Джилл Шелвис - Все дело в любви
— Это мой земляничный пирог? — удивилась Тара.
— Да, а теперь это наш завтрак. — Форд указал на кресло. — Садись.
Тара поразила его тем, что беспрекословно послушалась. Они разрезали пирог на три равные части.
— Но я не могу кормить дочь земляничным пирогом на завтрак.
— Почему нет?
— Да, — подхватила Миа. — Почему нет?
— Потому что… — Тара явно искала объяснение. — Это не очень здоровая еда.
— Зато с фруктами, — возразила Миа.
Тара посмотрела на нее. Неловкость ситуации все еще ощущалась. Воздух буквально был наполнен неловкостью, вопросами, которые не задали, и ответами, которые не прозвучали. Но наконец она кивнула. Да будет так.
Миа посмотрела вниз, на свою долю пирога, ее красивые волосы упали на глаза — зеленые, как у Форда, но выражение было у них таким, как у Тары.
«Моя дочь», — повторил он про себя. Боже. Его дочь. Внимательная. Умная. А когда она нетерпеливым жестом отбросила волосы назад, он не удержался от улыбки.
— Что? — Она все хотела знать.
— Ты напомнила мне Тару в семнадцать лет. Готова рассказать, как ты нас нашла?
— Отец помог.
Форд ей не помогал! Он вздрогнул от слова «отец», он никогда не был для нее отцом. Тара встретилась с ним взглядом, в котором были понимание и сострадание. Встав из‑за стола, она наполнила три стакана молоком.
— Я пыталась найти вас и раньше, — сказала Миа. — Но не смогла. Фиби Трегер, умирая, оставила мне немного денег. — Она взглянула на Тару. — Мне очень жаль вашу маму.
— Спасибо, — сказала Тара тихо. — Ты получила деньги на День благодарения.
— Да. И еще письмо от нее. Она писала, что нарушает все запреты и обещания, но она умирает, и если что‑то кому‑то не нравится, пусть идут куда подальше. Это ее слова, — добавила Миа с улыбкой. — Она написала, как вас найти, в случае если я захочу познакомиться с вами. С вами обоими. — Она помедлила. — Мне всегда хотелось, но, если честно, боялась до поры до времени. — Она посмотрела на Тару. — В письме говорилось, что вы живете в Техасе, так что я удивилась, когда и вы оказались здесь. Я живу всего в получасе езды, у меня прекрасные родители, которые очень меня любят, и я думала, что этого будет достаточно…
— Нет ничего постыдного в любопытстве, — тихо проговорила Тара.
— Сначала я сказала себе, что мне нет до вас никакого дела. — Миа катала землянику по тарелке. — Вы ведь бросили меня, правильно? Так что мне все равно. И любопытствовать я вовсе не собиралась. Я запретила себе это.
Тара выглядела опустошенной. Форд сжал ее руку.
— Я рад, что ты поменяла свое мнение, — сказал он.
— Кто сказал, что я поменяла?
— Но ты здесь, — заметил он. — Значит, тебе есть до этого дело. И тебе любопытно.
Миа немного поколебалась.
— Ну да. Я всегда была чересчур любознательна.
— А теперь, когда ты здесь, чего ты ожидаешь? — спросил она.
Миа очень аккуратно раздавила большую ягоду вилкой.
— Я думала, что пойму, когда встречусь с вами, но… не знаю точно.
Она посмотрела на Форда. Он все еще держал руку Тары и водил большим пальцем по ее ладони, успокаивая ее, сам того не замечая.
— Знаю, я уже говорила, но, по‑моему, вы двое все‑таки вместе.
Форд понял, почему она так подумала. Но сказал себе, что все это из‑за секса. Черт, Тара говорила ему то же самое. Это что‑то вроде самозащиты. Но когда он встретился с Тарой взглядом… Во время их связи, она пострадала намного больше, чем он, и теперь, обжегшись на молоке, дует на воду. Он не мог ее за это винить. С последствиями их связи ей пришлось, так или иначе, разбираться самой.
— Это сложно объяснить, — сказала Тара.
Наконец она заговорила. Форд ждал реакции Миа.
Но она была не только смышленой, но и молчаливой. Она просто кивнула и встала.
— Можно одолжить компьютер?
Тара была слегка сконфужена.
— Компьютер?
— Я хочу зайти на фейсбук и проголосовать. — Миа повернулась к Форду. — Было бы неплохо, если бы мои родители были снова вместе.
Тара посмотрела на Форда и сказала слабым голосом:
— Она хочет голосовать за тебя.
— Но это ведь возможно? — спросила Миа. — Вы ведь ладите? Разумеется, вы не станете вешать мне лапшу на уши о том, как хорошо вам вместе, но все равно между вами что‑то есть. — Она вздохнула. — Нет, конечно, возможно, вы хотите жить своей жизнью, главное быть честными с самими собой. Я не буду вам обузой… — Она моргнула. — Простите.
— Твои родители разводятся, — сказал Форд.
Миа кивнула.
Вот дерьмо. Он почувствовал, что хочет прижать ее к себе, но по ее виду было понятно, что она не хочет, чтобы к ней сейчас прикасались, так что он просто встал и налил ей молока. Она схватила стакан и улыбнулась ему.
— Миа, — выдохнула Тара. — Мне так жаль.
— Да, спасибо. — Миа встала на ноги. — Так что насчет компьютера?
— Мой в маленьком офисе за прачечной, — сказала Тара. — Вторая дверь направо.
Когда она ушла, Тара подошла к раковине и посмотрела на подгоревший омлет.
— Я сожгла завтрак, — пробормотала она. — Сожгла дотла.
Форд подошел к ней. Мать, как и дочь, не любила, чтобы ее трогали, но Форд все же положил руку ей на бедро.
— Все в порядке?
Она удивила его тем, что повернулась и посмотрела ему в лицо.
— Она… наша.
— Да.
— А ты хорошенько ее разглядел? Мы ее сделали, — удивлялась она.
— Мы постарались. — Форд притянул ее ближе.
Она с трудом сглотнула, стараясь удержать слезы.
— Мы действительно хорошо постарались. Знаешь, я думаю о прошлом. — Она спрятала лицо у него на груди. — Когда все было так сложно.
— Понимаю. — Он чувствовал тоже самое. Пять последних месяцев беременности Тара провела в Сиэтле. По возвращении она не хотела видеть его. Он ездил в больницу, хотя она не знала об этом. Он сидел в комнате ожидания, смотрел на стены, мучительно переживая за нее.
Впоследствии он провел много часов, просто глядя на свою дочь через стекло в палате новорожденных, пока ее не отнесли к новым родителям.
И к новой жизни.
— Когда я… — сказала Тара, ее голос звучал приглушенно. — Это оказалось намного тяжелее, чем я думала. Боль. Волнение. Я говорила себе, что все скоро закончится, а когда все закончилось, они спросили меня, хочу ли я подержать ее минутку. Я сказала себе нет, иначе я не смогу ее отдать. Но я все‑таки взяла девочку на руки. — Она умолкла, вспоминая. — Только на одну секунду, но она проснулась. Она открыла глаза и посмотрела прямо на меня. И я поняла, поняла, что она будет красавицей. — Она сжала губы. — И на какое‑то мгновение мне показалось, что я не смогу бросить ее.
