его бедра и ягодицы…

Алиса тогда еще не знала, что запах разогретого парафина будет долго у нее ассоциироваться со счастьем и наслаждением.

Михаила настигла бессонница. Его, который засыпал, едва коснувшись головой подушки. Обычно. Обычно за день настолько упахивался, что засыпал мгновенно. Но когда в его жизни появилась Алиса…

Алиса.

Алиса!

Он в какой-то момент поймал себя на том, что постоянно на нее оглядывается. Где она. Что делает. Как будто привязан к ней какой-то невидимой веревочкой. Или поводком. Это появилось после ТОГО раза. В душевой кабине.

Только через два дня Мишка наконец смог сообразить, что это.

Она просто умеет это делать. Офигенно умеет удовлетворять мужика ртом. Потому что ее папик так любит. Ну и тебе перепало, Мишка — с барского стола.

Он едва удержался от стона. Рядом сонно вздохнула Алиса.

Как это с ним случилось? Как это могло с ним случиться?! Но как-то вот, блядь, случилось. Мишка никогда не делил девушек с другими. Он был уверен, что он сам по себе подарок и ценный приз. Ну девчонки ж сами к нему… бегом… в штаны.

А теперь у него штаны общие с кем-то. С этим… Владимиром.

Алиса сказала ему, что принимает таблетки. Это, с одной стороны, обрадовало. Потому что такая осечка в контрацепции случилось с Мишей впервые. А с другой стороны, это же значит, что он вместе с этим Владимиром… в одну Алису.

Теперь стон сдержать не удалось. Алиса снова что-то сонно забормотала рядом, и он, повернувшись, прижал ее к себе.

Да. Это факт. Так могло быть. Так, скорее всего, и было. Что член этого Владимира был в Алисе — безо всякого презерватива. А через какое-то время там же был и член Михаила — тоже без всего. И рот ее обслуживал так же виртуозно не только его, Мишу — так, что он чуть в обморок не хлопнулся и ходил за ней потом, как телок привязанный, два дня — но и Владимира.

И чувство брезгливости — закономерное. А еще — другое чувство.

Что, вот после вот этого всего, что? Что, она снова вернется к своему кривоногому чмо?!