Следы на битом стекле (СИ) - Нарская Рина

Чёрт. Инициалы Тёмы… Артём Севастьянов… Вооо чёрт!!!

Я встаю как вкопанная. Едва в обморок не падаю. Заметив, что меня накрыло, Тёма останавливается передо мной:

— Жень, ты чего?

— Нич-чего, всё нормально, — я даже заикаться начинаю.

И, когда мы идём дальше, думаю только об одном: неужели Тёма — это и есть Васдушка, парень, с которым я переписываюсь уже чёрт знает сколько, и который давно стал частью моей души? Неужели бывают такие совпадения? Неужели такое бывает?!.

Я судорожно пытаюсь вспомнить всё, что знаю о Васдушке, всё, что он рассказывал о себе… Но, то ли от волнения, то ли от своего природного таланта вечно тупить, не могу извлечь из своей памяти ничего подходящего. Чтобы удостовериться сейчас. Чтобы проверить Тёму...

О что, если это действительно он? Что, если…

— Жень?

— Чего?

— Ты какая-то странная.

— Да?

— Да, я тебя два раза уже спросил, а ты не отвечаешь.

— Насчёт чего?

Не выдержав, Артём снова останавливается, тем самым преградив путь и мне, и, обхватив мои плечи и заглянув прямо в глаза, заговаривает снова:

— Мы будем репетировать, или пусть как пойдёт? — проговаривает он медленно, видно, уже мало надеясь на мою адекватность.

— А… где… Наташа? — зачем-то спрашиваю я.

Сама не понимаю зачем и почему. Наверное, потому что мне вдруг стало страшно. Наверное, потому, что я не знаю, как мне пережить тот факт, что Васдушкой… парнем, которым я так долго восхищалась, который стал моей выдуманной любовью, если можно так сказать, виртуальной несбыточной мечтой… может оказаться Тёма. Живой и вполне осязаемый. Такой милый, клёвый, но… не любимый, увы!

Моё сердце разлетается на ошмётки, эмоции захлёстывают, и хочется плакать. А тёплые губы Артёма прикасаются к моим губам.

Какие-то мгновения я ничего не соображаю. Плыву… Парю. Обмякаю в его руках. Ноги подкашиваются, голова идёт кругом, по лицу струятся слёзы.

Но солоноватый привкус крови во рту наконец меня отрезвляет.

— Боже, Тёма! — одним ударом я отталкиваю его от себя. — Что ты делаешь?! Что мы делаем?! Зачем это?! У тебя есть девушка!

— Да я не хочу быть с ней! Я не люблю её, Жень, понимаешь?! Я никогда её не любил!

— Зачем ты с ней вообще тогда встречаешься?!

— Я не знаю!!! — его крик, прошив меня насквозь, разносится криками галок.

Словно оглушённая ими, я просто стою. Стою, и, тяжело дыша, захлёбываясь влажным холодным воздухом, во все глаза смотрю на незнакомого мне с этой минуты парня.

Никогда не видела Тёму таким. Таким несчастным, как сейчас, и таким отчаянно-красивым.

Куртка на нём распахнута, белая рубашка под ней вздымается от сбитого, как и у меня, дыхания и вся промокла от моросящего невидимого дождя, чёлка потемнела и прилипла ко лбу, а в светло-зелёных глазах, кажущихся сейчас, как и всё вокруг, туманно-серыми, стоит столько надежды, что у меня всё переворачивается внутри.

Я не могу ответить Тёме взаимностью. Даже если он и Васдушка — одно лицо. Потому что всё моё сердце давно уже занято Алексом.

И, пока он не отвергнет меня, я буду на что-то надеяться, и делать Тёме больно.

А я этого не хочу. Он этого не заслуживает. Только не Тёма.

— Мне пора, — выжимаю я из себя. — Я думаю, пусть лучше «как пойдёт»…

И, кутаясь в продуваемую нестерпимым ветром куртку, я выдвигаюсь в непроглядную серость и больше на него не оборачиваюсь.

Глава 21

*Он*

Я отрабатывал апперкот левой, когда она вошла.

Поняв, что кому-то прилетело, резко прекращаю упражнение.

— Ляля? Твою ж… мамочку, ты откуда здесь?!

— Хооо, хрена у тебя тут суровый мужчинка! — держась за нос, стонет Лялька.

— Это не мужчинка, а мальчик для битья.

Провожаю и усаживаю её на диван.

— Вот так гостеприимство!

— Вообще-то, ты могла предупредить, что приедешь, и не прятаться. Стоп, как ты вообще сюда попала, кто тебе открыл?

— Так это… твоя типа… мачеха.

— А, чёрт, я забыл, что она дома. А ты как приехала? на чём?

— На такси, на чём же ещё.

— Такси?

— Да, чего здесь удивительного? Или ты думаешь, что кроме велика других средств передвижения не существует?

— Дай посмотрю, что у тебя там. — Я осторожно убираю от лица Лялькины руки. — Может, лёд?

— Может, ты лучше оденешься, а то ты меня смущаешь!

Чертыхнувшись, сдёргиваю с треноги свою домашнюю футболку, ныряю в неё и снова подсаживаюсь к сестрёнке, только теперь уже на диван, а не на корточки между её коленок.

— Блин, Ляля, — давлю ржаку я. — Ну, мы точно с тобой одной крови!

Сморгнув пелену от слёз перед глазами, сестрёнка наконец разглядывает и моё лицо.

— Ауч, Алекс, с тобой-то что?! Или это тебе тоже мужчинка твой ответил?

— Да нет, это так... Ты чего припёрлась вообще? Откуда ты вообще узнала, где я обитаю? Мамка сдала?

— Ты что! Если она узнает, что я здесь, она меня вздёрнет! Если что, я сейчас у Веры Юрьевны.

— Вера Юрьевна? Что за зверь?

— Бабуля моя, блин.

— Ты называешь её Верой Юрьевной?

— Да! — На мой вопросительный взгляд Лялька, смешно закатив глаза и часто моргая, поясняет: — Поверь мне, если б ты её видел, ты б её тоже так называл!

Мне странно, как это можно называть родного человека по имени-отчеству, но я решаю не докапываться. Для меня все они вообще родственнички под номерами.

— Так почему ты не у Веры Юрьевны тогда?

— Потому что ты меня бросил, Алекс! Ты совсем не приезжаешь!

Я перехватываю Лялькины ладошки, едва не скрестившиеся у меня на загривке.

— Ты забыла, Ляль? Скоро я вообще буду редко к тебе приезжать. Сейчас наши предки разрешают нам видеться раз в месяц, но уже осень, а скоро зима. На велике зимой особо не поездишь…

— Тогда возьми такси, автобус… — Видя, как я качаю головой, Лялька поднимает панику: — Ну, почему? Тебе что, жалко на такси денег? Значит, ты не хочешь видеть меня?! Значит, ты реально меня бросил?!.

— Дело не в том, Ляль. Я не хочу никого бесить. Я вижу, что матушка теперь против, чтобы мы общались. Что она в принципе больше мне не рада. Если вообще когда-то рада была…

— Да ты что, Алекс! — Ляля ёрзает на месте и порывается меня обнять. — Да она знаешь, как рада!.. Да она всегда тебя ждёт!..

— Неубедительно, Ляль! — обрываю я, соскочив с дивана. Хочется зарядить по Герману, но я себя сдерживаю: — Да и вообще пофик, нет никакой трагедии. Я всегда знал, что там меня не ждут. И что она вернулась в мою жизнь только потому, что её заела совесть…

— Алекс, ну я же тебя жду! — сестрёнка всё же нападает с никому не нужными обнимашками. — Я тебя реально жду. Мне без тебя плохо! Мне даже поговорить там не с кем! А ты мне даже не звонишь! Ты вообще забыл про меня! И на связь не выходишь! Твой канал сдох, ты в курсе вообще? Там у девок крыша едет! Где видео, блин, Аlex S?!

— Скоро будет, — я усмехаюсь.

Лялька, рьяно впившись когтями в мои плечи, рычит и меня трясёт.

— Чё за хрень, блин, Алекс?! Что с тобой происходит?! Где контент, чувак?!

— Ладно, хватит! Сказал же, будет! — заломав её одним движением, аккуратно отправляю её хрупкое тельце хребтом на диван.

Лялька, взвизгнув и хохоча, смахивает с лица растрепавшиеся волосы.

— Всё, успокоилась? — спрашиваю, не отпуская до утвердительного кивка её запястья.

— Ага, — тяжело дыша, она снова сдувает надоедливую прядку, щекочущую её слегка припухший и покрасневший шнобель.

И тогда я, оставив её в покое, просто сажусь рядом на край и подпираю кулаком висок. С минуту мы молча любуемся друг другом.

— Я думала, ты из-за того раза обиделся, — робко начинает она. — Ну, когда я целоваться к тебе полезла… Ты правда обиделся, да?

— Нет, — усмехаюсь я. — Но больше так не делай.

— А у тебя девчонка есть?

— Блин, Ляля! — взвываю я. Поднимаюсь с дивана, смахиваю, разблокировав, телефон с «типа» компьютерного стола. — У меня миллион девчонок.