Роковое селфи (СИ) - Безрукова Елена

— То есть... ты и про это знаешь? — поджав губы, спросил я, уже зная ответ.

Чёртов блондин — обложил меня по всем направлениям минами. Куда не сунусь — тут же взрыв.

— Твой брат меня любезно просветил на этот счёт, перед тем, как ... Сам знаешь, что...

Я опустил голову, чувствую себя полным подонком и ничтожеством. Когда я совершал эту сделку дьявола с братом, я и подумать не мог, куда меня всё это заведёт. Этот урод не собирался мне отдавать девчонку без боя. Недаром мне показалось, что больно легко и весело он от неё отказался. А он вынашивал план мести.

Сжал руки до боли. Я загнан в угол. Все уже побывали в этом углу — теперь моя очередь не видеть выхода. Девушка отвернулась к окну. Наверное, она начала плакать, и не хотела показывать мне своих слёз.

А я начал свою исповедь. Я должен ей сказать, и будь что будет!

31.

Аля.

Стояла к нему спиной. Меня разрывали рыдания, но я давила их, и пыталась держать себя в руках — мне нужно беречь малыша. Но слушать его слишком больно! Я думала, всё немного утихло, но, увидев его, я снова слетела с катушек. Как мне хотелось сказать, что я прощаю, броситься ему на шею, умолять не уходить и никогда больше не отпускать меня. Но меня будто что-то держало. Гордость, глупость, обида, недоверие — я не знаю, что именно!

— Я всё понимаю, Аль, — говорил он тихо и с надрывом у меня за спиной. — Думаешь, мне было легко?

Я упорно молчала, и даже не повернула головы. Но он решил договорить, то что начал.

— Женька подпитывал заранее именно такое мнение, что у вас очень скоро всё возобновится.

Невольно дёрнула плечом при звуке имени блондина, разбившего нас.

— Я только теперь это ясно осознал. Я знал, что он вернулся. Он послал меня к чёрту с нашим договором. Отдал ключи и документы на квартиру и сказал, что заберёт тебя обратно. И что, увидев его, ты и не вспомнишь обо мне. А я очень ревновал тебя к нему всё время, что мы были вместе. Понимаешь, вот такой я ревнивый баран. И у меня есть причины не доверять женщинам. Однажды, меня очень больно предала моя невеста. Так же, как и ты. Ну то есть, я так это видел. Ты — вторая девушка, которую я хотел … Ладно, это не важно. Женька… он всё знал. И он подло использовал мою боль против меня. Он настроил меня заранее, чтобы увидев вас вместе в той квартире, я бы… увидел то, что он хотел показать, и повёлся.

Поверь, я очень переживал весь этот месяц. Ты сама видела, что я как психопат везде ездил за тобой, во вред своей работе даже. Я сменил машину, хотя сложно не догадаться, что за картеж за тобой гонялся. Между нами была не точка, а огромная запятая. Вся это недосказанность меня просто душила день за днём. Я расстался с тобой физически. Но не морально. В своей голове я продолжал быть с тобой, несмотря ни на что. Мне рвало в клочья душу это предательство — как я думал — но я словно одержимый продолжал думать о тебе. Не было и дня, чтобы я не вспомнил. Ты же видела, что я пытался тебе написать, позвонить... Но так и не решился. Да, я подло отнял у него тебя, вынудил отступить. Но это из любви, поверь... Со мной тебе лучше, признайся. Ты меня любишь. Вон, у нас даже ребёнок с тобой получился. Аля... Мы должны быть вместе. Мы должны всё забыть и попробовать заново. Я прошу прощения у тебя за всё... Давай попробуем ещё раз? Хотя бы ради того, кто сейчас живёт у тебя под сердцем. Если ты хоть на минуту, хоть на секунду меня любила — не отталкивай. Дай шанс всё исправить. Я искуплю каждую твою слезу, пролитую по моей вине. Я готов каждый день искупать вину.

Каждое слово будто удар под дых. Закусила губы до крови, чтобы не рыдать в голос. Я верю, и переживаю его боль вместе с ним. Я простила. Почти... Но я не могу решиться сделать шаг навстречу. Рома, сделай же что-нибудь! Спаси нас. Всех троих...

Я услышала шаги и вздрогнула, когда большие руки нежно сгребли меня в объятия и прижали к широкой груди. Меня затрясло от его близости, от его тепла и такого, ставшего родным, запаха.

Выдохнула. Говорят, если двоим суждено быть вместе, то срабатывает правило двадцати шагов. Сделай свои десять и остановись. Жди. Если он любит на самом деле — будет бороться, и обязательно сделает свои десять шагов. В итоге, вы остановитесь рядом и окажетесь вместе.

Он сделал свой десятый шаг. Будто слышал сейчас мои мысли.

— Аля... Казнить нельзя помиловать. Поставь уже запятую, — прошептал он мне на ухо, обжигая дыханием кожу, и рассыпая по телу невероятные мурашки.

Как давно я не испытывала этого чувства... Я медленно обернулась и посмотрела в его глаза. Он был готов к любому моему решению. Рома ждал ответа, как приговора. Но я не собираюсь его казнить...

— Ставлю запятую после «Нельзя», — ответила, утирая слёзы. — Я простила тебя, ревнивый, недоверчивый Ковбой...

Роман немедленно притянул меня к себе, прижавшись губами до боли. Это был сладко-горько-солёный поцелуй, коктейль из наших страданий, крови, сочащихся из ран сердец, и моих неизбежных слёз. Не знаю, когда мы оторвались, наконец, друг от друга.

— Только никаких «попробуем сначала». Давай уж мы учтём этот опыт. И будем доверять друг другу.

— Да. Ты права. Какая ты мудрая девочка. Я не достоин тебя, — качал он головой, глядя на меня.

— Я устала стоять.

В тот же момент меня, будто невесомую, подхватили руки врача и переместили на кровать. Роман сел рядом, положив на колени свою голову.

— Погладь меня, пожалуйста. Я так давно об этом мечтаю, — попросил он меня, нежно обнимая и целуя мой пока ещё ничем не примечательный живот.

Странная просьба. В первый раз меня просят именно о таких ласках. Впрочем, я сама постоянно лезла к его волосам, а он довольно мурчал в моих руках, словно кот. Это даже лучше секса — такое умиротворение, соединение душ. Я запустила пальцы в его волосы, вызвав еле различимые стоны. Он то хватал мои руки, покрывая поцелуями, то обратно клал их на голову, чтобы я продолжала чесать за ушком этого огромного котика, который порядком продавил больничную одноместную кровать.

Мужчина разлёгся на кровати, и с моих колен смотрел в глаза. Я склонилась над ним, продолжая водить руками по его лицу, волосам, губам. Солёные дорожки слёз так и бежали, но теперь это были слёзы счастья... Как тогда — на балу. Не думала уже, что снова испытаю эту эйфорию, и снова — с ним. Он ловит мои слёзы своими мягкими пальцами. И вдруг тихонько начинает напевать мелодию:

— Там, где поёт сердце моё, и мира без неё не хватит. Где только мы одни, и небо на двоих, засыпает на руках твоих последний романтик...

— Очень красиво, — тихо сказала, улыбаясь.

— Аля Богданова, последний романтик и глупейший из ревнивцев ещё раз предлагает вам руку и сердце. Соглашайтесь, а? Давайте уже будем, наконец, счастливыми!

— Давайте, — и сама припадаю к губам, которые итак уже порядком болели от такого количества поцелуев.

Роман поймал мою руку, на которую он уже одевал когда-то кольцо.

— Ты его выкинула?

— Дома валяется, зашвырнула его куда-то в тот вечер. Не могла спокойно смотреть на это кольцо. А выкинуть рука бы не поднялась. Я найду потом.

— Хочешь, я тебе ещё куплю? Всё равно на роспись будет уже обручальное. Чтоб все знали, что ты меченая.

— Не стоит, мне то нравилось. Лучше сразу обручальное покупай. Какая же ты ревнивая задница, Роман Воронцов!

— Потому что ты — моя. Я, кажется, уже об этом говорил.

— О да... Много раз, — рассмеялась я.

— Люблю тебя, — шепчет он мне на ухо, вызывая щекотку.

А вот эти слова я слышала не часто... Как же сладко. Умру сейчас от сладости момента, и это будет прекрасная смерть!

— И я тебя люблю, Ковбой!

32.

— Ну что, готова? Всё собрала?

— Да, кажется, — Аля, закусив губу, осматривала свой больничный люкс. В руках она держала карту с выпиской.

— Давай мне карту, я передам врачам. Будешь тут наблюдаться приезжать.